Вия рассмеялась.

— Думаю, она сказала бы что-то вроде: «Яблоко от яблони недалеко падает».

— Ты всегда была язвой, маленькая сучка, — пробормотал Гармон и повернулся к Рое. — Неужели у тебя не найдется для меня доброго слова, Роя, дорогуша? Я же всегда любил тебя больше остальных.

— Правда, папа? Ты забывал о моих днях рождения. Тебя никогда не было рядом, когда я нуждалась в тебе, когда я болела.

— Ты всегда была дохлячкой.

— Дохлячкой? Да меня недокармливали. Ты все свое внимание уделял этим свиньям — нашим братьям. Заставлял меня убирать за ними, хотя я втрое умнее всех троих, вместе взятых. Кто первый додумался добавлять в мясо пряные травы? Конечно же, я!

— Матушка тоже думала о травах, — заметила Дэй и поздравила себя с тем, что ей все-таки удалось вставить хоть словечко.

— Матушка? — воскликнула Роя. — Да что она вообще думала? По-моему, отец и выбрал ее за беспросветную тупость. Правда, папа, тебе же наверняка требовался кто-то еще более тупой, чем ты. Неудивительно, что сыновья твои — полные дебилы.

— Глянь-ка, кто это у нас тут! — воскликнул Аледреф. — А кто нечаянно уселся на питона? Кто придумал эту дурацкую одежду? Кого пришлось вытаскивать из ручья?

— Я упала в ручей, — сердито возразила Роя, — потому что ты выпустил мою руку. А что я делала над ручьем? Да просто-напросто пыталась научить тебя бить форель острогой! Так нет же, ни ты, ни твои недоумки-братья так и не сообразили, как это делается. Впрочем, они и на удочку-то ловить не научились. А что до того…

— Прекратите! — рявкнул Гармон. — Заткните свои пасти, все до единого! Довольно ругани! Вы всегда ругались, всегда ругаетесь и всегда будете ругаться. Как же вы меня достали! Вы испоганили всю мою жизнь. Из-за того что вы все время ошивались поблизости, я даже не смог во второй раз жениться!

Дискуссия продолжалась. Прошла ночь, над горизонтом поднялся бледный, в дымке Солнечный Бог, а семейство вновь и вновь высказывало друг другу старые обиды. Тишина наступила лишь единожды, когда дети Гармона без сил попадали на траву, мучительно пытаясь вспомнить, какие еще претензии они упустили из виду.

Наконец Гармон, опираясь на дубину, поднялся на ноги и отряхнул грязь с набедренной повязки.

— Что ж, я стар, и я решил отойти от дел. Отныне я оставляю вас без моего попечительства. На закате лет я наконец-то смогу насладиться настоящей жизнью.

Аледреф схватил топор, который всю ночь провалялся у его ног.

— Ну нет, отец, тебе так легко не отделаться. Ты вечно будешь ошиваться поблизости и не дашь нам жить спокойно. Нет уж. Парни, вы готовы?

Вундрел поднял руку.

— Да не спеши ты так, Аледреф. Я хочу сказать, в этом что-то есть. Ну, насчет того, что мы все время ссоримся. Я вот подумал…

— Но мы же не всегда ругаемся, — воскликнул Седред. — Это ты всегда ругаешься. Я-то предпочитаю держать варежку закрытой, чтобы лишний раз не схлопотать от Аледрефа.

— Да я уже сколько лет пальцем тебя не тронул!

— И все равно ты бандит еще тот, посмотри правде в глаза.

— Неправда, я твой защитник. Кто победил на прошлой неделе того бабуина?

— Ну да, того самого, которого я хотел сделать своей домашней зверушкой.

— О боги, да вы просто пара идиотов! — застонал Вундрел. — Роя права. Мы ведем себя как придурки. Роя куда умнее… да и симпатичнее.

Роя послала Вундрелу воздушный поцелуй.

— Приходи сегодня ночью в мою постель, дорогой братишка, — позвала она.

— Ну все, хватит! — сказал Гармон. — Объявляю собрание закрытым. Пойдем отсюда. Вия, приготовь нам что-нибудь незатейливое, слишком не старайся. Не нужно никаких игуан с жаворонком в пасти. Давайте хоть день проведем как люди. Вы могли бы все вместе, дружно, без ругани отправиться на пляж.

При этих словах Аледреф немедленно схватил свой топор, а Седред — кинжал.

— Тебе так просто не отделаться. Ничтожество, мы пришли убить тебя! И сделаем это прямо сейчас.

Размахивая руками, вперед выскочила Вия и встала между отцом и братьями.

— Погодите! Я понимаю, возможно, отец и заслужил смерть за все те ужасные вещи, которые он сделал в жизни, и за все то хорошее, чего не сделал… ну, к примеру, не дал мне образования. Но убить его нужно честно. Забудьте вы всю эту болтовню насчет ничтожеств. Мы все ничтожества. Да-да, Аледреф, а разве иначе мы продолжали бы жить в этом кошмарном лесу? Здесь даже цветов нормальных нет, в волосы нечего вставить!

— Мы несколько примитивны, — с нервным смешком вставила Дэй.

На нее не обратили внимания.

— Ты глянь-ка на эту красавицу! — зарычал Аледреф на Вию. — Отойди-ка, сестренка, а то за компанию и тебя пришибем.

— Если бы надеялся попасть нынче ночью в мою постель, то внимательнее слушал бы, о чем я толкую.

Покачивая бедрами, она подошла к отцу и положила ему руку на плечо.

— Отец, эти глупые мальчишки никак не могут объяснить, почему собираются убить тебя. Они же вообще не способны мыслить аналитически. Так что придется мне сказать тебе. Правда в том, что в твоем присутствии они не могут почувствовать себя взрослыми. Ничтожество ты или нет, пока ты ходишь по земле, они остаются пустым местом, ты подавляешь их.

Гармон оперся на свой импровизированный трон, собрался с мыслями. Наконец спокойным голосом он проговорил:

— Нет, дело вовсе не в этом. Я вовсе не подавляю их. Говоря о подавлении, они имеют в виду собственную ущербность. Я тут ни при чем. На самом деле я их единственная надежда. Ваша надежда — надежда Аледрефа, Седреда, Рои, Дэй и твоя, моя дорогая Вия. Потому что когда стрелы Солнечного Бога пронзят меня, когда в объятия Солнечного Бога уйду я из этого мира, окажется, что теперь его взгляд направлен на вас. Вы станете тем поколением, чей черед уходить настанет первым. Пока я здесь, среди вас, пью, потею, волочусь за женщинами, сквернословлю, испражняюсь — что вам там еще не нравится во мне? — вы в безопасности. Как только меня не станет… что ж, золотые стрелы будут нацелены в ваши ничтожные, эгоистичные сердца.

Наступило молчание. Даже Аледреф опустил голову в попытке поразмыслить над сказанным. Чувство было такое, словно золотой лук Солнечного Бога уже нацелен на него.

Первой набралась храбрости заговорить Дэй.

— Мы не можем просто взять и убить папу. Должен быть суд. И потом, что бы сказала ма? Знаете, может, она сейчас наблюдает за нами из… из другой сферы. Может, она превратилась в оленя и теперь наблюдает за нами из чащи.

Роя расхохоталась.

— Скорее уж в гиппопотама!

Дэй оказалось не так просто сбить с толку. Она объяснила родственникам духовный аспект того, что Дэй назвала «глупой болтовней об убийстве». Сказала им, что отец, если его убить, станет приходить к ним в виде привидения и таким образом доставит куда больше беспокойства. А что, если привидение отравит колодец или напустит в хижину тараканов?

Вундрел заметил, что тараканам еще только предстоит эволюционировать из других, более безобидных насекомых. Пока что вокруг ползали сплошь одни трилобиты. Он даже наступил на одного.

Тут Дэй решила, что есть смысл поделиться с братьями некоторыми идеями насчет устройства быта. Она объяснила им, что устраивать очаг посреди хижины не очень удобно, поскольку всем приходится дышать дымом. Не лучше ли построить печку с трубой? Дэй спросила братьев, почему, вместо того чтобы строить печь, они целыми днями валяются без дела.

— Мы устали, — сказал Седред. — Мы плохо питаемся.

— Я не представляю, как выглядит печь, — сказал Вундрел.

— А я подумываю о том, что пора жениться, — не к месту добавил Аледреф.

Гармон задумчиво изучал ногти на пальцах ног.

— Я так больше и не женился. Вы вечно ошивались поблизости со своими глупыми разговорами. Ссоры, ругань — вечные ссоры и ругань. Наконец-то я освобожусь от вас и проведу остаток лет в независимости.

— Господи, боже ты мой! — воскликнула Дэй. — Ну почему вы так жестоки друг к другу? На вас посмотреть, так двадцать второй век раем покажется. Как бы я хотела снова оказаться там.