— Вперед! — крикнул во весь голос сэр Рональд. — Теперь нам не в чем себя упрекать: они не хотели мира, но готовили еще одну ловушку! Левый борт — пушки на изготовку!

В считаные минуты, покуда вражеский корвет, потерявший мачту и из-за этого не сумевший вовремя совершить разворот, пытался отдалиться от рванувшегося к нему брига, тот вышел на нужную позицию.

— Огонь!

Залп двадцати пушек раскатился над морем вслед за грохотом взорвавшегося брандера, и новое рыжее зарево разлилось по волнам, отразившись в свинцово-синем зеркале еще недавно безмятежного, но быстро затянувшегося тучами неба. На корвете рухнула уже и грот-мачта. Теперь он, видимо, хотел бы уйти от преследования, но не имел на то возможности, однако защищаться еще мог. «Черный алмаз» шел к нему на всех парусах, заходя с кормы, так, что пушки «Отмщения» не могли его достать. Бриг приблизился почти вплотную, вновь совершил разворот, но повернуться на этот раз удалось и корвету.

Два залпа, с той и с другой стороны грянули одновременно. Адский грохот потряс все кругом. Налившееся алым пламенем море, казалось, вздыбилось, заметалось, взревело от ужаса. На самом деле, это усиливался шторм.

У пушкарей «Алмаза» было больше времени, чтобы хладнокровно прицелиться, поэтому из двадцати выпущенных на этот раз с очень близкого расстояния ядер в цель попали двенадцать или тринадцать. Несколько угодило в борт, разнеся в щепки часть кормовой надстройки и уничтожив шесть или семь вражеских пушек, другие ударили в палубу, добили грот-мачту, полетевшую в море вместе с повисшими на ней шестью или семью моряками — они пытались убрать паруса.

Большая часть ядер с «Отмщения» из-за неточного прицела просвистели над палубой «Черного алмаза», нанеся урон лишь парусам и корабельным канатам. Но четыре ядра попали в борт. Одно разломало пушечный порт, убив пушкарей, а пушка рухнула в воду. В другом месте попадание было почти над самой водой, и нескольким матросам, находившимся на нижней палубе, пришлось хватать заранее приготовленные мешки с песком, чтобы заложить возникшую в опасном месте дыру.

— Огонь!

Голос сэра Рональда перекрыл отчаянные крики, ругань, стоны, звучавшие с той и с другой стороны и слившиеся в единый вопль.

Пушки «Черного алмаза» грянули еще раз. Над палубой «Отмщения королевы Анны» взметнулся огонь, во все стороны полетели доски, темные силуэты человеческих тел, обрывки парусов. Должно быть, ядро попало в маленький бочонок с порохом, вынесенный из трюма для зарядки пистолетов и мушкетов.

Корабли сближались. С обеих палуб гремели уже мушкетные выстрелы, но еще громче звучали брань и проклятия, которыми щедро осыпали друг друга пираты.

— Приготовить абордажные крючья! — раздался новый приказ Рональда Черный Алмаз.

Капитан вскочил на борт, держа в одной руке обнаженную саблю, в другой — пистолет. Зажженный запал торчал из-за обшлага распахнутого на груди камзола, под которым сверкала сталь легкой кирасы. Темные волосы сэра Рональда, покрытые все тем же черным шелковым платком, развевались позади него, похожие на расправленное крыло.

— Раз! Два! Бросай!

Пираты «Алмаза» с удивительной точностью метнули абордажные крюки — все пятнадцать вцепились в борт «Отмщения». Несколько человек кинули крючья и с той стороны, словно желая показать, что бой будет равный.

— На абордаж!

Десятки рук разом напряглись, выбирая канаты, а минуту спустя два судна столкнулись с треском и скрежетом, почти столь же оглушительным, что и прозвучавшие перед тем залпы. От удара корабли тотчас вновь стали расходиться, однако это не остановило пиратов.

Корвет, получивший серьезные повреждения, сидел в воде ниже «Черного алмаза», и было ясно, что схватка произойдет на палубе «Отмщения королевы Анны».

Сэр Рональд выстрелил в одного из кинувшихся к борту противников и первым прыгнул вперед, успев на лету сунуть за пояс разряженный пистолет и выхватить второй. Следом за капитаном бросились не менее сорока пиратов «Черного алмаза». Их встретил рев ярости, и они ответили таким же ревом. Грохнули два или три десятка выстрелов, на палубе меж обломков рей, поверженных мачт, изувеченных взрывом трупов забились в агонии еще несколько тел, но до них уже никому не было дела. Топча мертвых и еще живых, команды двух враждующих пиратских кораблей схватились в смертельной рукопашной. Лязг и скрежет стали, смешавшийся с отчаянными воплями, искаженные бешенством лица в пятнах и брызгах свежей крови, искры, высекаемые ударами стали о сталь. Дикое, ни с чем не сравнимое безумие боя посреди безумствующего моря, волны которого становились все выше, порывы ветра все яростнее.

Где-то, очень высоко, где еще час назад мирно сияли звезды, скупо озаряя происходящую под ними драму, теперь гулко зарокотал гром, и вот кривая белая линия разломила небо пополам. Ослепляющий свет озарил два корабля, которые волны неистово колотили и терли друг о друга, и на палубе одного из них — массу обезумевших в желании уничтожить друг друга людей.

Молнии вспыхивали одна за одной, но светло было теперь и без них — вместо звезд побоище освещало пламя, все еще полыхавшее в нескольких местах — горели куски мачт, ярко занялись бухты просмоленных канатов, догорали, рассыпая кругом искры, обрывки парусов.

В свалке боя Генри Бэкли пробился к капитану, прокладывая себе дорогу палашом. Не без удовольствия старик отметил, что его рука по-прежнему достаточно тверда — он успел нанести пять или шесть точных ударов, и, по крайней мере, четверо после этих ударов не поднялись.

— Лихо, дядя Генри, лихо! — одобрил его действия сэр Рональд, дравшийся под кормовой надстройкой. — Вижу, ты нисколько не постарел!

— А почему я должен был постареть? — крикнул в ответ штурман. — Бывали вояки и постарше меня. Помнится, мне доводилось читать о нашествии турок на Мальту и о том, как их доблестно разгромили тамошние рыцари. Их предводителю Жану де ла Валетту[17] было вроде бы семьдесят четыре, а он рубился не хуже молодых!

— А я слышал, что мальтийские рыцари владели тайными знаниями и умели колдовать! — отозвался капитан. — Ты-то уж точно не умеешь.

— Спаси и сохрани меня от этого Бог! — завопил Генри и насквозь проткнул палашом пирата, разрядившего в него пистолет и ухитрившегося промахнуться с трех шагов.

Вокруг сэра Рональда было не менее шести-семи противников, и к ним спешили на помощь другие, но Черному Алмазу это, казалось, нравилось. Он в свое время хорошо усвоил одно из правил боя: если противников более пяти, они начинают друг другу мешать.

Так и происходило на самом деле, и сэру Рональду благодаря скученности врагов удавалось крушить их саблей, выбирая тех, кто оказывался зажат между своими же товарищами либо натыкался на кого-то из них. Под ногами капитана уже валялось семь или восемь тел, и все эти люди были мертвы — каждый удар Черного Алмаза приходился в сердце либо в голову, а иногда, ударив со всего размаха, сэр Рональд разрубал врага от плеча до пояса.

— Отец гордился бы тобой! — крикнул Генри Бэкли.

— Надеюсь, он гордится! — отозвался молодой капитан. — Но, кажется, сегодня еще не будет отомщен!

— Почему?!

Штурман едва успел уклониться от удара, который хотел нанести ему палашом полуголый пират в желтой чалме, и ударил, в свою очередь, но более точно.

— Вот тебе, нехристь! Стоило помянуть турок, как один появился! Почему, Рони?! Почему он не будет отомщен?

Черный Алмаз в ответ отпустил краткое, но выразительное ругательство, явно взятое из богатого запаса его команды и употребленное лишь в ярости сражения.

— А ты видишь здесь где-нибудь Роберта Тича, дядя Генри? Его вряд ли можно не заметить? И по закону чести он должен был бы выйти мне навстречу и принять поединок. По крайней мере, так делают капитаны флибустьеров, если их командам случается сражаться между собой.

А ведь в самом деле! Капитана Черная Борода не было среди пиратов «Отмщения»!