Колонисты слушали его с благоговейным вниманием-.

- Завтра, после моей смерти, - продолжал капитан Немо, - вы, мистер Смит, и ваши товарищи должны покинуть «Наутилус», и я хочу, чтобы все богатства, которые собраны в нем, исчезли вместе со мной. Вам на память о принце Даккаре, чью историю вы теперь знаете, я оставлю только одно: вот этот ларчик… В нем лежат бриллианты на несколько миллионов; по большей части с ними связаны воспоминания о той поре моей жизни, когда я был супругом и отцом, когда я верил, что на земле возможно счастье. А еще лежат там отборные жемчуга, найденные мною и моими друзьями на дне морей. Владея этими сокровищами, вы когда-нибудь сделаете много хорошего, я убежден в этом. В руках таких людей, как вы и ваши товарищи, мистер Смит, деньги не станут орудием зла. Душа моя будет участницей ваших дел, - я верю вам и ничего не опасаюсь.

Капитан Немо умолк - от слабости он не мог говорить, но, отдохнув немного, промолвил:

- Завтра вы возьмете этот ларчик, выйдете из комнаты и запрете дверь. Потом подниметесь на площадку «Наутилуса», опустите крышку люка и задраите ее.

- Все будет сделано, капитан, - ответил Сайрес Смит.

- Хорошо. Потом садитесь в лодку, на которой прибыли сюда. Но, прежде чем покинуть «Наутилус», подплывите к его корме и откройте там два больших крана, расположенных на ватерлинии. Вода хлынет в камеры. «Наутилус» постепенно погрузится в воду и будет погребен на дне пропасти.

В ответ на движение, вырвавшееся у Сайреса Смита, капитан Немо добавил:

- Не бойтесь, вы действительно похороните мертвеца.

Ни Сайрес Смит, ни его товарищи не считали себя вправе что-либо возразить капитану Немо. Он изъявил последнюю свою волю, им следовало только ее выполнить.

- Вы дали мне слово, господа, - тихо сказал умирающий.

- Мы его сдержим, - ответил инженер.

Капитан лишь знаком выразил благодарность и попросил оставить его одного на несколько часов. Гедеон Спилет предложил побыть возле него на случай, если ему понадобится врачебная помощь, но умирающий отказался:

- Не бойтесь, до завтра я проживу.

Все вышли из комнаты и, пройдя через библиотеку и столовую, направились в носовую часть судна - в машинное отделение, где стояли электрические аппараты, которые давали «Наутилусу» свет, тепло и являлись его двигателями.

«Наутилус» был настоящим чудом техники, заключавшим в себе много других чудес, и инженер восторгался им.

Колонисты поднялись на площадку, возвышавшуюся над водой на семь-восемь футов. Они прилегли там близ очень выпуклой линзы из толстого стекла, сквозь которое электричество бросало во мрак потоки света. За ней виднелась пустая кабина, где установлены были рули управления. Когда-то там находился рулевой, который вел «Наутилус» сквозь толщу морских вод, и электричество озаряло ему путь, бросая на большое расстояние свои лучи.

Взволнованные тем, что им привелось увидеть и услышать, Сайрес Смит и его товарищи долго молчали; у каждого сжималось сердце при мысли, что человек, столько раз протягивавший им руку помощи, их покровитель, которого они узнали лишь несколько часов назад, умирает.

Какой бы приговор ни вынесли грядущие поколения делам и поступкам, совершенным в столь удивительной жизни, прошедшей, можно сказать, вне человеческого общества, принц Даккар все же останется одним из тех необычайных образов, воспоминание о которых никогда не изгладится.

- Что за человек! - сказал, наконец, Пенкроф. - Подумать только - годы и годы жил на дне океана! А зачем? Ведь, поди, и тут не нашел себе покоя!

- Может быть, «Наутилус» пригодился бы нам, - заметил Айртон, - мы на нем ушли бы с острова Линкольна и доплыли бы до какой-нибудь обитаемой земли.

- Тысяча чертей! - воскликнул Пенкроф. - Никогда бы я не решился управлять таким корабликом! Плыть по морям - пожалуйста! А уж под морями - ни за что!

- А я думаю, Пенкроф, - возразил журналист, - что управлять такой подводной лодкой, как «Наутилус», должно быть, очень легко, и мы все быстро освоились бы с этим делом. Не пришлось бы бояться ни бурь, ни нападений пиратов. На глубине в несколько футов в море царит спокойствие, как в тихом озере.

- Может, и так, - ответил моряк. - А по-моему, крепкий шторм на борту хорошо оснащенной шхуны куда лучше такой тишины. Кораблям положено плавать по воде, а не под водой.

- Друзья мои, - сказал инженер, - бесполезно, во всяком случае бесполезно в отношении «Наутилуса», обсуждать вопрос о подводных лодках. «Наутилус» нам не принадлежит, и мы не имеем права им распоряжаться. Он ни в коем случае не может сослужить нам службу. Дело не только в том, что ему уже не выйти из пещеры, ибо дно ее у входа поднялось. Вспомните, ведь капитан Немо желает, чтобы море поглотило его корабль вместе с ним. Волю свою он выразил совершенно ясно, и мы ее исполним.

Побеседовав еще некоторое время, Сайрес Смит и его товарищи спустились в каюты «Наутилуса». Подкрепившись пищей, друзья возвратились в тот зал, где лежал капитан Немо.

Он как будто уже не испытывал крайней слабости, сковывавшей его, глаза у него блестели, на губах играла слабая улыбка.

Колонисты подошли к нему.

- Господа, - сказал он, - вы мужественные, честные и добрые люди. И вы всецело преданы вашему общему делу. Я часто наблюдал за вами. Я вас полюбил, я люблю вас!… Дайте руку, мистер Смит.

Сайрес Смит протянул руку, капитан Немо крепко пожал ее.

- Вот и хорошо! - прошептал он, потом произнес громко: - Но довольно говорить обо мне. Лучше побеседуем о вас самих и об острове Линкольна, на котором вы нашли себе приют… Вы рассчитываете уехать отсюда?

- Но мы обязательно вернемся! - с живостью ответил Пенкроф.

- Вернетесь?… Что ж, Пенкроф, я знаю, как вы любите этот остров, - сказал капитан улыбаясь. - Здесь очень многое изменилось вашими стараньями, - и это действительно ваш остров.

- У нас вот какие планы, капитан, - сказал тут Сайрес Смит, - принести остров в дар Соединенным Штатам и основать здесь порт для стоянки нашего морского флота, очень удачно расположенный в этой отдаленной части Тихого океана.

- Вы думаете о вашей стране, господа, - ответит капитан. - Вы трудились во имя ее процветания, ее славы. И вы правы. Родина!… Конечно, надо возвратиться на родину. Умереть надо на родине!… А я вот умираю вдали от всего, что было мне дорого!

- Может быть, вы желаете передать кому-нибудь вашу последнюю волю? - спросил инженер. - Может быть, хотите что-нибудь завещать на память друзьям? У вас, верно, остались друзья в горах Индии.

- Нет, мистер Смит. У меня больше нет друзей! Я последний в нашем роду… А те, кто знал меня, считают, что я уже давно умер… Но возвратимся к вашей судьбе. Одиночество, оторванность от людей - участь печальная, непосильная… Я вот умираю потому, что вообразил, будто можно жить одному!… Вы должны все сделать, чтобы уехать отсюда и вновь увидеть ту землю, где вы родились. Я знаю, эти негодяи уничтожили судно, которое вы построили…

- Мы уже строим другое судно, - сказал Гедеон Спилет, - хотим сделать его довольно большим, чтоб можно было доплыть на нем до ближайшей земли. Но если нам удастся уехать с острова Линкольна, мы все равно рано или поздно вернемся. Слишком много воспоминаний у нас связано с островом, и нам его не забыть!

- И здесь судьба свела нас с капитаном Немо, - сказал Сайрес Смит.

- Здесь мы будем часто, часто вспоминать вас, - добавил Герберт.

- Здесь я найду себе покой, уснув вечным сном, если только… - промолвил капитан Немо.

Он запнулся и, оборвав начатую фразу, сказал:

- Мистер Смит, я хотел бы поговорить с вами… с глазу на глаз.

Товарищи инженера, уважая желание умирающего, вышли из комнаты.

Несколько минут капитан Немо беседовал о чем-то с Сайресом Смитом наедине, потом инженер позвал своих друзей, но не сказал им ни слова из того, что умирающий пожелал поведать ему.

Гедеон Спилет внимательно вглядывался в лицо капитана Немо. Было ясно, что больного поддерживает только сила воли, но скоро ему уже не одолеть все возрастающей телесной слабости.