— Что ты делаешь?! — не выдержав игнора, Тимур повторил свой вопрос. Ослеп он, что ли, после вчерашней попойки?

— Р-руки убрал, — спокойно приказала Керимову сквозь зубы и даже не подумала остановиться.

Еще чего…

Тимур всегда имел потрясающую способность бесить меня даже на пустом месте. Так что ничего удивительного, что после бесонной ночи скорость, с которой я завелась, глядя на улыбающуюся мордашку почти голого Тима, возрасла в тысячи раз.

Впрочем, когда Керимова пугали мои нападки? Вот позвонить, сказать, что я ему на хрен уже не нужна, это дорогому Тимочке сделать сложно. А скинуть меня на диван, да еще и улечься сверху так, будто я его новая шлюха, на это смелости у Тимура хватает с лихвой.

Су***

Пятьдесят девять…

Шестьдесят…

Керимов некоторое время задумчиво наблюдал за моей тренировкой.

Шестьдесят четыре…

Шестьдесят пять…

— Может, тебе помочь? — проигнорировав мое моментальное «отвали», Тим устроился на диване напротив меня.

Шестьдесят восемь…

Шестьдесят дев…

Пальцы Керимова сжали мне щиколотки, и, сделав последний рывок, я тут же остановилась.

— Ты… не понимаешь… русского языка? Руки убрал от меня, живо! — хрипло повторила приказ, с вызовом глядя в глаза Тимура.

— Ветрова, ты на всех так орешь, когда тебе предлагают помощь? — сарказм пошел в дело, значит?

— Так я опять Ветрова? — усмехнулась. — А ночью ты упорно называл меня 'деткой'… Ну-ну… Это, кстати, не твое дело, Ке-ри-мов, ору я или нет.

— Ого. Какие мы по утрам злые… — Тимур нахмурился, и выражение его лица стало почти жестоким.

Задумался, но явно не обо мне.

Я воспользовалась этим моментом, чтобы скинуть с себя ладони парня. Рывком поднялась с пола, стараясь сдержать рвущийся с языка стон. Пресс после усиленного комплекса упражнений, отозвался тупой болью. Кажется, я слишком перестаралась, но как еще я могла удержать себя от забега в кровать к Тимуру. Собственное тело можно было обмануть только привычным занятием спортом.

Свои комментарии о моей утренней злости кое-кто может засунуть себе в ж***. Пусть Керимов валит к своей подружке и на ней тренирует свое красноречие. За три года совместной жизни они должны были отлично спеться с ней.

Мысли об Ане снова вызвали во мне волну раздражения, и, потому потянувшись к полотенцу, лежащему на диване, я «прохлопала» тот момент, когда Керимов, как аллигатор, цапнул меня за запястье.

Блин!

Ну, почему у всех моих знакомых парней дурацкая манера принуждать меня к разговору? Вот, Керимов, он чего добивается, вцепившись в меня, как клещ? Я должна покорно сесть к нему на колени? Закрыть рот и позволить развешивать лапшу на своих ушах?

— Ночью тебе показалось мало? — поинтересовалась сухо, намекая на тумаки, которыми наградила Тима.

— А что было ночью? — парень прищурил глаза, следя за тем, как я аккуратно пошевелила запястьем, пытаясь вырвать руку из его хватки.

— У тебя амнезия? — уточнила с сарказмом и получила невиннейшую улыбку на лице Тима.

— А я забыл о чем-то важном?

— Обратись к специ…

В этот момент придурок рывком дернул меня к себе, и я лишь чудом удержалась на ногах, свободной рукой опираясь на край дивана. Поведение Тимура окончательно вывело меня из себя.

— Ты руки уберешь от меня или нет?! Если хочешь тр***ся, тогда хватай манатки и вали к своей Ане, — предложила, глядя в сузившиеся от удивления зрачки Тимура. — Твоя будущая жена с удовольствием тебе***! А сейчас — убери! от меня! руки!

Тимур резко разжал пальцы, и я на всякий случай переместилась от него подальше. Парень тем временем откинулся на спинку дивана и заявил таким ледяным тоном, будто я была что-то ему должна:

— Ты истеричка.

Да неужели? Кажется, тебе этот факт пять лет назад не помешал залезть мне под юбку.

— Со всеми своими претензиями, можешь отправляться к Анне, — посоветовала цинично. — Я не твоя подружка, чтобы вести себя, как ангелок.

Керимов тут же ухватился за мою фразу. Усмехнулся, спросил с сарказмом:

— А, что, в роли моей подружки, ты вела бы себя по-другому?

Он хочет этим меня уязвить?

Я замерла на пару секунд, обдумывая свой ответ. Как всегда в момент истерики мое сознание было предельно чистым и четким. Голос почти не дрожал (от злости или от боли?), когда я все-таки взглянула Тиму в глаза.

— Мы проверяли это, Тимур, ты забыл? — я усмехнулась, говоря об очевидном факте и напоминая Керимову о том жалком месяце, что мы прожили вместе. — Я УЖЕ была одной из твоих подружек. И единственное, что в наших отношениях тебя бесило тогда, это… как ты ночью сказал? Отсутствие секса? Спасибо, кстати, что просвятил. Через пять лет было…любопытно… об этом услышать.

— Да… какого…

Керимов так и не договорил, его лицо помрачнело, он нахмурился и рывком поднялся с дивана. Но нет, не сделал ни одного шага ко мне, хотя я безумно боялась, что он решит подойти ко мне. Судя по злым искрам в серых глазах, своим последним заявлением я 'страшно' задела Тима.

— Ты ни черта не понимаешь, — сообщили мне так, будто я обязана была быть всепрощающей и всепонимающей идиоткой.

Я? Тиму? Что-то должна? Ну, нет. С этими предъявами — к Ане.

— А мне никто не объяснял, как я должна 'по-ни-мать', — заявила с сарказмом, сил на который почти не осталось. Плакать сейчас хотелось мучительно сильно. — Извини, — усмехнулась, не обращая внимания на стоящие в глазах слезы, — я забываю все время о твоей великой true love… Кстати, — замолчала, выдерживая паузу, чтобы усилить эффект (нет-нет, не специально, просто тупая боль комком встала в горле), — как она сейчас поживает?

Керимов вопреки ожиданиям ничего мне не ответил. Он постоял напротив меня пару секунд, вперив взгляд мне в лицо и о чем сосредоточенно размышляя. А после…Тим не кинулся меня душить, не попробовал объясниться или что-то сказать в свое безусловное опавданье (впрочем, а было ли ему, что говорить?) Вместо этого Керимов передернул плечами, будто от холода, и, все так же молча, вышел прочь из гостиной.

Я осталась стоять возле кресла, ошалело хлопая ресницами и пытаясь сообразить, что же теперь с нами будет. То, что Керимов разозлен, было вполне очевидно. А злой Тимур под одной со мной крышей, наше пребывание рядом, точно, закончится катастрофой. Но он…

Он ведь не убьет меня за то, что я наговорила?

Пока я тупо таращилась перед собой, не зная, что делать дальше, то ли убегать из квартиры, то ли снова баррикадироваться в ванной, Керимов решил возникшую между нами проблему вполне кардинально.

Дверь в спальню распахнулась от резкого удара, и лишь электродоводчик спас ее от неибежной встречи с краем книжного шкафа. Тимур, полностью одетый, в помятой рубашке без нескольких пуговиц (придется, искать их на кухне, значит), вылетел из комнаты и быстрым шагом направился в коридор.

Ах, вот оно что… Что, и чая теперь не попьете?

Сложив руки под грудью и прислонившись к стене в прихожей, я с усмешкой наблюдала за тем, как остервенело Тимур одевает ботинки. Интересно, кого это он так ненавидит? Меня, правда? А я-то думала, что в нем заговорила совесть.

Наивно, детка, оч-чень наивно.

Перед тем, как окончательно (вот теперь точно — отныне и присно и вовеки веков. Аминь!) покинуть мою квартиру, Тим вдруг оглянулся в последний раз на меня. Брови сдвинуты, переносицу украшает глубокая морщина.

Он открыл, было, рот, чтобы выдать очередную гениальную фразу мне напоследок. Но вместо этого взгляд Тимура из обжигающего презрением превратился вдруг в ледяной. И еще через мгновение передо мной стоял хорошо мне знакомый — равнодушный и абсолютно спокойный — мужчина.

Ему все равно…

Так и не произнеся больше ни одного слова, Тимур развернулся ко мне спиной и беззвучно скрылся за входной дверью. Не скрипнула ни одна пружина. Только тихий щелчок возвестил мне о том, что я осталась одна.

Как я и хотела, верно?