- И что произошло?

- Я взяла деньги и уехала из дома. Я почти ничего не сообщала своей семье относительно моего решения или местонахождения. Я уехала в большой город. Он называется Нью-Йорк. Я сняла дорогую квартиру. И уверенно, стала искать значимую работу в бизнесе.

- И что дальше?

- Увы, - ответила она, с сожалением, - оказалось, что моих дипломов, совершенно недостаточно. Я не смогла найти работу того сорта, которым интересовалась.

- Я понимаю.

- После недель страданий и расстройств, - рассказывала она дольше, -мне пришлось связаться со своей семьей. Работу мне немедленно предоставили.

- И что было дальше?

- Однако это было, вообще, не то на что я надеялась. Я стала, секретарём женщины-руководителя, её офисной «девушкой». Она взяла на себя всю ответственность за меня, и решала за меня какое платья мне носить и как себя вести.

- Значит, в значительной степени из-за неё, ты носила привлекательную одежду, которую потом с тебя сняли перед покупателями в доме Рама Сэйбара?

- Да, - подтвердила она, - и именно она потребовала, чтобы жемчуг, который я носила, был синтетическим, как более подходящий, чем реальный жемчуг, для девушка в моём положении.

- Я понял. Ты возражала этому? – спросил я.

- Я не хотела потерять свою работу.

- Я понимаю, - сказал я. Я был рад узнать, что она не носила фальшивый жемчуг по своей собственной воле. Это, конечно, смягчило бы её виновность в этом вопросе, по крайней мере, до некоторой степени, в глазах гореан. Она, конечно, согласилась его носить. Но этот факт, мог бы быть расценен, как достаточно важный. Это соглашение, было достигнуто, в некотором смысле, под принуждением. Гореане, в целом справедливый народ, и несомненно приняли бы этот факт во внимание. Степень принуждения могла бы быть расценена как существенная. Вопрос был, конечно, интересным. Грант, в любом случае, насколько я уже узнал его, не будет наказывать её за действия, которые имели место, когда она была свободна. Та жизнь для неё теперь осталась позади. И её порка теперь, несомненно, будет следствием таких вещей, как, была ли она достаточно приятна как рабыня. Однако я сообщу Гранту об этом факте. Он нашел бы это интересным. Хозяева находят интересным почти всё в своих рабынях. А кроме того, я думаю, ему это понравится.

- И так, - продолжила свою историю девушка, - я продолжала выполнять её поручения, отвечать на телефон мелодичным голосом, ожидать её, приносить ей кофе, обращаться к ней почтительно, улыбаться её клиентам и проходить мимо них определенным способом.

- Понятно.

- Несомненно, ей нравилось видеть меня, делающей это, - сказала она, с горечью в голосе, - моё положение в обществе, было значительно выше её.

- Возможно, - сказал я. - Я не знаю.

- Это должно было дать ясно понять всем коллегам, что я была только девочкой, пригодной для самой непритязательной работы и быть приятной её начальникам. Ясно показать всем, что я была другим типом женщины, отличным от неё!

- Возможно, так оно и было, - заметил я.

- Могли ли мужчины смотреть на меня, как на руководителя, одетую так, как я была одета, и вынужденную вести себя так, как я вела?

- Думаю что, это было бы весьма затруднительно - согласился я.

- Да.

- Ты очень женственна, и скорее всего, Ты и не можешь быть руководителем.

Она сердито скривилась.

- Она хорошо использовала мою женственность, мою никчёмность, мою привлекательность. Выдвинуть меня на первый план, высветить и подчеркнуть, что в отличие от этой, её имидж, демонстрирует силу и компетентность, решительность, командные качества, власть и авторитет.

- Я видел таких женщин, - усмехнулся я, - голых, в ошейнике, целующих ноги мужчинам.

- О? – поразилась она.

- Но они не были столь красивы как Ты.

Она замолчала.

- Ты чувствуешь, что её управление тобой было вызвано некоторой ненадежностью её собственного положения, страхом за её положение или статус, что она, возможно, смотрела на тебя как на угрозу?

Девушка помолчала ещё мгновение, а потом сказала:

- Нет, я так не думаю.

- Интересно, почему?

- Я, никогда бы не стала конкурировать с ней.

- Ты не была такой женщиной, - улыбнулся я.

- Нет, - грустно улыбнулась она в ответ.

- Ты думаешь, что она не любила тебя, или ненавидела тебя? – продолжал я допытываться.

- В действительности, я так не думаю, - ответила она, медленно и задумчиво.

- А Ты не хочешь предположить, что возможно, она, смогла увидеть в тебе даже больше, чем Ты сама видела в себе? Ведь она смотрела на тебя со стороны.

- Господин? – не поняла она.

- Она, возможно, одела тебя так, и рассматривала тебя, таким образом, и заставила тебя делать подобные вещи, на очень серьезном основании.

- Почему, Господин?

- Поскольку Ты женственна.

Она была сердита. Она молчала.

- Ты любила выполнять поручения, которые тебе выдавали? Тебе нравилось повиноваться?

- Иногда, - послышался её тихий шёпот.

- Ты возражала, против предписанной тебе одежды?

- Нет, действительно нет. Мне нравится красивая одежда, и глаза мужчин на мне.

- Как гореанская рабыня Ты теперь часто будешь чувствовать глаза мужчин на себе, хотя, разрешат ли тебе, одеться, будет зависеть от решения твоего хозяина.

- Да, Господин.

- Как ты была захвачена?

- После работы, - начала она свой рассказ. - Было темно. Я возвращалась машине к себе домой. Я остановилась на красный свет. Внезапно, к моему ужасу, узкая цепь петлей захлестнула моё горло.

«Двигайся туда, куда я тебе скажу», - сказал мужской голос, из-за моей спины. Я не могла кричать. Цепь сдавила горло. Я испугалась. Он был скрыт в автомобиле, позади моего сиденья. Он затянул цепь на четверть дюйма. Я больше не могла дышать. Я поняла, что он, если бы он хотел, мог бы задушить меня немедленно. Сзади просигналил другой автомобиль. – «Зелёный», - сказал голос с заднего сиденья, цепь немного ослабла. -«Продолжай движение по этой улице», - сказал он, - «поезжай по правой полосе, на скорости не дольше двадцать пять миль в час». И я тронулась с перекрёстка. «Ты выполняешь все мои указания», - предупредил он меня, -«немедленно, и вот ещё что, обращаясь ко мне, Ты должна говорить – Сэр». «Да», - прошептала я. И цепь натянулась. – «Да, Сэр», зашептала я, пытаясь вдохнуть. Цепь немного ослабла.

- Похоже, тебе уже преподали, что надо повиноваться, и смотреть на мужчин с уважением, - отметил я.

- Да, Господин, - подтвердила она, и продолжила свою историю: «Даже не пробуй выкинуть какую-нибудь глупость вроде остановки в неположенном месте или повреждения машины, поскольку я смогу убить тебя немедленно, прежде чем исчезнуть» - предупредил он меня. – «Да, Сэр», - ответила я. «Ты можешь смотреть в зеркало заднего обзора, если хочешь. У тебя есть мое разрешение». Я испуганно посмотрела в зеркало. Вокруг моего горла, туго затянутая петлей, была обёрнута узкая золотая цепь. На её концах виднелись две узкие деревянные ручки, зажатые в его руках.

- Это была цепь для захвата женщин, - пояснил я. - Нужно отличить её от стандартной гарроты, которая представляет собой провод с ручками и может легко перерезать горло жертвы. Стандартная гаррота непрактична для захвата пленницы, жертва даже при рефлекторном движении, может порезать своё собственное горло.

- Независимо от того, что это было, - вздохнула она, - это было очень эффективно. И отлично меня контролировало.

- Конечно, - усмехнулся я. - Именно поэтому оно и используется для подобных дел.

Девушка продолжала:

- Через несколько мгновений мужчина соединил рукоятки цепи, и закрутил цепь. Так он мог держать её одной рукой. Он повернул руку и затянул цепь на моём горле, наполовину душа меня и затем вновь ослабил, немного. Он отлично продемонстрировал свою власть надо мной. Затем он дал ещё немного слабины. «Так-то лучше, не правда ли, детка?» - спросил он. «Да, Сэр»,-ответила я. «Хорошо, у нас будет долгая поездка вместе». Мы продолжали путь, я была испугана, а он сидел сзади и давал мне указания. Со стороны могло показаться просто, что человек на заднем сиденье, наклонился вперед, улыбается, возможно, разговаривая со мной. Если кто-либо видел тонкую золотую цепь на моем горле, он, несомненно, не мог знать о её назначение.