Омега пробежался пальчиками по руке Ирвина, заставив его вздрогнуть, пока тот пытался справиться с неподдающимся прибором.

— И зачем они нас на таком старье заставляют работать? — проворчал он недовольно. Прикипевшая рукоятка и ему поддалась с трудом.

— Чтобы понять принцип действия прибора.

Возле их стола остановился преподаватель и внимательно наблюдал за манипуляциями.

— На следующем занятии вы мне подробненько расскажете, как он работает, отчитаетесь, и только потом я разрешу перейти к следующей работе.

— А почему вы снимаете квартиру? — продолжил выспрашивать омега, когда преподаватель от них отошел.

— Место третий год все не могут дать в общежитии. Я не считаюсь иногородним, — вздохнул Ирвин.

— Я тоже, — вздохнул омега. — Вот, подыскиваю себе напарника, чтобы дешевле было. Но где его найдешь? Все омеги давно обеспечены местами в общежитии. А мне все только обещают. В этом году мотивация была, ну просто смехотворная, мол, с этого года третьекурсники будут жить по трое в комнатах, а не по четверо, как было раньше. Места для вас нет.

Ирвин понимающе кивнул. Ему тоже по этой же причине не дали общежитие.

— Я бы смог стать вашим напарником, — ответил он. — Но как посмотрят на то, что альфа и омега снимают одну квартиру на двоих? Тоже подыскиваю и жилье, и напарника.

— А мы не станем никому докладывать, — заговорщицким шепотом ответил ему омега.

На том и порешили, что буквально уже сегодня Ирвин соберет свой нехитрый скарб, объяснится с хозяйкой и переберется в снятую напарником квартиру недалеко от университета. Тот даже готов подождать с возмещением оплаты до конца месяца, так как все равно уже уплачено…

Ирвин никогда бы не мог подумать, что так тяжело жить с посторонним ему, в общем-то, человеком, пусть и в разных комнатах. Его невероятно симпатичный напарник, разбрасывал одуряюще пахнущие вещи по квартире, словно пытался его спровоцировать. Приходил по вечерам поздно. Ирвин, конечно, ему не нянька, но все равно волновался и переживал за него. По утрам омега вставал поздно, успевал только умыться, проглотить с виноватым видом завтрак, который приготовил для них двоих Ирвин, и, не дожидаясь его, исчезал за дверью.

Ирвин каждый раз, убирая со стола и моя посуду, решал, что он обязательно узнает и имя, и фамилию своего напарника, как только будут лабы, на других занятиях он с ним почему-то не пересекался. Но каждый раз об этом благополучно забывал, как только те начинались — его напарник невероятно красивый умно и рассудительно докладывал, как работает тот или иной прибор, получал похвалу от преподавателя, который Ирвину посылал лишь суровый взгляд. Им ставили зачет, выдавали следующую работу и оставляли на шесть часов практически наедине. Какие тут расспросы, свое бы имя не забыть.

— Ты бы стихи что ли почитал, — попросил как-то омега, припаивая отпавший проводок.

— Не умею, — огрызнулся Ирвин, — анекдоты травить могу.

— Трави, — милостиво разрешил тот, и приоткрыл губы от напряжения, высунув кончик розового языка.

Ирвин сглотнул слюну и отвернулся. Какие тут анекдоты, когда хочется сгрести его в охапку и зацеловать до смерти…

Хорошо, что после лаб других пар обычно не было. Ирвина бесконечно раздражал приставучий, как репей, Марик, который обязательно вставал у него на пути, когда он шел на свое законное место. И что чучелку от него надо?..

Напарник опять пришел поздно. Ирвин выключил свет и прошлепал босыми ногами к кровати. Можно и поспать.

Он только задремал, как почувствовал, что к нему под одеяло кто-то залез.

— Спишь? — прошептал напарник.

— Уже нет, — ошалело отозвался Ирвин, чувствуя, как его обволакивает и накрывает запах течного омеги.

— Помоги мне, — прошептал тот в губы Ирвину, и потерся об его бедро своим возбужденным членом.

— Как я тебе могу помочь? — не понял он его.

— Ты что, совсем дурной? — разозлился омега. — Трахни меня, не видишь, я изнемогаю.

— Может, не надо? — Ирвин с одной стороны хотел этого и сам, а с другой стороны боялся, как бы аморалку не приписали. Последнее время из универа за это не выгоняли, ну а вдруг этот от него понесет. А жениться он пока не собирался. Во-первых, не влюблен, во-вторых, универ окончить надо, в-третьих, жилья своего нет, в-четвертых… Он мог бы перечислять и перечислять.

— Я как-то не так представлял наши с тобой отношения, — разочарованно произнес Ирвин.

— Ну, как знаешь, — ответил омега и вылез из кровати.

Спустя несколько минут Ирвин услышал, как хлопнула входная дверь.

Он уселся на кровати и стукнул себя по коленям. Ну, не идиот ли он? Парень ушел искать секса на стороне, а мог получить его дома, причем от почти влюбленного в него альфы. Сна уже не было. Теперь он точно не заснет, пока тот домой не вернется.

Ирвин поднялся, натянул на обнаженный торс футболку и прошлепал на кухню. Стоит выпить ромашкового чая с валерианой, чтобы немного успокоиться…

Входная дверь с грохотом распахнулась, а потом с неменьшим грохотом закрылась. По звукам, доносившимся из коридора, чувствовалось, что в квартиру ввалился неимоверно пьяный человек.

Ирвин поднялся с табурета и пошел к своему напарнику. Сейчас он поможет ему раздеться, уложит в постель, а утром выскажет все, что он о его поведении думает.

Ирвин повернул выключатель, и ошалело замер на пороге — вместо его напарника, привалившись спиной к двери и пьяно улыбаясь, сидел Марик во всей своей мерзкой «красоте» — малиновая помада была размазана, тушь потекла, мэйкап смазан, длинные ногти обломаны.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ирвин, помахав перед своим лицом рукой, пытаясь прогнать видение.

— Живу я тут, — произнес Марик заплетающимся языком голосом напарника. — Не нравлюсь, да? Конечно, тебе понравился тот, другой, но ты его тоже выгнал из своей постели.

— А может ты вовсе и не альфа? — Марик покачал рукой с вытянутым пальцем перед своим лицом. — А?

Ирвин, не говоря ничего, поднял чучелко с пола и понес в сторону ванны. Его чуткий нос уловил, что тот провонял дешевым алкоголем и сигаретами, но не другим альфой. Он безжалостно стащил с него джинсы с нижним бельем вместе, куртку, майчонку, которая даже до пупка не доходила. И бережно опустил в ванную. Марик зевнул, сжался в комок и прикемарил. Ирвин долго настраивал воду, как самому себе, затем смыл его неизменный ежик на голове, волосы, лишившись лака, рассыпались мокрым шелком по плечам. Стараясь не сделать ему больно, осторожно отмывал лицо спящего от его безобразного мэйкапа и помады. Каково было его удивление, что все металлические побрякушки на теле Марика были клипсами: ни одной дырки, ни одного прокола, ни в пупке, ни на губе, ни на брови. И даже в ушах дырок не было.

Ирвин завернул в свое большое самое любимое полотенце спящего Марика и понес к себе в комнату. Завтра тот проснется, и он ему обязательно скажет, что угораздило его влюбиться еще на первом курсе в смешное чучелко, а не в того слишком правильного, но совершенно ненастоящего омегу. И злился, что подумают о его избраннике родители, друзья.

А потом обязательно он его трахнет, как тот просил. Но только не трахнет, а будет нежно-нежно любить. Но только после того, как тот согласится стать его супругом, единственными и на всю жизнь. Он его будет ласкать сначала языком, постарается узнать вкус не только губ своего любимого, но и тела и обязательно спермы. А потом поставит на коленки, широко разведет стройные ножки и войдет одним движением. Почувствует, какой тот узкий и жаркий. Так и будет, ведь его Марик только с виду такой доступный, а на самом деле он недотрога. И напился сегодня впервые от неумения пить. Он про него все знает. Не знал только, что он без всей его внешней мишуры такой красивый.

Да и ладно, хочет ходить во всех этих побрякушках, пусть ходит, Ирвин не станет возражать, во всяком случае стыдиться точно не будет. Пусть на него заглядываются другие альфы, только Марик все равно их к себе не подпустит.