– Так затопили орбитальную станцию «Мир», – нашелся Семенов.
– Совершенно верно, в последний путь ее отправил именно Николай. Это называется неуправляемым или баллистическим спуском.
– А корабли с космонавтами? – спросил Семенов.
– Их посадку называют управляемым спуском и тоже рассчитывают заранее. Рассчитывают переходы спутника с орбиты на орбиту, маневры в космосе и многое другое. Чем дальше от Земли летит корабль, тем сложнее расчет его траектории и тем меньше должна быть погрешность при старте. В общем, это сугубо математическая работа, требующая колоссальных расчетов.
– Все расчеты производятся на компьютере?
– Да, на тех мощнейших компьютерах, что вы видели.
– Мог Звягинцев заниматься коммерцией? – вдруг спросил Семенов.
– Исключено, – хором ответили и Пономарев, и Коновалов.
– Может, вы не знали?
– Мы в первом отделе про всех наших сотрудников знаем все, – улыбнулся особист.
– Так почему вы попросили меня расследовать это дело?
– Не та у нас специфика, Петр Петрович, – ответил Коновалов. – Вы опытный оперативник, собаку съели на расследованиях убийств, и кому, как не вам, вести дело Звягинцева.
– Резонно, но, как я понимаю, вы держите руку на пульсе.
– Правильно понимаете, но вернемся к деятельности Николая Митрофановича, – продолжил Александр Николаевич.
– Вся его жизнь – это работа, – поддержал его Пономарев. – Он приезжал на службу в восемь и уезжал в двадцать два. Дома только спал, ел и снова отправлялся на работу. Иногда брал отпуск, но они у нас случаются редко – работа обязывает.
– Вот и сгорел он на работе, – перебил полковник.
– Ну, все под богом ходим, – добавил Коновалов и развел руками.
– То, чем он занимался, являлось государственным секретом?
– Да.
– Он мог при желании продать продукт своего труда? – спросил Семенов.
И особист, и руководитель центра замолчали и внимательно посмотрели на полковника, не шутит ли он, но Петрович спросил вполне серьезно.
– Мы проверяем сотрудников, – начал особист, – и следим, чтобы они занимались только работой и ничем больше, тем более коммерцией. На нашем предприятии случайных людей нет.
– Я вас понимаю, вы прекрасно трудитесь, но вы меня подводите к мысли, что Звягинцева убили, а значит, должен быть мотив убийства. Без мотива не бывает, и все тут.
Мужчины замолчали и внимательно посмотрели на полковника. Своим вопросом он поставил их в тупик.
– Можно рассказать о последних расчетах Коли? – вдруг спросил Пономарев у Коновалова.
– В общих чертах да, – кивнул тот.
– Вы поймите нас, Петр Петрович, правильно, мы не даем вам всю информацию, мы не можем вам ее дать, она секретная, – пояснил Виктор.
– А раз вы втемную играете, то не ждите от меня эффективной помощи, – фыркнул полковник.
– Но что-то я вам все же расскажу, – спохватился тот. – Так вот. В семьдесят пятом году на орбиту Земли была выведена пилотируемая шпионская космическая станция «Салют-3». Ее рабочее название «Алмаз», и разработана и создана она была в конструкторском бюро под руководством Владимира Николаевича Чаломея. Это первая в мире пилотируемая тремя космонавтами шпионская станция предназначалась для чисто разведывательных целей. На ее борту находились телескопы для фотографирования объектов на Земле, перископ для наблюдения за ближним космосом и тридцатидвухзарядная пушка среднего калибра для ведения боевых действий в космосе. – Виктор Александрович замолчал и победоносно взглянул на удивленного Семенова. – Да, именно мы, а не американцы первыми вывели оружие на орбиту и провели его успешное испытание – выстрелили пару раз по мусорному контейнеру. Через восемь лет станцию затопили в Тихом океане, а в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году на орбиту вывели вторую пилотируемую шпионскую станцию «Салют-5». Так вот, на втором «Алмазе» был установлен ядерный реактор и уже лазерно-протонная пушка. Она сдерживала развертывание в космосе американской противоракетной системы СОИ.
Помните, президент США Рональд Рейган решил милитаризировать ближний космос и запустить несколько спутников с мощными ядерными лазерами для поражения наших стартующих из шахт баллистических ракет. Нам в ответ пришлось установить на шпионской станции «Салют-5» протонную пушку. Ее использовали всего один раз, когда пришлось сбить с орбиты американский военный спутник, уничтоживший наш спутник-шпион. Две супердержавы обменялись ударами и прекратили эскалацию конфликта, потому что поняли: победителей в космической войне, впрочем как и термоядерной, быть не может. Де-факто.
За двадцать лет наш спутник исчерпал свой летный ресурс, морально устарел и был подготовлен к сведению с орбиты в баллистическом, то есть неуправляемом режиме. Его, как и станцию «Мир», подготовили к снижению в плотные слои атмосферы с последующим сжиганием в них и затоплением в центральной части Тихого океана.
– Звягинцев рассчитывал траекторию его снижения и свода с орбиты? – догадался Семенов.
– Да, он и его лаборатория выполнили свою работу в срок и передали расчеты в ЦУП, но на следующий день Николай умер в машине. Поэтому мы хотим точно знать, была его смерть насильственной или нет и имела она отношение к его работе или нет.
– Расчеты Звягинцева секретные?
– Сверхсекретные, – кивнул Пономарев.
– Предположим, – подчеркнул Петрович и сделал паузу, – Звягинцев предатель, кому он мог бы продать или передать их? Кому они могут понадобиться?
Коновалов и Пономарев озабоченно поглядели на полковника и замолчали.
– Так кому? Американцам, японцам, арабам?
– Их могут использовать террористы, – медленно проговорил Коновалов. – Американцам, французам, китайцам, японцам они нужны в меньшей степени – у нас с ними контракты, взаимное доверие, и они не станут нагнетать обстановку. К тому же они будут следить за сведением спутника с орбиты с помощью радаров и пеленговать его.
– Они с их вычислительной техникой могут и сами высчитать траекторию, – добавил Пономарев.
– Значит, эти расчеты нужны только террористам? – заключил Петрович.
– Нет, не только. Отсталые в космическом плане страны типа Индии, Пакистана, Ирана могут попробовать заполучить расчеты с тем, чтобы потом научиться самим их производить. Вычисление траекторий – крупный бизнес на мировом рынке, – пояснил Виктор.
– Значит, Звягинцев мог продать свой труд?
– Нет, не мог. Он честнейший человек, – заступился за друга Пономарев, – он…
– Вы же допускаете, что его убили, вот и я допускаю, что мог… – усмехнулся Семенов.
Мужчины замолчали, посидели немного, подумали, а потом полковник спросил:
– Как террористы могут использовать спутник, выстрелить из него?
– Нет, его ядерная установка заглушена семь лет назад, – объяснил Пономарев. – Он небоеспособен.
– Тогда как?
– Мы не знаем как и пытаемся это выяснить, – заключил Коновалов.
– Так, так, – полковник побарабанил пальцами по столу, потер ладонями по коленям и выдал:
– Есть опасность, что российский военный спутник с ядерным реактором на борту может быть украден террористами и использован как бомба?
– Он не может быть использован как бомба, – запротестовал Пономарев, – потому что сгорит дотла в плотных слоях атмосферы.
– А если не сгорит?
– При правильно выбранной траектории сгорит, уверяю вас. Звягинцев и его лаборатория не зря трудились более месяца. Именно они рассчитали такую траекторию входа спутника в плотные слои атмосферы, чтобы от него ничего не осталось.
– А при неправильной траектории? – допытывался Петрович.
– Тоже сгорит, но не полностью, – небольшая его часть может упасть на землю, и поэтому мы сжигаем космические объекты над Тихим океаном, чтобы осколки рухнули в воду.
– Я читал в журнале, что сбитый нами американский спутник, тот, про который вы рассказывали, упал на территорию Канады, – вспомнил Семенов.
– Такое было, но от спутника остались лишь фрагменты, и они не принесли значительного урона. Но именно по причине неуправляемого падения обломков и американцы, и мы отказались от ведения звездных войн. И, конечно, от огромной стоимости программы. В такой войне не выиграет никто, а человечество может погибнуть. Если кусок обшивки величиной с кулак попадет в цистерну с бензином или отравляющим веществом, то она взорвется. И если цистерна находится в населенном пункте, то будет катастрофа со многими человеческими жизнями. А при падении фрагментов в океан никакой опасности нет. При ударе о воду объекта метровой длины, на скорости десять километров в секунду получается взрыв, равный по силе взрыву ста тонн тротила.
