Далее, некоторые из исследователей данного вопроса также считают, что сибирская ссылка, то есть политические ссыльнопоселенцы Нарыма, Туруханска и Якутска, после своего освобождения довольно часто оседавшие в сибирских городах, к 1917 г. полностью задавили голос, достаточно малочисленной в сравнении с ними, местной «аборигенной» интеллигенции. Ну а после Февральской революции авторитет пришлых диссидентов вообще возрос, что называется, в разы. О том, насколько это заявление верно, свидетельствует хотя бы тот факт, что в Томске в марте 1917 г. первую партию освобождённых революцией политических ссыльных из Нарыма встречали в торжественной обстановке в бывшем губернаторском доме представители Комитета общественной безопасности во главе с самим председателем – Борисом Ганом («Утро Сибири», Томск, №61 от 18 марта 1917 г.). Мы уже указывали, что после амнистии 1916 г. на каторге и поселении остались лишь наиболее опасные преступники – политические вожди революционных партий. Теперь, после февраля, освобождёнными оказались и они. Так, в первую группу ссыльнопоселенцев из Нарыма вошёл, например, один из большевистских партийных боссов Алексей Рыков. Он, кстати, и выступил с ответным приветственным словом от имени бывших политкаторжан на встрече в губернаторском доме 16 марта 1917 г.
По сведениям томской печати тех революционных дней, для того чтобы оплатить дорогу до Петрограда, а также питание и проживание бывших политзаключённых, томскую буржуазию, что называется, в добровольно-принудительном порядке обязали сделать единовременный денежный взнос на эти нужды. Самую крупную сумму в 5 тысяч рублей (что-то около одного миллиона на наши деньги) пожертвовал тогда, как и полагалось по статусу главы богатейшего семейства в городе, Алексей Кухтерин. А самый маленький взнос, всего в 100 рублей (где-то около 20 тысяч), сделал упоминавшийся нами уже купец-просветитель Пётр Макушин. Всего было собрано тогда 24 тысячи 215 рублей.
Таким образом, выясняется, что в первые дни, а потом и месяцы после победы Февральской революции голос сибирских областников несколько потонул в потоке общероссийского политического подъёма и зазвучал в полную силу лишь спустя полгода, в то время, когда кадеты, эсеры и большевики сошлись в непримиримой схватке за власть и на «минутку» ослабили контроль за всё ещё непокорными сибирскими автономистами. А пока – в марте 1917 г. – лидер томских областников Пётр Вологодский занял весьма скромную должность начальника одного из отделов Комитета по охране общественного порядка и безопасности. В конце мая того же года, в результате расформирования данного Комитета он потерял и это место, и вообще вскоре был удалён из города под предлогом назначения на достаточно высокую должность – председателя Омской судебной палаты, являвшейся высшим судебным учреждением Сибири.
Ещё один видный сибирский автономист из более молодого, как мы уже указывали, призыва – Михаил Шатилов, хотя и стал в марте ответственным секретарём распорядительного бюро Комитета по безопасности, а по сути – одним из заместителей его председателя, Б. М. Гана, но, как мы уже отмечали выше, областником он был только наполовину, вторая «часть» его общественных устремлений всецело принадлежала делу партии социалистов-революционеров. Поэтому именно Шатилов, после того как неким силам удалось-таки на время устранить Вологодского, занял его место – главного движителя областнических инициатив из Томска. Осуществлял он эти инициативы не без помощи и вместе с тем, естественно, под строгим контролем ставшей с мая месяца правящей в стране правоэсеровской партии.
Посланцем, видимо, тех самых «неких сил» в понедельник 18 марта в Томск прибыл, назначенный Временным правительством, новый глава губернской власти – бывший профессор Томского технологического института, а в недавнем прошлом член Государственного совета – Е. Л. Зубашев. Вообще-то профессора ждали в городе 19-го числа, но он, видимо, так сильно спешил, что сумел добраться до места назначения на сутки раньше срока, успешно преодолев все железнодорожные пробки. На вокзале Томск-I правительственного комиссара, как и полагается, встречала весьма представительная делегация от Комитета общественной безопасности, революционных военных, а также – преподаватели и студенты томских вузов, и ещё – обычные жители города, вот уже третью неделю – граждане новой демократической России.
Ефим Лукьянович Зубашев был личностью достаточно известной в Томске: в конце XIX века он участвовал в строительстве технологического института, а потом в течение семи лет являлся его первым директором (ректором). В революционном 1905 г. он не стал столь ревностно, как следовало по его должностному статусу, исполнять распоряжения правительства по подавлению студенческих волнений, за что в 1907 г. его уволили со службы. В 1910 г. Ефима Лукьяновича избрали гласным Томской городской думы, после чего он даже стал городским головой на некоторое время, однако его кандидатура не прошла утверждение министром внутренних дел, и через год Зубашев сложил с себя эти полномочия. В 1912 г. Ефима Лукьяновича в качестве представителя сибирских бизнес-кругов избрали в члены Государственного совета. Теперь, в 1917 г. его, как члена кадетской партии, в ранге практически идеальной кандидатуры на пост томского губернского комиссара, сразу же утвердило Временное правительство и как можно скорее направило в столицу областнической Сибири.
Однако здесь, в Томске, Зубашев на этот раз проявил себя сугубо правительственным чиновником. Как и большинство комиссаров Временного правительства, он начал проводить политику, направленную не только на сохранение завоеваний Февральской революции, но и на охранение новой власти от попыток освобождённых революцией, более молодых политических сил начать процесс по углублению демократических преобразований в стране, набрав себе команду из числа знакомых ему чиновников старой администрации, главным образом из состава комитетов по крестьянским делам и переселенческих управлений, а также созданных во время войны продовольственных комитетов. Именно тогда из отдела (комиссариата) по управлению Томской губернией Комитета общественной безопасности ушли в ведомство Зубашева А. А. Барок, бывший чиновник комитета по крестьянским делам, и М. А. Воскобойников, работавший до Февральской революции помощником заведующего губернским переселенческим управлением. Теперь в составе отдела КОБа по управлению губернией остался только областник П. В. Вологодский. Однако вскоре на освободившиеся места были назначены новые два человека:
П. И. Троицкий, член кадетской партии и гласный Томской городской думы, а также М. П. Марков, партийную и профессиональную принадлежность которого нам, к сожалению, выяснить не удалось.
Первоначально управленческие структуры, созданные правительственным комиссаром, вроде бы достаточно тесно взаимодействовали с отделами губернского Комитета общественной безопасности, однако постепенно произошло сначала отчуждение, а потом и полное взаимное отторжение двух параллельных структур, что привело, как следствие, к подрыву окончательного доверия к миссии Ефима Зубашева. В томском Комитете ждали от Временного революционного правительства, прежде всего, скорейшего, наконец, решения вопроса о земском самоуправлении в Сибири. Однако никаких заметных подвижек ни в правительственных распоряжениях, ни, как следствие, в действиях назначенного им комиссара Зубашева по данной проблеме не наблюдалось.
В такой непонятной для многих ситуации томичи выступили с очередной политической инициативой и предложили, не дожидаясь распоряжений из столицы, самим организовать и провести полностью демократические выборы в органы местного самоуправления или, по-другому, – народоправства (именно так на русский манер и по последней моде тех революционных дней предпочтительно стали называть органы демократического самоуправления). И всё было сделано в конечно счёте для того, чтобы заменить временные структуры губернской власти, возникшие на волне первых революционных преобразований, постоянными и тем самым получить возможность, опираясь на всенародно избранную власть, противостоять в отстаивании своих интересов не только правительственному комиссару, но, возможно, если понадобится, и самому Временному правительству в случае полного расхождения интересов центра и регионов.
