— Костя, давай глубже в просеку, там безопасней!

— Оттуда дорогу не видно, здесь буду!

— Шарахнет!

— Сомов, хватит! Начинай, прикрываю!

В кузов полетел прорезиненный чехол от компактной бензопилы. Недаром мы потратили драгоценные пятнадцать минут перед первым подъемом на гору! Несколько высоких елей, подпиленные загодя, держались если не на честном слове, то на лукавом.

— Отскакивай подальше!

— Не учи десантника, как прыгать с парашютом!

Падающий ствол всегда может отыграть на щепе и опасно рыскнуть в любую сторону, сколько людей пострадало от этого…

— Давай, я с тобой!

— К пулемету! — отмахнулся издали Сомов. — Еще за начальством смотреть!

— И елочкой!

— Нет, сука, в чокер!

— Сверху начинай!

На очередной нервный совет он уже не ответил, лишь тихо выматерил меня от души, я знаю… Противно завизжала японская бензопила, на последние гроши-гайки купленная в Китае. Эти, наверху, услышат резкий звук? Полтора километра густого леса, ливня и грома — очень сомневаюсь.

Вот с колдовским шелестом упал первый мохнатый ствол. Гулкого удара о землю не было, подлесок вдоль дороги-просеки плотный, вязкий. Я успел заметить, как Гоблин отскочил метров на семь. Бензопила не замолкала. Елочкой кладет?

Даже в мыслях не могу произнести: «Быстрей же друг, быстрей!» Лучше бы сам полез с пилой в чащобу, честное слово, настолько мне было страшно за Гоблина! Ствол старого доброго MG-42 смотрел на склон, готовый в любое мгновение выплюнуть вдоль стены деревьев порцию раскаленного металла. Но и назад успевал поглядывать, на магистраль.

Наконец, окончательно перегораживая проселок, упало последнее дерево. Гоблин уже бежал вниз, удерживая бензопилу над головой, словно меч в атаке. Он что, так от дождя закрывается?

— Докладываю! Падало правильно! Упало все! Командир, там настоящая древнерусская засека против монгольской конницы! Хрен проедут.

— Елочкой?

— Зелененькой! — ощерился Сомов, укладывая пилу в чехол. — Падла, льет как… Ты почему плащ-палатки не достал?

Я виновато развел руками: не до того было, брат-рейнджер. А что он руку прячет?

— Что с лапой?

— Да поцарапал немного… Не больно.

— Покажи.

Он вытянул руку, на левой почти от запястья к локтю тянулась глубокая царапина, струйка крови стекала на ладонь.

— Как это ты умудрился?

— Дык гориллой же прыгал через завал! — Мишка громко шмыгнул носом и извинился: — Задел где-то за, сука, сучок…

— Сука-сучок? Эх… Горилла не поцарапалась бы. Обрабатываем, мотаем.

Сильно течет или чуть-чуть — кровь в рейде надо прятать сразу, и не столь важно, с колесами ты или пешком идешь, — это привычка, перешедшая в правило. Сверху на бинт я натянул эластичный сетчатый бинт.

Придется уходить под проливным дождем, все равно уже мокрые, как дельфины. Не пора ли нам пора? Время вышло, разведку неприятель произвел, пустую поляну геройски накрыл вместе с уликами, с целостностью ретранслятора разобрался. С большим, полагаю, облегчением… Однако ваш ход, лейтенант! Теперь уже твоим людям надо выбираться из природного мешка, учитывая вероятность засады внизу.

Да уж, американское коварство не имеет границ!

— Елки легли плотно, не растащить, — рассказывал Сомов. — Я даже не знаю, что бы сам делал на их месте. Лебедкой не получится, на склоне, да такой завал… Тут нужна бензопила, ломы, и даже так работать придется пару часов, сплошной зацеп.

Есть у них бензопила? Не думаю. Это мы, люди опытные, давно наученные поваленными на узкие лесные дорожки деревьями, подобную проблему всегда предусматриваем. Самозамкнутые охранники-альянщики, катающиеся по трижды проверенным, регламентированным маршрутам, которых тут всего ничего, такого не предусмотрят. Вот если бы на нас вышли их разведчики…

«Виллис» уже стоял радиатором на юг, плащ-палатки укрыли героев, можно сваливать.

Но тут в дело вмешался новый участник.

Страшной анекдотической силы.

На сцене эта эпическая сила появилась настолько неожиданно, что мы ни испугаться, ни укрыться не успели. Поначалу вдали раздался какой-то игрушечный треск. Несерьезный. Дыр-дыр-дыр… На дороге заплясал слабенький желтый лучик древней фары, и через несколько секунд из-за леса, из-за туч, прямо на нас медленно выкатился германский мотовелосипед Presto-98. Опа!

Водитель в кожаном плаще, древних очках стилистики «люфтваффе» и с глупой черной каскеткой на голове тоже ничего не понял, так и продолжая безрассудно наступать на американский джип. Я машинально поднял автомат одной рукой и влепил три пули в полотно сбоку — веломоточеловечек отчаянно завилял рулем, кое-как остановился в десяти метрах, поднял очки и ошалело уставился на нас.

— Какая встре-эча! — заорал Гоблин, перехватывая за руль готовый упасть «престо». — Сержант, да это же тот славный парень Тармо Кыверик, капрал роты охраны!

Тармо кое-как стряхнул оцепенение и быстро поднял руки вверх, даже не пытаясь снять «Суоми», висящий за спиной.

— Как я понял, рядовой Матиас Ребане остался на КПП? — спросил я строго. — Опусти руки, ковбой, команды не было. И автомат отдай.

Он безропотно выполнил команду. Напуган до смерти!

— Задача?! Быстро!!!

Вытерев мокрое от дождя лицо, Митиас начал отвечать, не отрывая глаз от страшной рожи Гоблина. Оказывается, основательный Аксель выдернул бедолагу из уютного тепла и погнал на дежурство возле вышки ретранслятора. А на КПП прибыл боец в усиление.

— Что будем с ним делать, Энтони? — нехорошо ухмыльнулся Сомов.

Я внимательно посмотрел на несчастного.

— Как обычно, Дик, снимем скальп. Сколько за такой дадут в Форт-Брегг?

Бесцеремонно сдернув с Тармо очки и каскетку, Сомов быстро оценил:

— Пару баксов, голова слишком маленькая.

У того подкосились ноги.

— Мистер Галлахер…

Надо же, запомнил.

— Передай командирам, ковбой, что американские рейнджеры очень не любят, когда за ними следят. Я уже сообщил в штаб сил специальных операций о недружелюбном приеме, так что плохую репутацию у нашего командования вы уже заработали. Ты все запомнил?

— Так точно, мистер Галлахер!

Ничего мы тебе не сделаем.

— Кру-угом! Бегом-бегом! И не оглядываться!

Мишка с удовольствием посмотрел на удаляющегося в темноту бойца, затем повернулся, смял улыбку и предупредил:

— Костя, доиграемся…

— Ага. Закидывай трещотку в кузов, только бережно, выберем место, где поспокойней, там и закрепим. Да и тент поставить надо.

— Че его ставить, если дождь кончается… Так быстрей обсохнем.

Дождик и правда выдыхался, хотя тучи никуда не делись, они так и плыли над землей, и их растрепанные края еще можно было разглядеть в последних отблесках заката… Пока мы разбирались с нежданным гостем, главный противник почти завершил спуск по склону, среди деревьев замигал свет фар. Скоро упрутся в завал.

— Для поднятия тонуса предлагаю пугнуть ищеек из пулемета, — предложил Сомов, поднимаясь к дуге.

— А давай!

«Крестовик», словно обрадовавшись работе, выпустил в сторону засеки три грохочущих очереди в половину «кекса». Полоски света, пробивающиеся между стволами, моментально исчезли, противник замер, сбросился, изготовился.

Я подумал, что Аксель Якобсон — офицер умный, хотя в нашем деле не дока. Он поймет, что одной разведкой тут не обойтись, придется разворачиваться в ночном лесу, с особой осторожностью — среди веток могут быть растяжки — прощупывать ситуацию. Засада проявилась, да и завал может быть заминирован. Лейтенант сам не полезет, вызовет подмогу из города.

И скоро сюда заявится тот самый пятнистый броневик с крупнокалиберным пулеметом, может, даже не один, а на броне будут сидеть тяжелые парни в бронежилетах и сферах. При подходе они польют шквальным огнем все подступы, спешатся, выставят боевое охранение, оснащенное ПНВ или тепловизорами. Дальше не пойдут.

Где работает одна диверсионная группа, решившаяся на прямой контакт, там могут быть и несколько. Дорога вперед стала опасной, фугас, засада…