«Человеческая комедия» – всего лишь величайший континент на планете Бальзака. Помимо нее, в его творчество входят ранние «коммерческие» романы, от которых он отрекся и позже переиздал под другими названиями; несколько еще более ранних попыток нащупать почву почти во всех мыслимых жанрах; свыше тридцати эротических рассказов, изящно стилизованных Бальзаком в форме средневековых французских фаблио; несколько пьес – комедий и драм. Кроме того, Бальзак два десятилетия трудился в жанре литературной критики и написал немало политических статей. Интересны его свидетельства очевидца о Франции эпохи Луи-Филиппа. Нельзя забывать и о пяти томах писем – длинных, дополненных еще пятью сотнями рассказов о финансовых и душевных катастрофах и триумфах, которые читаются как романы с продолжением. Письма Бальзака к будущей жене, вышедшие отдельным изданием, составили необыкновенно подробный писательский дневник – точнее, гигантский роман с реальными прототипами, объем которого равен примерно четверти «Человеческой комедии». Есть также записки, наброски, отрывки, книги, подписанные другими, самореклама, предисловия, манифесты, памфлеты, проекты законов, анекдоты, афоризмы и несколько интереснейших дорожных записок XIX в., или, говоря современным языком, травелогов.

Необъятность творческого наследия Бальзака обеспечила основу для данной биографии. Каждое его произведение автор прочел, в большинстве случаев, не менее двух раз, понимая, что подобный метод грешит одним существенным изъяном. Биограф невольно пропитывается неискоренимо бальзаковским взглядом на жизнь и тем самым лишается объективности. И все же Бальзака вряд ли можно охватить, не совершив хотя бы одного кругосветного плавания по сотворенному и населенному им миру. Бальзак и сам признавал это, когда писал графине Маффеи в 1837 г.: «Я считаю за оскорбление, когда обо мне говорят, что я глубок, и вместе с тем пытаются узнать меня за пять минут. Между нами, я не глубок, зато очень широк, и на то, чтобы обойти вокруг меня, требуется время»². (Правда, он надеялся, что графиня попробует проверить его утверждение на практике.)

С тех пор как семнадцать лет назад, еще в аспирантуре, я отправился в свое путешествие, я прошагал, надеюсь, достаточно, чтобы создать по крайней мере иллюзию трехмерного пространства.

Жизнь Бальзака в описаниях, сделанных другими, сама почти достойна отдельной биографии. После нежных воспоминаний о нем сестры и Теофиля Готье Бальзак надолго превратился в героя многочисленных анекдотов. Его изображали либо опасно развращенным выскочкой с крестьянской внешностью и крестьянскими мозгами, который одевался как аристократ и имел аристократические же претензии, либо как неумелого путаника, гения по наитию, неспособного отличить явь от вымысла. Став знаменитым, Бальзак породил и собственный образ, который до сих пор играет с ним злую шутку, – кофеман, прикованный к письменному столу с полуночи до полудня, который сочиняет порнографические истории, надев монашескую рясу; нелюбимый ребенок, который появился на свет по ошибке, наделенный всеми умственными и душевными недостатками.

Столкнувшись с набором расхожих выдумок, первые биографы Бальзака как будто задавали себе первый философский вопрос, которым задавался Витгенштейн: «Зачем говорить правду, если выгоднее солгать?» Им, во всяком случае, не удалось найти на этот вопрос убедительный ответ. Некоторые самые отталкивающие, корыстолюбивые персонажи Бальзака отомстили своему создателю в скудных, несправедливых биографиях, где добродетельные сентенции идут рука об руку с плагиатом и где причинно-следственные связи устанавливаются с поразительной уверенностью, где непредсказуемость жизни признается только на словах. С появлением солидных, научных трудов Андре Бийи (1944), Стефана Цвейга (1946) и Андре Моруа (1965) посмертная судьба Бальзака изменилась. Менее предвзятое отношение к его творчеству постепенно способствовало признанию того, кто так убедительно сам творил из себя легенду. Едва ли такой человек способен был пронестись над более чем полувековой историей французского общества на облаке бессознательности. В этих биографиях вырисовывается Бальзак более закрытый и не уверенный в себе. Позднейших биографов – Пьера Ситрона и Мориса Бардеша – прежде всего интересовали страсти, описанные в романах Бальзака, многообразные страсти, превратившие критику «Человеческой комедии» из подсматривания в замочную скважину в любование действием на широком экране. Однако было бы жаль, если бы бальзаковедение добралось лишь до развилки: пойдешь в одну сторону – попадешь в зачарованный лес, полный легенд (в котором, разумеется, спит сам романист), пойдешь в другую сторону – попадешь на каменистое поле фактов и подробностей, из которых Бальзака надо выкапывать лопатой. Совершенно не нужно полагать, что какие-либо грани творчества Бальзака – в том числе и те, что по традиции считаются заповедником научного сообщества, – непременно скучны по самой своей сути. Точно так же ошибочно считать, будто интересное изложение непременно обесценит научные факты. При подобном подходе теряется лишь одно – иллюзорное нравственное превосходство исследователя, вызванное гордостью за самого себя: он приобрел новые знания, превозмогая скуку!

Позволив Бальзаку убедить себя в том, что фантазия – союзница победы, я с радостью и добровольно попался в ловушку. Иногда, вытянув нить из запутанного клубка, начинаешь кое-что понимать, хотя было бы куда приятнее оставаться в сомнениях. Тем не менее я постарался привести доказательства своих мыслей таким образом, чтобы читатель имел все основания не согласиться со мной – а если со мной согласятся все, мне вряд ли удастся объявить, что я представил Бальзака во всей его непостижимой жизнестойкости. Все забавные истории о Бальзаке, призванные расцветить его биографию, либо подтверждаются многочисленными свидетельствами, либо рождены самим Бальзаком и стали частью придуманного им образа.

Эта книга – первая полная биография Бальзака на английском языке после трудов Мэри Сэндерс (1904), Фредерика Лоутона (1910) и Фрэнсиса Гриббла (1930). Позже на английский язык перевели биографии Бальзака, написанные Цвейгом и Моруа. Превосходную краткую биографию Бальзака составил один из лучших его переводчиков на английский, Герберт Дж. Хант (1957), также достоин всяческих похвал прекрасно иллюстрированный труд В.С. Притчетта (1973), основанный на книгах Бийи, Цвейга и Моруа. Интерес к Бальзаку – не только в англоязычном мире – продолжает расти. После биографического исследования творчества Бальзака, сделанного Морисом Бардешем в 1980 г., в свет вышло еще несколько тысяч статей и книг; стали известны новые факты. Появилось двенадцатитомное издание «Человеческой комедии» под редакцией Пьера Жоржа Кастекса, Рожер Пьеро выпустил обновленное издание писем к Эвелине Ганской, а юношеские сочинения Бальзака и его цикл «Озорные рассказы» вышли в новом издании в 1990 г., составив сборник «Избранные произведения». Все путешественники по реальной и вымышленной вселенным Бальзака чувствуют себя в таком неоплатном долгу перед теми, кто проложил для них прямые дороги и позволил восхищаться пейзажами, что легко забыть, какой героизм вселял Бальзак в своих поклонников. Я воспользовался всеми имеющимися материалами, а также сам внес некоторый вклад в развитие темы, представив вниманию читателей факты, истории и версии, предложил несколько разгадок и, конечно, вопросов. Ничто другое не в состоянии извинить огромное тщеславие, подвигнувшее меня взяться за биографию одного из лучших в мире выдумщиков.

Приведены названия произведений на французском; список всех произведений с переводом названий дается в приложении[1]. Для англоязычных читателей почти все названия не представят трудностей.

Все отрывки, которые приводятся в тексте, переведены мною; многие куски и даже названия фигурируют на английском языке впервые[2].