Вершиной угодливого строительства предвыборного образа Путина стала заказная психолингвистическая экспертиза устных его выступлений, глубокомысленно, на самом «высоком научном уровне» обнаружившая в путинских тирадах, что будущий президент — «человек, склонный замечать лучшее в людях и человеческих отношениях, остро переживать внешнюю событийную канву», что «в системе его индивидуальных ценностей наиболее высок рейтинг понятий дружбы, мужества, порядочности» («Эксперт», 2000, №6, с.57).
Конечно, научная экспертиза несомненного лидера выборной гонки, лидера по административному статусу, а не по личным лидерским качествам, такая экспертиза вряд ли может претендовать на объективность. Впрочем, сама ссылка на авторитет науки, на независимость научных критериев исследования является выборной технологией. Неискушенный избиратель, мало разбирающийся в алгоритмах научного анализа, но благоговеющий перед учеными степенями, всею душой верит, что наука не обманет, что экспертиза — это как аптечные весы, измеряет с точностью до миллиграмма и выдает к нашему сведению истинный «вес» политика. Однако это не так. Научные экспертизы, анализы и эксперименты — удобная кулиса, за которой идет умелая подтасовка выводов, их прилаживание к интересам заказчиков от власти.
И после «строго научного, абсолютно объективного исследования» оглашают искомый результат: скрытность, к примеру, объявляют скромностью, трусоватую нерешительность величают сдержанностью, ледяное бесчувствие называют спокойствием, а малодушную робость выдают за молчание, которое «дороже золота». Был бы заказ, а уж щедро проплаченные, вооруженные научными званиями исполнители распишут вам под заказ любой портрет, хотите, к примеру, психологический портрет мужественного героя-разведчика, пожалуйста — не потому молчит, что косноязычен и страшно боится не угодить хозяину, и не потому вовсе, что хорошо усвоил расхожее «молчи, за умного сойдешь», оказывается, он вовсе не молчит, он привычно сдержан в словах, чтобы случайной проговоркой не выдать государственной тайны… В таком вот духе, мазок за мазком, ляпается под заказ любой портрет.
Но не всегда наука в прислугах власти. Мы провели свою профессиональную психолингвистическую экспертизу речей Путина, взвесив значимость его словес на научных «аптечных весах». И вот что обнаружилось — о личности президента России по его устным выступлениям накануне избрания (письменные, понятно, составляются спичрайтерами, то бишь речеписцами) ничего определенного сказать невозможно! Наш, прямо скажем, мало разговорчивый народный избранник всегда произносил да и сейчас произносит абсолютно бесцветные, ничего не значащие речи, по которым не определишь ни величины, ни своеобразия натуры, из которых не поймешь, добрый он или злой, умный или глупый, вспыльчивый или уравновешенный. Из его слов даже сейчас, три с лишком года спустя, не видно, кто он. Вот как об этом не без недоумения говорит вполне официальное, лояльное к власти лицо, причем зависящее от нее, — директор ВЦИОМа Юрий Левада: «Путин силен своей неопределенностью. Он ни левый, ни правый. Ни такой, ни сякой. До сих пор половина людей отвечает, что не знает, кто он. Никакой программы он не показывает. И если мы говорим, что 70 с хвостиком процентов одобряют его деятельность, это означает, что каждый видит в нем того, кого хочет». («Коммерсантъ Власть», 2002, 4 июня, с.14). Даже видавшего виды, прожженого, всей душой преданного и проданного властям социолога озадачивает необычайное, но очень типичное для сегодняшней России явление. «На вопрос «Одобряете ли вы политику Путина?» больше 70 процентов отвечают «да». Но несколькими строчками ниже идет вопрос: «В чем состоит политика Путина?» и 60 процентов только что утверждавших, что одобряют политику Путина, честно отвечают «не знаю». Не знают они, что за политику проводит президент, но… одобряют ее.
Но ничего не определивший результат нашей независимой психолингвистической экспертизы путинских речей — это тоже результат. Он отвечает на вопрос, почему мы так ничего и не знаем о нашем президенте, хотя уже почти четыре года слышим его выступления каждый день в новостях, изучаем на экране его наклеенную улыбку и бесцветный взгляд и силимся понять, кто же перед нами.
Можно, конечно, предположить, что такова PR-технология, рекомендованная Путину еще в предвыборный период. Дескать, политтехнологи могли обязать Путина скрывать свои мысли, чувства и политические симпатии до времени, чтобы разделенные баррикадами ненависти российские граждане, голосуя за президента, поверили каждый в своего Путина и выбрали именно его как воплощение собственных чаяний. Естественно думать, что и сам Путин интуицией угодливого слуги, до этого умевший услужить таким разным хозяевам — от Собчака до Бородина, от Волошина до Ельцина, от Березовского до Абрамовича, научился так увертливо и скользко говорить, чтобы, с одной стороны, не вызвать недовольства своих очередных хозяев, заказчиков его выборной гонки, но и при этом не дать повод избирателям подумать, что он угодничает перед Семьей.
Пристальное изучение речей наследника Ельцина уверяет нас однако в ином: речи Путина безликие и пустые, не потому, что он такой хитрый, изворотливый, осторожный, а потому что он сам такой серый и безликий, — пустой. Никакой! Ведь как бы ни прятался человек за официальными формулами предвыборных обещаний и послевыборных резолюций, натура в его языке обязательно проявится, промелькнет доброта и открытость, если наш избранник добр, сверкнет юмор, если он умеет пошутить, обнажится воля, если он самостоятельно принимает решения. Но даже и малых проблесков подобного в языке Путина нет. Единственное, что просматривается отчетливо — страх сказать что-то не то и боязнь обозначить свою ничтожность.
Серость и ничтожность хорошо маскируется высокопарной риторикой, многочисленными рассуждениями о благе простого народа. То и дело слышим от Путина: «На народ надо опираться прежде всего». «Опираться нужно только на народ». «В конечном итоге решение всегда останется за народом». «Все мы, кто находится сегодня у власти, получим на это моральное право только в том случае, если хоть что-нибудь сделаем для улучшения жизни народа». «Если правительство действует успешно на основных направлениях своей деятельности, то тогда правительство не может не встречать поддержку населения, поддержку народа, простого человека».
Три президентских года первого путинского срока показали, что это порожняк, пустопорожние словеса, взятые напрокат из речей на партсобраниях эпохи застоя, и уже тогда воспринимавшиеся населением как пустая болтовня, лицемерный ритуал цековских карьеристов-идеологов, по-прежнему не влекут за собой никаких реальных действий. Вот формула, которую Путин эксплуатировал после своего назначения премьером — «отсутствие политической стабильности». Ведь эта фраза абсолютно пустая по смыслу. В отличие от более точного слова «нестабильность», которое обязывает тут же указать на причины и виновных, «отсутствие политической стабильности» освобождает Путина от необходимости принятия каких-либо решений.
Лингвисты исследовали соотношение слов, обозначающих активные и неактивные действия в речах Путина предвыборного периода и в течение первого полугодия его президентства, применительно, разумеется, к управлению страной. И оказалось, что слов со значением активного действия в президентских речах всего 28 процентов, а вот слов неактивного действия в путинских тирадах аж 72 процента. За всем этим безусловно стоит страх проговориться, самоцензура серости, строгая установка изображать одни абстрактные благие намерения.
В своих речах Путин избегает высказывать даже свое отношение к соратникам и противникам его как президента. Хотя именно президент по статусу обязан оценивать работу всех ветвей власти, всех подчиненных ему ведомств и министров, и эти оценки, если судить по состоянию российской экономики, должны быть крайне негативные. Но Путин как раз ускользает от оценок, ничем не выражает своего мнения, боится выступить судьей, занять решительную позицию. И это понятно, ведь президентская оценка деятельности ведомства или министра с необходимостью влечет за собой действенные решения, а президент, критикующий ведомство или министра, берет на себя ответственность за разрешение кризиса. Путин же не оказывает ни малейшего давления на своих вроде бы подчиненных, ни одним словом не задевает их, видимо памятуя: они меня породили, они меня могут и убрать!
