Одежда моя была разбросана по полу, но я не успел наклониться за ней – Антон схватил меня за руку. Он держал меня не грубо и не сильно и не пытался затащить обратно в кровать. Он просто смотрел на меня снизу вверх и едва заметно улыбался – не самоуверенно и нагло, как Костя, а как будто просил.
- Останься, - сказал он. – Ты такой вкусный. Я очень тебя хочу. Пожалуйста…
Его лицо находилось примерно на уровне моего живота, так близко, что я кожей чувствовал дыхание Антона. Я даже на пьяную голову понимал, что он вот такими же искренними, умоляющими глазами смотрит на всех тех девчонок, которые по нему сначала по углам вздыхают, а потом по первой просьбе дают. И на эту Светку-комендантшу он наверняка точно так же смотрел, чтобы она его в комнату получше перевела. Знал, что перед ним трудно устоять, и пользовался этим. Сволочь смазливая…
Он наклонился вперёд, и его губы коснулись моего живота немного ниже пупка. Руки легли мне на поясницу сзади. Я просто тряпка… Если бы он хватал меня и вынуждал, я бы точно заехал ему по симпатичной физиономии, но вот так… когда он уговаривал и целовал…
Я сдался. Позволил вернуть себя на кровать. Антон уложил меня на живот, навалившись сверху, целуя ухо и шею. Я почувствовал в себе его пальцы и вздрогнул – после Кости было немного больно.
- Потерпи, зайка, - прошептал Антон на ухо. – Сейчас привыкнешь.
Мне хотелось убить его за «зайку». Это девки твои «зайки», а я парень! Фак, хорош парень… Размяк от пары поцелуйчиков. Сначала одному дал себя отыметь, теперь второму…
Антон не врал: после первых секунд боль ушла, и мне даже каким-то извращённым образом было приятно от того, что он растягивал меня. Готовил для себя… Надо же было так напиться!..
Не знаю почему, но с Антоном это было гораздо лучше, чем с Костей.
Стоп. А Костя-то где? Я повернул голову и открыл зажмуренные глаза: он сидел на кровати, стоявшей по другой стене, и смотрел на нас с умиротворённым, расслабленным видом. Ещё бы попкорн взял…
Антон поставил меня на четвереньки и вошёл, уже не так осторожничая, как Костя. Не знаю, было ли дело в позе или в размере члена, который оказался внутри меня, но мне казалось, что в меня вдавливается и постепенно заполняет что-то очень большое, что никак, никаким образом не может во мне уместиться. А когда он начал двигаться – сразу резко, сильно, на всю длину – я даже тихонько вскрикнул. Не от боли, а от странно-сладкого чувства наполненности и возбуждения.
Сделав несколько движений, Антон обхватил пальцами мой член, который, надо сказать, после предыдущего раза пребывал в каком-то «промежуточном» состоянии, несмотря на усилия Кости. На нём даже презерватив еле держался.
У меня не было сил удерживать себя на руках – я согнул их и вытянул вперёд, а голову опустил на подушку. Я уже не вспоминал о Косте, мне было плевать, что он смотрит на нас и что он меня только что трахнул, а потом предложил соседу по комнате. Я думал только о том, как скользко и плавно ходит внутри меня член этого соседа, а его рука ласкает меня. Время от времени Антон задевал то самое место, и тогда становилось ослепительно-приятно. Мне хотелось чувствовать это ещё и ещё, и я подставлялся под член парня и сам насаживался на него, в надежде снова поймать это ощущение.
- Хороший мальчик, - прошептал Антон. – Умница… Когда ты так делаешь… это… это так… ммм… не могу больше!
Кончая, он вколачивался в меня так сильно, что стало действительно больно.
Едва он вышел из меня, как перевернул одним движением на спину и снова взялся за мой член. Задница у меня не сильно, но побаливала, и я из-за этого думал, что до оргазма мне ещё далеко. Я ошибался… Несмотря на боль я выгибался всем телом, толкался в руку, обхватывающую мой член, и кончил меньше чем через минуту.
Хотя, может, и не меньше. Не помню точно… Меня словно на волнах качало. Знаете, когда высокий гребень перед тобой вдруг закрывает обзор, и вокруг нет ничего кроме воды, а в следующую секунду ты опять что-то видишь – небо, горизонт, солнце, но через мгновение они снова скрываются. Так и у меня от этого момента остались только обрывочные воспоминания… Пальцами цепляюсь за смятую простыню… Дышу сквозь зубы, тяжело и часто… Мышцы на животе дрожат от напряжения, потому что так хочется, безумно хочется дойти наконец, добраться, достичь… Мыслей нет, только желание… И Антон смотрит на меня так напряжённо, жадно, словно всё понимает, словно чувствует то же самое… Я выгибаюсь от его прикосновений, под его рукой… Он, кажется, улыбается, не могу рассмотреть в полутьме… Я выгибаюсь в последний раз, выдыхаю в последний раз, вскрикиваю… А он всё смотрит на меня…
Потом я какое-то время лежал на кровати Кости. Антон остался там же – где-то в районе моих ног. У меня перед глазами всё плыло, а стоило их закрыть, начинала дико кружиться голова. Из нас троих никто не произносил ни слова. На меня начинало накатывать осознание, настоящее осознание того, что я сделал. Я решил не дожидаться того момента, когда окончательно протрезвею и страшно и ужасно пожалею о своём поступке. Пора было сваливать…
Я начал собирать с пола свою одежду, путая её в темноте с чужими вещами. Времени было часов пять, но уже почти совсем стемнело – декабрь всё-таки. Я, наконец, нашёл свои трусы под стулом и начал одеваться. Это был, наверное, самый неприятный момент за весь вечер: я натягивал на себя футболку, джинсы, всё остальное, а эти двое молча наблюдали.
- Хватит пялиться, - огрызнулся я, но они никак не среагировали.
За сколько там в армии нужно одеться? За две минуты? Уверен, я побил бы все рекорды, так быстро я влез в одежду.
Я рванул к дверям и начал засовывать ноги в ботинки. Костя медленно, лениво поднялся с кровати, взял со стола тетрадь с конспектами, про которую я уже двадцать раз как забыл, и кинул её через комнату мне. Я на автомате поймал.
- У меня такого добра ещё полно, - сказал Костя, - и лабораторки почти по всем предметам. Так что не стесняйся, заходи.
Я только открыл рот, чтобы послать Костю с его лабораторками подальше, как он продолжил:
- Но ты, это, не забывай, что на дверях написано - хохотнул он. - Payment required. Как сегодня меня вполне устроит.
Вообще-то я понимал, что он не всерьёз это говорит – такие шуточки были вполне в Костином духе. Я ж его не первый год знал. Но всё равно - как же я его ненавидел в тот момент! Мне хотелось сказать в ответ что-нибудь грубое, злое и, желательно, остроумное, но ничего на ум не приходило. В голове была отвратительная тупая пустота, а лицо горело от обиды и стыда. Я не придумал ничего лучше, как схватить куртку и открыть дверь – для позорного бегства.
- Подожди! – вдруг послышался голос Антона.
Я обернулся: он вскочил с кровати и натягивал трусы. Тех двух секунд, пока я смотрел на него, ему хватило на то, чтобы сделать несколько шагов от кровати до прихожей и схватить меня за плечо.
- Зовут-то тебя как? – спросил он, пытаясь развернуть меня лицом к себе.
Я с силой отпихнул его в сторону.
- А тебе какая разница?!
Знакомиться он со мной надумал! Опомнился…
- Кирилл его зовут, - ответил за меня Костя. – КИ, первый курс.
Я вылетел за дверь, чуть ли не бегом пронёсся по коридору и бросился вниз по лестнице, остановившись только на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Там было темно – лампа дневного света не горела, только иногда беспомощно подмигивала. Я прислонился к стене. Дышал я так, словно километр пробежал, и меня немного шатало.
Стоять там было холодно. Под мышкой у меня была зажата куртка – я только сейчас сообразил, что надо её надеть, и только сейчас до меня дошло, что я до сих пор держу в руках ту самую тетрадь. Первой мыслью было оставить её тут, на подоконнике. Хотя… тетрадка-то в чём виновата? Я ведь сам этого хотел. На самом деле хотел. У меня до этого никого по-настоящему не было, и я хотел избавиться наконец от этой проклятой девственности. Вот и избавился… Ну не дебил ли? Надо же было умудриться сделать это в первый раз сразу с двумя парнями: с другом старшего брата и богатеньким мальчиком, по которому все девчонки сохнут…
