Другую головную боль в брежневские времена причинял Китай, где в этот период развертывалась «культурная революция». Она причинила беды китайскому народу и носила резко антисоветский характер. Разведка теряла агентурные позиции. Тысячи советников и сотрудников резидентур были отозваны. Агенты из числа китайцев частично были арестованы или потеряли свои возможности, частично отказывались от сотрудничества из страха или идеологических соображений. Новые вербовки, особенно должностных лиц, стали практически невозможными. Все контакты происходили под пристальным демонстративным наблюдением китайских спецслужб. Человек с европейской внешностью сразу привлекал к себе внимание и ходил окруженный толпой воинственно настроенных хунвэйбинов. Разведка использовала агентуру из числа монголов или среднеазиатов, но полезной информации она почти не приносила.

В период пребывания Брежнева у власти в мире произошло много значительных событий, в свершении которых наша разведка, как и дипломатическое ведомство, сыграло немалую роль.

Несмотря на иногда возникавшие пики напряженности, были действительно достигнуты успехи в деле разрядки, «детант» стал модным словом, жить стало как-то спокойнее, у людей появилась уверенность в завтрашнем дне, в том, что войны не будет И за это ему спасибо. Никсон писал: «Будущие историки напишут о 1972 годе… как о годе, который помог вывести человечество из низин постоянной войны на самое высокое плато мира». Я сам был свидетелем искренних объятий и поцелуев, которыми чуть не со слезами на глазах обменивались Брежнев и Картер в Вене в июне 1979 года на переговорах и подписании договора о Сокращении стратегических вооружений (ОСВ-2). Однако надо заметить, что эта книга не об истории и даже не об истории разведки, а о, так сказать, взаимоотношениях наших вождей и разведок.

Брежнев в этом отношении не самая яркая фигура. За время его «владычества» произошла лишь одна замена Председателя КГБ (Семичастного сменил Андропов) и сменились два начальника внешней разведки (Сахаровского сменил Мортин, а того — Крючков), причем все это произошло вполне цивилизовано, никто из них не пострадал. То же и в военной разведке. Конечно, в своей деятельности он использовал документы, представляемые ему разведками, и их возможности. Но надо заметить, что в отличие от своих предшественников он никогда не принимал решения единолично, для этого существовало Политбюро. Правда, не все, а, так сказать, узкий состав — Брежнев, Суслов, Косыгин, Устинов, Андропов. Более того, по мнению некоторых зарубежных исследователей, Брежнев практически уже с 1974 года был безвольной марионеткой в руках этих людей и «семьи». В изданной в Иерусалиме в 1983 году книге «Андропов: политическая дилемма и борьба за власть» И. Земцов вообще утверждает, что «Брежнев все 18 лет своего правления оставался орудием воли других». Некоторые называют годом «слома» 1977-й или даже 1979 год. Это не так важно. Важно то, что целые годы (!) во главе страны, а следовательно, и разведки, владея ядерным чемоданчиком, стоял человек, неспособный управлять ни первым, ни вторым, ни третьим.

В то же время Брежнев активно использовал органы безопасности в личных целях. Когда Андропов стал Председателем КГБ, Брежнев приставил к нему на должность заместителей двух соглядатаев, генералов Цвигуна и Цинева, из-за чего обстановка в Комитете сложилась непростая. Андропов должен был постоянно оглядываться на своих заместителей, искать к ним особые подходы и заниматься дипломатией, вместо того чтобы уверенно требовать от них рабочей отдачи как от своих главных помощников. Оба они что-то все время докладывали лично Брежневу, и это ставило Андропова в неудобное и щекотливое положение. О сложной ситуации в верхах знали все более или менее ответственные сотрудники Комитета и молча сочувствовали Председателю.

Произошел и такой казус. Во время визита Шелепина в Англию, местная пресса вовсю публиковала материалы, компрометирующие Шелепина как бывшего Председателя КГБ. Среди сотрудников МИДа ходили разговоры о том, что этими материалами снабдил англичан КГБ по указанию Брежнева, чтобы скомпрометировать Шелепина, как его возможного соперника. Так ли это было на самом деле, сказать трудно.

После Второй мировой войны Афганистан медленно стал продвигаться по пути демократических преобразований. В этот период в отношениях с СССР наступило временное похолодание, впрочем, непродолжительное. Уже в 1955 году афганское правительство снова обратилось за помощью к СССР. В 1965 году была основана Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА) во главе с Тараки. В партии сразу же началась фракционная борьба, и вскоре из нее выделилась фракция «Парчам» («Знамя») во главе с Кармалем.

В июле 1973 года армия совершила государственный переворот. В стране была свергнута монархия и установлен республиканский строй. Главой государства стал назначенный премьер-министром Дауд. Борьба вокруг дальнейшего направления развития Афганистана продолжалась. Только в 1973 году было раскрыто три заговора, направленных против нового правительства. 27 апреля 1978 года в результате восстания к власти пришла НДПА. Высшим органом власти в стране был объявлен Революционный совет под председательством Тараки. Однако в сентябре 1979 года, физически уничтожив Тараки, власть захватил Амин, также видный партийный функционер. 12 лет спустя президент Афганистана Наджибулла напишет: «Теоретические ошибки потянули цепь ошибок практических, пошел процесс монополизации власти со стороны НДПА. Началась борьба буквально против всех, кончилось тем, что мы остались сами с собой, слабой партией, разъедаемой фракционной борьбой, процессом изоляции от народа». Пользуясь смутой, подняла голову непримиримая оппозиция. В сложившейся ситуации афганские власти обратились к СССР с просьбой ввести на территорию страны советские войска. Таких обращений было около 20, последние 7 — уже после гибели Тараки.

Руководство Генерального штаба — начальник Генштаба маршал Огарков, его первые заместители генералы армии Ахромеев и Варенников, главком Сухопутных войск генерал армии Павловский были категорически против ввода войск. Их решение было обоснованным и не в последнюю очередь опиралось на данные разведки. Военачальники полагали, что присутствие воинского контингента только усилит позиции мятежников и повернет острие борьбы против советских войск, что в конце концов и произошло. Однако решения принимали не военные, а политики. 12 декабря 1979 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев, члены Политбюро ЦК Андропов, Устинов и Громыко решили этот вопрос, даже не посоветовавшись с военными. У них на памяти были конфликты в Венгрии и Чехословакии, которые удалось успешно погасить именно таким путем, а о восточной специфике этой страны едва ли кто тогда задумывался. Если получилось там, то почему бы не получиться здесь? Имелись и другие причины. Десять лет спустя, в 1989 г., «Литературная газета» опубликовала интервью с Анатолием Громыко, сыном Громыко, который утверждал, что немалую роль в этом решении сыграли личные мотивы: Брежнев был возмущен расправой Амина с премьер-министром Тараки, который в сентябре 1979 года был гостем Брежнева и, надо полагать, пришелся ему по душе.

Настаивая на вводе советских войск в Афганистан, Амин не предполагал, что вызывает грозу на собственную голову. 25 декабря 1979 года советские войска пересекли границу, а уже 27 декабря последовал штурм дворца Амина, в ходе которого он был убит. В подготовке штурма непосредственное участие принимала советская военная разведка, несмотря на то что эта операция проводилась под руководством КГБ.

О том, как происходил штурм (операция «Шторм-333»), рассказывает бывший военный атташе СССР в Афганистане Крахмалов.

«В 19 часов 30 минут 27 декабря, когда в Кабуле наступила темнота, подразделения спецназа, сформированные ГРУ и КГБ СССР, начали штурм резиденции Амина — дворца Тадж-Бек, стоящего на холме. В штурме приняли участие группа офицеров КГБ (около 50 человек), переодетых в афганскую военную форму, 69-я рота десантников капитана Востротина со взводом ПТУР, батальон спецназа под командованием майора Халбаева. Операцией руководил представитель КГБ полковник Бояринов. Полковник Колесник осуществлял руководство подразделениями, подчиненными ГРУ. Зная, что бой предстоит вести в темноте, участники штурма, чтобы не перепутать своих с охраной Амина, прикрепили к головным уборам белые ленты, а на рукава надели белые повязки.