— Что ты творишь? — спросила я, не убирая рук от лица. — Одумайся. Ты понимаешь, как легкомысленно себя ведешь? — я послала маме пронзительный взгляд. — Ты разбиваешь сердце не только Джеймсу, но и мне.

Это было так, потому что возвращение в Индианаполис будет означать конец моих наладившихся отношений с Заком Роджерсом. А я этого не хотела. Не хотела, чтобы все становилось таким, каким было раньше.

— Ты просто не имеешь права так поступать, — проговорила я, стиснув зубы.

— Имею. Это моя жизнь, и мне решать, как ее прожить.

— Тогда ты просто идиотка! — закричала я.

Мама вздрогнула и обратила на меня круглые глаза.

Она сама виновата. Во всем. И в том, что теперь она не менее противна мне, чем отец.

Господи, дал же ты мне семейку…

— Не смей так разговаривать со мной, Наоми, — проговорила она слегка дрожащим от злости голосом. — Я твоя мать.

— И сейчас мне очень жаль, что это так, — прошипела я.

— Замолчи сейчас же! — она обрушила на меня недовольный взгляд и нахмурилась.

— Я не буду молчать. И я не вернусь в Индианаполис. Я не стану жить в одном доме с человеком, который сломал тебя, и делать вид, что счастлива его возвращению! Я ненавижу его. Всем своим сердцем! А еще я ненавижу тебя за то, что ты такая глупая и не понимаешь очевидных вещей!

Мама ядовито рассмеялась, запрокинув голову.

— Что ты понимаешь в жизни? — сказала она.

— Многое, — брякнула я.

Она фыркнула, и ее взгляд немного смягчился. Теперь она смотрела на меня, как на котенка, выпускающего свои коготки. Мама не воспринимала меня всерьез.

— Успокойся, — произнесла она и устало вздохнула. — Давай поговорим. Нормально.

Я скривилась от отвращения и обошла ее стороной, направившись к выходу.

— Я не собираюсь успокаиваться, — ответила я. — Я не собираюсь прислушиваться к тебе. Я устала страдать из-за твоих эмоциональных порывов. Ты ведешь себя, как ребенок. Ты не умеешь сдерживать свои чувства, и в этом вся проблема. Не удивлюсь, если через месяц ты поймешь, что мой нагулявшийся придурок-папаша надоест тебе, и ты будешь нуждаться в новом ухажере. Или он снова бросит тебя. Когда это произойдет, не смей реветь. В своем несчастье будешь виновата только ты.

Мама смотрела на меня так, словно я вонзила нож в ее сердце. Но все было с точностью да наоборот. Это она убила меня. Убила доверие к себе. Уважение. Сожаление.

Попятившись назад, я развернулась и поплелась из кухни, оставив маму наедине со своими мыслями. Я хотела, чтобы чувство вины сожрало ее изнутри. Она этого заслужила.

Я не жестока. Я справедлива.

Но справедливость, по большей части, это и есть жестокость — к ослепляющей и сладкой лжи, в которой мы живем.

Иногда стоит открывать глаза. Правда, делая это, мы должны понимать, что обрекаем себя видеть, сколько тьмы и грязи в этом мире, в людях…

Моя мама такая. Я открыла глаза и увидела это.

Мой отец такой.

Они друг друга стоят.

Но я не хочу быть похожей на них.

Это ведь не передается по наследству?

Глава двадцать восьмая

Когда я оказалась в гостиной, то вспомнила о Заке.

О боже. Мистер Роджерс сейчас тоже разговаривает с ним.

Джеймс. Мне было жаль его, и я почти заплакала. Но рыдать мне хотелось из-за Зака Роджерса. Он был нужен мне. Прямо сейчас. Если его разговор с отцом прошел так же неудачно, как и мой с мамой, и если Зак вдруг решит уйти, — я уйду с ним. Неважно, куда. Неважно, насколько.

Я должна быть рядом с ним.

Я хочу быть с ним.

Это все, что мне необходимо сейчас.

Я решительно настроилась найти Зака, но мне не пришлось делать это, так как он появился сам.

— Зак, — прошелестела я, увидев его.

Он даже не взглянул на меня. Роджерс младший ринулся по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и пролетел мимо меня, словно я вообще не существую.

Что произошло?

С ошеломленным видом я развернулась, провожая его оторопелым взглядом.

— Зак, — громче произнесла я.

Он не остановился. Открыл дверь и выскользнул на улицу.

Какого черта?

— Зак! — закричала я и бросилась за ним.

Я выскочила на крыльцо дома, и на меня обрушилась лавина дождя. Холодные капли пробуждали дрожь по телу, падая на обнаженные участки кожи. Но мне было плевать, что за считанные секунды я промокла до ниточки.

— Стой! — мне было важно остановить Зака.

Что-то пошло не так.

— Зак, — бессильно произнесла я и побежала за ним.

Он целенаправленно и быстро шел к «Феррари» и не откликался.

— Да остановись же ты, черт тебя подери! — завопила я, ускорившись.

Роджерс младший открыл дверцу и сел за руль. Он тоже промок, но ему было все равно, как и мне. На секунду мне удалось поймать его взгляд, и в этот момент меня обожгла ледяная ненависть в его глазах. Я невольно приросла к земле и задрожала сильнее.

Зак завел машину, и та, грозно зарычав, тронулась с места.

Он уезжал.

От меня.

Все же было нормально. Между нами.

Что не так?

«Феррари» стремительно отдалялась, а я стояла и ничего не делала. Мне нужно двигаться. Я должна остановить Зака и поговорить с ним. Почему он так ведет себя? Если он обижен на отца и на мою мать, то я здесь не причем!

Секунды растянулись и превратились в бесконечные часы. Когда автомобиль Роджерса младшего выехал за территорию дома, я начала действовать.

Я побежала к «Минивэну» и почти целую минуту возилась с ручкой дверцы. Забравшись, наконец, внутрь, я дрожащей рукой повернула ключ зажигания и надавила на педаль газа. Автомобиль лениво завибрировал и медленно поехал.

— Давай же, — прорычала я, набирая скорость.

Мне с трудом удалось нагнать «Феррари». Когда я увидела красный цвет вдали, то начала сигналить. Раз за разом, я пыталась достучаться до Зака. Наши отношения не могут разрушиться. Мы только все наладили. Я не позволю фатальной ошибке моей матери испортить мне жизнь.

— Остановись! — кричала я, стуча по рулю.

Как будто Зак услышит…

Меня охватывала паника, но я не позволяла себе думать, что упущу Роджерса.

Бог услышал мои молитвы. Красная машина свернула на обочину и остановилась. Я громко выдохнула и припарковалась недалеко от «Феррари». Я выскочила из автомобиля под ливень и побежала к тачке Роджерса. Что-то заставило меня остановиться у дверцы с водительской стороны. Вся моя решительность вдруг куда-то улетучилась, и я осталась на растерзание внутренним сомнениям.

Я простояла минуту, ожидая, что Зак выйдет из машины. Но он тянул, и я боялась, что он может передумать и уехать. Тогда я все равно бы поехала за ним.

Звук открывающейся дверцы прогнал по моему телу бодрящую волну мурашек, и я сделала глубокий вдох. Зак вышел из «Феррари» и окинул меня мрачным взглядом. Он не подошел ко мне, остался стоять у распахнутой дверцы. Вся его одежда промокла насквозь, и я предполагала, что выгляжу, как ободранная кошка.

Собравшись с духом, я нерешительно зашагала в его сторону. Зак тяжело дышал, его руки были сжаты в кулаки. Остановившись в паре метров от него, я спросила:

— Почему ты уехал?

— Я не могу оставаться там, — его тихий голос сливался с шумом дождя, и я приблизилась к нему, чтобы лучше слышать. Я удивилась, когда Зак попятился назад. — Не подходи.

Я скривила лицо, потому что вода попадала в глаза, нос и рот.

Он сказал мне не подходить? Или я не расслышала?

Я не знала, с чего начать, но чувствовала острую необходимость оправдаться перед Заком.

— Мне очень жаль, — сказала я. Мой подбородок дрожал, и слезы смешивались с каплями, стекающими по щекам. — Я… Зак, я не знала, что мама…

— Прекрати, — резко пресек меня он. — Я не хочу слушать это. Я вообще не хочу ничего слушать, ясно? Оставь меня в покое.

Стоп. Стоп. Стоп.

— Зачем ты так говоришь? — пролепетала я.

Роджерс сверлил меня гневным взглядом, и от этого мне хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть больше в этих голубых глазах ненависть.