В жаркий субботний день августа тысяча девятьсот девяносто девятого года во двор на Сретенке въехали обшарпанные «Жигули» первой модели.

В салоне сидели двое мужчин. За рулем был необычайной ширины атлет-качок. Рядом сидел худосочный лысый парень.

Амбала звали Алексей Коновалов, а безволосого Виктор Демин.

Одеты они были в джинсы с лейблами «Вранглер», но турецкого производства, корейские кроссовки «Адидас» и футболки с дешевого вещевого рынка. Причем на Демине футболка висела как на вешалке, а на Коновалове трещала по швам, подобно коже на барабане.

«Жигули», красуясь ржавыми дырами в крыльях, остановились у помойки.

Парни внимательно осмотрели двор и устремили свои взоры на детскую площадку, туда, где играли маленькие, сопливые мальчишки и девчонки.

– Вон она, – сказал Витек и протер свою лысую, загорелую голову грязным носовым платком.

– Точно она? – пробасил Леха, с недоверием взглянув на друга.

– Без сомнения. Вон и ее телохранитель сидит в тенечке на скамеечке. Он хилей тебя, так что ты его в два счета уделаешь.

– Слушай, Демин, может, бросим это дело?

– Нет, раз приехали, доведем до конца. Я, во всяком случае, от своего не отступлюсь, у меня выхода другого нет.

– Ну ладно, – пробубнил чудо-богатырь Леша, – куда ты, туда и я. Ты ведь без меня не справишься.

– Естественно.

Парни вынули из «бардачка» заранее приготовленные черные чулки с прорезями для рта и глаз и начали надевать их на головы. Демину чулок моментально налез на его скользкую, лоснящуюся от пота лысину, а вот Коновалову пришлось потрудиться: башка у него была большая, с густым ежиком коротко остриженных волос. С тонкими кожаными перчатками было еще сложнее. Демин надел их без труда, а Коновалов не мог напялить на руки. И это несмотря на то, что купил он самый большой размер.

– Надо было боксерские приобрести, – съязвил Витя и ухмыльнулся.

Наконец черная кожа плотно обтянула ладони Лехи и можно было приступать к делу. Алексей взялся за руль, и перчатки жалобно затрещали, предвещая скорый разрыв.

Алексей был хорошим, веселым парнем, и когда Витек попросил помочь взять в заложницы дочку одного очень богатого предпринимателя, он с радостью согласился.

Теперь они вдвоем, в масках, сидели в машине у дома богатея и готовились к захвату.

Главная трудность этого предприятия была в том, что за Катей – десятилетней дочерью миллионера Альфреда Репутатского – неотступно следовал вооруженный охранник. Он был атлетом, владел многими приемами рукопашного боя, а под мышкой у него висела кобура с пистолетом Макарова.

Друзья смотрели на его разбитые на тренировках по карате кулаки, на его короткую, под «бобрик», стрижку, на узкий лоб, тяжелые надбровные дуги и массивную, чуть выпяченную вперед нижнюю челюсть. Да, телохранитель лицом напоминал питекантропа, и даже в его переваливающейся с боку на бок матросской походке было что-то от гориллы. Разве что он не угугукал, не колотил кулаками в грудь и не скакал вприсядку вокруг песочницы. Но одет он был довольно прилично, не то что друзья в «Жигулях».

На нем был элегантный, в тысячу долларов, белый костюм, с лейблами от «Версаче» (а на самом деле польский), модные ботинки, белые носки и белая рубаха. Звали телохранителя Григорий Дуболомов, к дочери миллионщика он был приставлен охранным агентством «Крутые кулаки», в котором работал. Ему платили тысячу долларов за совсем не пыльную, спокойную работу – охрану маленькой Катеньки.

Сама Катя играла тут же, в песочнице, и гоняла большую радиоуправляемую модель танка по построенным для этой цели барханам.

Она была одета в красивые, но недорогие, небесного цвета джинсы, белую адидасовскую футболку, кроссовки и красную бейсболку. В руках у нее был пульт управления танком, и она лихо двигала джойстиками, заставляя игрушку утюжить искусственные препятствия.

Она в очередной раз повернула руль, и танк на полной скорости врезался пушкой в высокую пирамиду из песка. Песок обрушился на танк, завалив его полностью, но через мгновение он вынырнул с другой стороны, лихо развернулся, вскарабкался на покоренную вершину и остановился.

– Ааа!! – закричала в восторге Катя.

Несколько маленьких мальчишек и девчонок восхищенно наблюдали за маневрами игрушки, и им не терпелось тоже попробовать поуправлять ею. Но Катя пока не наигралась, и ребятишки безропотно ждали, когда она соблаговолит дать им прикоснуться к заветным рычажкам.

Итак, Кате Репутатской было полных десять лет, и она была веселая, добрая, сообразительная девочка. В школе она училась только на «отлично», то ли способная была, то ли богатый папа щедро платил учителям.

– А как же иначе, – хвастался он перед своими тоже не бедными друзьями. – Моя единственная дочь должна учиться только на «отлично».

На все, что касалось его имиджа преуспевающего бизнесмена, Альфред Репутатский денег не жалел, чего нельзя было сказать о Кате. На ее одежде, игрушках, питании он экономил как мог. Единственный раз он купил ей хорошую игрушку – танк, и то в комиссионке по сниженной цене.

Катя была крупнее своих сверстниц, более развитая и намного более озорная. Она была пацаном в юбке, ее привлекали не куклы, а игрушки вроде танков, самолетов и машин, и она любила играть в войну.

Она уже два года занималась в балетной студии, и во сне видела себя на сцене Большого театра, в лучах софитов. Ее походка была абсолютно балетная – с прямой спиной, вытянутой тоненькой шеей и разведенными в стороны ступнями. Она не шла, а плыла по улице, как лебедушка по водной глади, при ходьбе держала осанку и задирала нос кверху. Но высокомерной или надменной она не была, просто пижонила, показывая окружающим свою принадлежность к великому искусству. В зале она трудилась до седьмого пота, беспрекословно выполняла все указания балетмейстера, безропотно проглатывала окрики, понукания и замечания и была прилежной ученицей. Она хорошо танцевала, и из нее действительно могла вырасти первоклассная балерина.

У нее были милые, приятные черты лица: курносый нос, озорные карие глазки, тонкие, похожие на взмах птичьего крыла, брови и красивые, кокетливые губки. Да, милый ребенок Катя обещал вырасти в красивую, смазливую девицу. Она была худенькая, длинноногая, длиннорукая и длинношеяя, как все дети в этом возрасте, и когда надевала джинсы, футболку, кроссовки, когда закалывала в пучок свои русые волосы, то становилась похожа на пацана. Во дворе у нее было прозвище – Репа. Ее «крутого» папашу тоже звали Репа, но среди таких же, как он – «крутых».

Катя играла в песочнице, а Коновалов с Деминым напряженно следили за каждым ее движением.

– Приготовься, – сказал Леха, – как только телохранитель хоть на секунду отвернется, мы выскакиваем, подбегаем и вырубаем его на месте. Вернее, я его выключаю, а ты хватай девчонку и волоки в машину.

Томительное ожидание длилось несколько минут, а охранник Дуболомов сидел на лавке и тупо смотрел на Катю. Коновалову казалось, что он даже не мигает.

Вдруг на нижней ветке дерева, прямо над скамейкой, пронзительно каркнула чем-то рассерженная ворона, и большой шматок зеленого, зловонного помета плюхнулся на плечо белоснежного пиджака охранника. Видимо, птица склевала что-то недоброкачественное на соседней помойке.

Гриня вздрогнул от неожиданности, перевел взгляд на какашку, затем вверх – на ворону, и его глаза вдруг начали наливаться кровью. Он открыл рот и хотел гаркнуть что-то матерное, но ворона вновь задрала хвост, поднатужилась и у нее из задней части опять выбрызнулась струя мерзких испражнений. Гриня едва успел закрыть рот. Взбешенный телохранитель покраснел как сваренный рак и вскочил со скамейки. Удовлетворенная своей меткостью птица довольно каркнула, расправила крылья, подпрыгнула и полетела по двору.