— Полагаю, для меня будет более разумным отказаться от мимолетного удовольствия ради сохранения своей внутренней чистоты.

Жак сердито нахмурился:

— К чему эти пустые слова?

— К чему? — Девушка нервно рассмеялась. — Да потому что меня нисколько не тянет стать короткой строчечкой в вашем бесконечном донжуанском списке, мистер Лефевр!

Он издал невнятный смешок.

— Ах, Белла, какое мужество, какая воля!.. Меня в тебе именно это и восхищает. Но отчего бы тебе не предположить, что ты станешь последней и главной строкой моего списка?

Но она уже ощетинилась, как еж, и его чары натыкались на выставленные во все стороны иголки.

— Пусть на ваши льстивые речи клюют другие дурочки, благо их вокруг хватает. По-моему, самое время отвезти меня домой, мистер Лефевр!

Жак сделал еще шаг и оказался совсем рядом с ней. Коснувшись рукой ее щеки, он сказал чуть усталым голосом:

— Ладно, Белла. Беги, если душа просит бегства. Но ты меня не обманула. Ты еще споешь для меня. И моей постели тебе не миновать.

Через несколько минут Белла сидела рядом с Жаком в его карете. Они молчали. Его последние слова продолжали звучать в ушах девушки.

Карета грохотала по мостовой Французского квартала. В полутьме Жак мрачно прожигал Беллу страстным взором, а девушка, потупив глаза и взглядывая на него лишь изредка, то мяла в руке кружевной платочек Элен, то завязывала на нем узелки.

Ехали минут пять — десять, а показалось — вечность. К тому времени, когда карета остановилась, напряженное молчание стало почти осязаемым.

— Иди сюда и подари мне прощальный поцелуй, — приказал Жак.

— Это невозможно!

— Брось препираться и иди сюда, — сказал он с той же деспотической ноткой в голосе.

Однако что-то в его тоне заставило Беллу покориться и податься в; его сторону. Не успела она опомниться, как он посадил ее себе на колени и страстно впился в губы.

— Давай вернемся ко мне, Белла, — хрипло попросил Жак. — Еще не поздно.

Белла вздрогнула, и прежнее буйное желание охватило ее, но грубая реальность не отпускала в сладкую бездну. «Еще не поздно»! Для Жака? Да что же она может сделать, чем поможет ему? А если она сдастся? Толку для Жака не будет, а себя она спалит в огне страсти. Ни один мужчина до Жака не мог и в малой степени сравниться с ним в способности так тонко улавливать ее тайные страхи и так легко обходить ее многочисленные линии обороны. Но столь же очевидно, что он не тот мужчина, которому она может доверяться всем сердцем. Никогда Жак не будет верен одной-единственной женщине. И что бы она ни пред приняла, на какие бы жертвы она ни пошла ради него, он в конечном счете обречен, ибо не оставит вечный поиск новых удовольствий.

Она вырвалась и соскочила с его колен.

— Мне… мне надо идти, — сдавленным голосом выговорила девушка. — Спасибо за приятный вечер.

Обрадованная тем, что Луис как раз в этот момент открыл дверцу, она проворно выскочила из кареты.

Всю дорогу домой Жак Лефевр был погружен в размышления. На протяжении вечера он добился заметного прогресса в отношениях с Беллой, сделал ряд важных шагов. Ах, как сладостно было чувствовать ее трепет, ее поцелуи! Однако чего она боится? Его? Пения? Или самой жизни?

Независимо от причин ее страх возбуждал его любопытство. Он страстно хотел ухаживать за ней, соблазнить ее, успокоить все тревоги, заставить ее выйти из раковины и показать ей все радости и утехи беспечной и беззаботной жизни.

Ему хотелось разгадать тайну девушки. Кто это пленительное существо, которое так внезапно возникло на сцене посреди «Кармен»? Ее прошлое неизвестно. Сегодня вечером она кое-что рассказывала о своих родителях, упоминала страх перед сценой. Однако у него сложилось впечатление, что главное о себе она утаивает. Что вынудило ее бежать из дома? Скандал? Семейные осложнения? Несчастная любовь? Нет ли у ее страха более основательных причин, чем детский провал на сцене?

Жак впервые повстречал такую необыкновенную, не похожую на других девушку. Кем бы ни была Белла, он интуитивно чувствовал, что под холодной и словно непроницаемой блестящей оболочкой таится душа оперной певицы и страстной женщины. Жак был полон решимости показать этой робкой милой девушке саму себя, указать ей ее истинную судьбу и согреть солнцем своей страсти. Не она ли та женщина, которую он ждал так долго? Не ей ли суждено разделить с ним жизненный путь и оперную судьбу? Похоже, у нее есть и музыкальная наследственность, и темперамент…

Но прежде ему следует познать ее душу. Непременно надо послушать пение Беллы — и спеть ей серенаду в постели. Лишь после этого он сможет решить, та ли она единственная и неповторимая.

Стало быть, его ближайшая цель — сломить ее сопротивление. Он должен добиться того, чтоб она сама искала его внимания, чтоб она умирала по нему. Жак рассмеялся. Для его изощренного и опытного ума никогда не составляло труда сделать так, чтобы женщина обезумела от страсти и ревности.

Когда на следующее утро Белла и Элен явились на очередную репетицию в «Сент-Чарлз-опера» и прошли за кулисы, внимание Беллы привлек веселый женский смех. Девушка так и вскипела от ярости, когда у выхода на сцену заметила Жака в окружении стайки хористок. На нем была свободная белая рубашка и черные брюки. Он был занят тем, что с шутками и прибаутками дарил девушкам конфеты — за поцелуй. Девицы смеялись и толкались, борясь за право поцеловать красавца тенора.

На глазах у Беллы из очереди хористок выступила Тесс, а Жак, вынув из жестяной коробки очередную конфетку, с улыбкой держал ее на вытянутой руке над головой девушки. Лишь когда Тесс с чувством поцеловала его, он сунул конфетку ей в рот. Остальные прыгали, визжали и нетерпеливо топали ногами. То же самое Жак проделал с Кристал и Козеттой. Хористочки сияли, счастливо хихикали и кокетливо хлопали накладными ресницами.

Жак наконец заметил Беллу и поклонился ей с комично подчеркнутой любезностью.

— Белла, дорогая! — окликнул ее Лефевр, улыбаясь во весь рот. — Иди-ка сюда и съешь конфетку!

— Спасибо, но я не горю желанием стоять в очереди за знаками вашего внимания, сэр! — возмущенно выпалила она.

Ее серьезный и гневный протест так не вязался с общей веселой атмосферой, что хористки покатились от смеха. Даже Жак захохотал.

— Это неприлично — пытаться пролезть без очереди, — насмешливо сказала Козетта, нарочно придавая ее гневным словам совсем иное значение. — Белла, ты должна набраться терпения, раз пришла позже других! — Козетта подмигнула Жаку. — А постоять есть за чем: у Жака самые вкусные в городе… конфетки!

Хористки схватились за бока от смеха. А Жак расплылся в самодовольной улыбке.

Белла вся кипела от негодования.

— Можете хоть до косточек его обглодать, мне все равно!

С этими словами она фыркнула, повернулась к Элен, подхватила подругу под локоть и пошла прочь.

Судя по звукам веселой возни сзади, девицы приняли ее слова за руководство к действию.

— Ох, Белла, бедное твое сердечко! — с сочувствием сказала Элен по пути в их общую гримерную.

— Не удивляюсь, что так много желающих убить Жака! — пробормотала Белла.

— Убить Жака? Что за странная мысль! — Элен даже руками всплеснула. — А впрочем, ты права, он во многих вызывает отчаянную ревность!

— В том числе и во мне, — мрачно призналась Белла. — По-твоему, я себя выставила полной дурой?

Элен утешительно потрепала ее по руке.

— Ничего подобного. Жак, наверно, не скоро опомнится. Так ему и надо.

— Размечталась! Да с него все как с гуся вода! Элен огорченно покачала головой.

Девушки зашли в тесную гримерную с диванчиком для двоих, узким шкафом, набитом платьями, двумя простыми стульями перед туалетным столиком. На столике чего только не было: банки и склянки с румя нами и гримом, расчески и щетки для волос, заколки и прочая женская мелочь.