— Любопытные вещички, ты не находишь?

Это было сказано час спустя. Лежащая на постели Белла подняла глаза и увидела, что Жак в одних штанах стоит рядом и держит в руке ее белый бюстгальтер и крохотные трусики-бикини. Вид этих невиданных вещей явно забавлял и озадачивал Жака.

Девушка нервно сглотнула — вот он, подходящий повод начать свою исповедь. Однажды ее уже вернули ни с того ни с сего в двадцатый век. И это может повториться, причем столь же внезапно. Поэтому откладывать серьезный разговор нельзя. Надо рассказать всю правду о ее путешествиях во времени и о том, что над жизнью Жака нависла смертельная угроза. Выложить все начистоту — и будь что будет.

Белла села на кровати, натянула простыню до самой шеи.

— Жак, мне нужно тебе кое-что рассказать.

Он бросил бюстгальтер и трусики на кровать и сел возле Беллы.

— Да, милая, я весь внимание.

Она улыбнулась.

— Похоже, ты находишь мое белье странным.

— Разумеется.

— Это нездешнее белье.

— Я и сам знаю, что в наших краях такого не носят.

— Это потому… потому что я сама… нездешняя. Я не та, за кого себя выдаю.

Жак нахмурился.

— Что ты хочешь сказать?

Белла набрала побольше воздуха и как в воду нырнула:

— Я прибыла сюда издалека.

— Откуда?

— Из тысяча девятьсот девяносто шестого года.

Пару секунд Жак оторопело таращился на нее, постом расхохотался.

— Не говори глупостей! Опять намерена нести чушь о том, что потерялась во времени? Ради Бога, уволь меня от этих сказок!

— Но это чистейшая правда, — возразила девушка. — Я действительно явилась сюда из тысяча девятьсот девяносто шестого года.

Он раздраженно закатил глаза.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, каким образом ты попала сюда — на сто лет раньше!

Белла от усердия прикусила нижнюю губу, старалась как можно точнее выбирать слова.

— — Все потому, что я участвую в возобновлении «Калейдоскопа», которое труппа «Сент-Чарлз-опера» осуществит через сто лет.

— Да брось ты шутки шутить!

Она возбужденно схватила его за руку.

— Нет, Жак, я не шучу. Будь добр выслушать меня до конца.

Он раздраженно хмыкнул.

— Ладно. Выкладывай свою галиматью.

— Точно так же, как здесь, я пела в хоре в тысяча девятьсот девяносто шестом году.

— И тоже боялась публики? — ядовито спросил он.

Девушка проигнорировала его замечание и заспешила дальше:

— Там во время репетиций мне время от времени являлся призрак… твой призрак, Жак! Особенно часто это происходило в паузах между номерами, когда гаснет свет и вращался «калейдоскоп».

Жак заинтересованно поднял бровь.

— Стало быть, у вас там тоже есть «калейдоскоп»?

Она кивнула.

— И тебе являлся мой призрак — правильно я понял, милая?

— Да.

— И что же вытворял этот мой призрак?

Белла ощутила поддразнивающую интонацию, но решила противиться до конца и не позволить Жаку перевести разговор на шутливый лад.

— Призрак пел мне твоим прекрасным голосом и просил идти за ним.

Жак игриво дотронулся до кончика ее носа.

— По крайней мере эта часть твоего рассказа похожа на правду. Я верю, что даже в виде привидения

Я оценил твою красоту и привлекательность и попытался соблазнить тебя. Это на меня похоже.

Она сердито воскликнула:

— Да станешь ли ты когда-нибудь серьезным!

Жак засмеялся, лег на кровать и закинул руки за голову.

— Белла, я очень серьезен. Ты рассказываешь настолько интересно, что я и словечко боюсь пропустить.

Она с упреком покосилась на него и продолжала:

— И вот однажды, во время очередного вращения «калейдоскопа», я перенеслась по неведомой причине сюда.

— Ты хочешь сказать, сюда — в тысяча восемьсот девяносто шестой год?

— Да. Только что я была в своем времени и убегала со сцены после участия в «Полете валькирий», а

— в следующую секунду обнаружила, что стою на сцене здесь в разгар «Кармен».

Жак молча хмурился.

— Ты ведь помнишь, как я появилась во время твоей арии. Словно из воздуха.

— О да, помню. Очень странно. Однако то, что ты рассказываешь, невероятно. Путешествия во времени невозможны.

— А ты вспомни роман Герберта Уэллса «Машина времени», — возразила Белла. — Или роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Обе эти вещи уже опубликованы.

Жак пренебрежительно махнул рукой.

— Читал. Занимательные книги. Но это же вымысел, фантастика.

— Нет, это правда! — настаивала девушка. — Я думаю, что именно скрупулезное возобновление «Калейдоскопа» каким-то образом создало уникальную ситуацию и путешествие во времени стало возможным.

— Может, тут сыграли роль исторические костюмы, или тщательность повтора многих номеров, или все это

— вместе плюс еще какие-то другие, неведомые… Короче, так или иначе, невозможное свершилось, и в результате — — путешествие во времени. И я могу доказать это!

Жак шутливо указал в сторону бюстгальтера и трусиков-бикини:

— Странным бельем? Ха! Ха-ха!

— Нет.

Белла вскочила с постели, пересекла спальню и сунула руку в карман. У нее душа ушла в пятки, когда она сообразила, что после такого дождя ксерокопия будет безнадежно испорчена. Однако, к ее величайшему облегчению, многослойность старинной юбки и толщина материала сделали доброе дело: бумага была лишь слегка подмочена.

Тут она услышала, как Жак присвистнул.

Белла проворно обернулась. Щеки ее запылали от смущения. Желание убедить Жака так увлекло ее, что девушка совсем забыла о своей наготе. И в таком виде она пробежала на глазах Жака через комнату и нагибалась, стоя к нему спиной!

Голодный огонь в его глазах доказывал, что ему очень понравилась ее пробежка. Несмотря на ужасный стыд, Белла тоже ощутила приятную волну желания, соски мгновенно затвердели.

— Отчего ты смотришь на меня так? — прерывисто задышав, спросила она.

— Сама догадайся. Давай бросим глупую болтовню. Беги сюда, и я объясню тебе, почему я так смотрю на тебя.

— Негодник! — Соблазн был велик, но Белла решила сдержаться. Подойдя к Жаку, девушка легонько ударила его сложенной ксерокопией по рукам. — Ведите себя прилично, сэр!

Он вздохнул и взял влажный лист бумаги.

— Что это?

— Читай, — сказала она, а сама схватила халат, поспешно надела его. — Я пришла к выводу, что меня перенесли сюда, в твое время, чтобы я спасла тебя от гибели. Потому что если ты не изменишь свое поведение, тебя через неделю убьют.

Жак расхохотался.

— Большей глупости за всю свою жизнь не слышал!

— Ты лучше прочитай то, что я тебе дала, а потом будем спорить, кто из нас чокнутый.

— Чокнутый?

— Ну сумасшедший.

Жак развернул лист бумаги и сразу же прокомментировал снимок:

— Ба! Да это же я! Тот самый снимок, который Этьен послал в «Геральд».

— Ты читай, читай!

Он подчинился. По мере чтения улыбка сползла с его лица. Наконец Жак поднял глаза на Беллу.

— Послушай, какая дурацкая шутка. Ты… как ты ухитрилась сделать эту гадость?

— Это не фальшивка. Подлинная статья из подлинной газеты тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

— Вот-вот! Выходит, фальшивка!

— Жак, поверь мне, статья подлинная. Дело в том, что те четыре дня, когда меня здесь не было, я провела там, в своей эпохе.

— Где ты провела их?

— Ты же помнишь, как я исчезла: между номерами, в темноте, когда вращался «калейдоскоп».

— Мне ли не помнить, как ты пропала!

— Ну так вот, как раз в ту секунду неведомая сила утащила меня обратно, в мое время. Только что я бежала со сцены после исполнения номера «Три девчушки», а в следующее мгновение…

— Что?

— Оказалась среди моцартовского дуэта в конце двадцатого века. Там, в моем родном времени я провела четыре дня. И попыталась отыскать ключ к твоему убийству. Увы, я так и не выяснила, кто тебя убил, но ксерокс статьи все-таки сумела прихватить с собой.