Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

- Нет, формально он прав, - сказал я. - Я слышал об этой картине, но сюжет ее взят из легенды, а вы знаете, чего стоят легенды из области естественной истории! В особенности же, когда дело касается чудовищ, воображению нет пределов. Не только верили, что спруты могут потопить корабль, но известный Олаф Великий рассказывает о спруте величиной в целую милю, походившем не на животное, а на остров. Рассказывают даже такой случай: однажды епископ Нидросский вздумал отслужить обедню на одной громадной скале; когда обедня кончилась, скала поплыла, а потом нырнула в море; оказалось, что это не скала, а спрут.

- И это все? - спросил канадец.

- Нет, - ответил я. - Другой епископ, Понтоппидам Бергенский, тоже рассказывает о спруте, на котором мог бы производить учение целый эскадрон кавалерии.

- Здоровы были врать эти древние епископы! - заметил Нед Ленд.

- Наконец, античные натуралисты упоминают чудовища такой величины, что у них пасть - целый залив, а сами они не могли бы пройти в Гибралтарский пролив.

- И слава богу! - заметил канадец.

- Но что есть истинного во всех этих рассказах? - спросил Консель.

- Ничего, - ответил я, - ничего, кроме того, что они переходят границы правдоподобия и превращаются в миф или легенду. Тем не менее для игры воображения рассказчиков нужно какое-нибудь основание или предлог. Нельзя отрицать того, что среди спрутов и кальмаров есть виды очень больших размеров, но, конечно, меньше, чем китообразные. Наши рыбаки нередко видят спрутов длиной более метра восьмидесяти сантиметров. В музее Триеста и Монпелье хранятся скелеты спрутов величиной в два метра. К тому же по расчетам натуралистов такое животное, длиной даже только в шесть футов, должно иметь щупальцы в двадцать семь метров длиной. А этого уже достаточно, чтобы оно стало страшным.

- А ловятся ли такие в наше время? - спросил канадец.

- Если и не ловятся, то моряки видят их часто. Один из моих друзей, капитан Поль Бос из Гавра, не один раз уверял меня, что видел в Индийском океане этих чудовищ огромного размера. Но самый поразительный случай, не допускающий сомнений в существовании гигантских спрутов, произошел несколько лет тому назад, в тысяча восемьсот шестьдесят первом году.

- Что это за случай? - спросил Нед Ленд.

- А вот какой. В тысяча восемьсот шестьдесят первом году к северо-западу от Тенерифа, приблизительно на той же широте, на какой находимся сейчас и мы, экипаж разведочного судна «Алектон» заметил чудовищного кальмара, плывшего на их пути. Командир Буге подплыл к животному и атаковал его гарпунами и ружейными выстрелами, но безуспешно, так как и гарпуны и пули проникали сквозь мягкое тело кальмара, как сквозь студенистую массу. После нескольких бесплодных попыток экипаж накинул мертвую петлю на тело этого моллюска. Петля скользнула по телу до хвостовых плавников и тут захлестнулась. Тогда пробовали подтянуть чудовище на борт, но его вес был так велик, что веревка перетерла хвост, и кальмар, лишившись этого украшения, ушел в воду.

- Наконец, хоть один факт, - сказал Нед Ленд.

- Факт бесспорный, мой дорогой Нед, настолько, что было предложено назвать этот вид спрута «кальмар Буге».

- А какова его длина? - спросил канадец.

- Не шесть ли метров приблизительно? - спросил Консель, стоя у окна и снова приглядываясь к углублениям в скале.

- Совершенно правильно, - ответил я.

- А не было ли, - продолжал Консель, - на голове его восьми щупалец, которые ворошились на воде, словно змеиный выводок.

- Верно.

- А не было ли у него посередине головы глаз, притом больших размеров?

- Да, Консель.

- А его челюсти не имели ли большого сходства с клювом попугая? Только это клюв огромный?

- Вполне точно, Консель.

- Так вот, если угодно господину профессору, - спокойно ответил Консель, - не есть ли вон тот кальмар - кальмар Буге или по крайней мере его брат?

Я посмотрел на Конселя, а Нед Ленд бросился к окну.

- Жуткая скотина! - крикнул Нед.

Я тоже взглянул в окно и невольно отшатнулся. На моих глазах двигалось страшное чудовище, достойное играть роль в животном эпосе.

Это был кальмар колоссальных размеров длиною в восемь метров. Он плыл задом наперед, с громадной скоростью прямо на «Наутилус», глядя на нас серозелеными неподвижными глазами. Восемь рук, или, вернее, ног, посаженных на голове, что и дало этим животным название головоногих, были вдвое длиннее тела и все время извивались, как волосы у фурий. Отчетливо виднелись двести пятьдесят присосков, расположенных на внутренней стороне щупалец в виде полукруглых капсул. Временами присоски касались оконных стекол, пустели и присасывались к ним. Челюсти чудовища, в виде рогового клюва такой же формы, как у попугая, все время открывались и закрывались. Язык из рогового вещества, тоже снабженный острыми зубами в несколько рядов, содрогался, высовываясь из этого страшного рта. Какая фантазия природы! Дать птичий клюв моллюску! Веретенообразное тело, раздутое посередине, представляло собой мясистую массу весом в двадцать - двадцать пять тысяч килограммов. Непостоянная окраска, менявшаяся с необычайной быстротой в зависимости от степени раздражения животного, переходила из серосвинцового оттенка в красно-бурый.

Что раздражало так моллюска? Несомненно, присутствие «Наутилуса», более огромного, чем он, а также то, что ни его щупальцы-присоски, ни челюсти не могли ничего поделать. И все-таки какое это чудище - подобный спрут! Какую мощь вложил творец в его движения, какую жизненную силу, дав ему трехкамерное сердце!

Только неожиданный случай свел меня с таким кальмаром, и я не хотел упустить возможности старательно изучить этого представителя головоногих. Я превозмог ужас, вызванный его видом, взял карандаш и начал зарисовывать.

- Может быть, это тот же, что попался «Актеону»? - сказал Консель.

- Нет, - отвечал канадец, - этот целый, а тот потерял хвост.

- Это не довод, - возразил я. - Щупальцы и хвост у этих животных способны к восстановлению, а за семь лет кальмар Буге успел, конечно, нажить себе и новый хвост.

- Ну, коль не тот, так вот из этих! - ответил Нед.

В самом деле, у правого окна появились еще кальмары. Я насчитал их семь. Они сопровождали «Наутилус». Я слышал, как лязгали их клювы по железной обшивке судна. Мы были удовлетворены сполна.

Я продолжал свою работу. Чудовища с такой точностью держались нашего курса, что казались неподвижными, я мог бы рисовать их в уменьшенном виде прямо на оконном стекле. К тому же мы шли умеренной скоростью.

Вдруг «Наутилус» остановился, и весь его остов содрогнулся.

- Неужели мы на что-нибудь наткнулись? - спросил я.

- Во всяком случае, мы уже выпутались, - ответил канадец, - потому что мы стоим в чистой воде.

«Наутилус» стоял действительно в чистой воде, но на одном месте. Лопасти его винта не работали. Прошла минута. В салон вошел капитан Немо и с ним его помощник.

Я не видел его уже несколько дней. Он показался мне мрачным. Не разговаривая с нами, а может быть, не видя нас, он подошел к окну, посмотрел на спрутов и сказал несколько слов своему помощнику. Помощник вышел. Сейчас же створы задвинулись. Потолок засветился.

Я подошел к капитану.

- Интересная коллекция спрутов, - сказал я развязным тоном любителя, глядящего сквозь хрустальное стекло аквариума.

- Да, господин натуралист, - ответил он, - и сейчас мы будем биться с ними врукопашную.

Я растерянно поглядел на капитана. Я думал, что я его не понял.

- Врукопашную? - повторил я вопросительно.

- Да. Винт остановился. Полагаю, что роговые челюсти одного из кальмаров завязли в его лопастях. Это обстоятельство мешает нам идти.

- Что же вы собираетесь делать?

- Подняться на поверхность и перебить всю эту мерзость.

- Это трудно.

- Верно. Электрические пули недействительны против мягкой массы их тела, где они не находят до статочного сопротивления, чтобы разорваться. Но мы их атакуем топорами.

91
{"b":"227492","o":1}