Дело в том, что случилось нечто неожиданное. На Балканах после долгого мертвенного покоя началось революционное движение. Вспыхнуло восстание македонских и болгарских крестьян против турецкого господства. Эти события нашли отклик среди радикальной чешской молодежи.
В Праге появился человек, вербовавший волонтеров в отряды балканских повстанцев. Звали его Ян Климеш. Как вспоминает поэт Йозеф Мах, он ходил по пражским кабачкам, произносил патетические речи и призывал всех истинных патриотов отправляться на помощь братьям, сражающимся за Витошей. Под воздействием его агитации трактирный зал постепенно пустел, один только Гашек поддался тяге к приключениям. Он несколько раз посещал Климент, который квартировал у пани Отченашковой на Корунном проспекте, и обсуждал с ним план поездки. Вскоре Климеш уехал в Софию, Гашек будто бы провожал его на вокзал; но о чем они договорились, какие имели тайные намерения, мы не знаем.
В один прекрасный день испуганная мать Ярослава открыла конверт со штампом банка «Славия» и прочла следующее строгое послание: «Пан Гашек, 30 мая Вы не явились в канцелярию, в результате расспросов нам удалось выяснить, что Вы вообще отбыли из Праги, никого не известив ни о месте Вашего пребывания, ни о сроках возвращения. Вследствие этого грубого нарушения служебных обязанностей с сего дня мы увольняем Вас и сим извещаем, что более на Ваши услуги не рассчитываем». Письмо отправлено 3 июня 1903 года.
В тот день угасла последняя надежда матери Гашека на спокойную чиновничью карьеру сына, доступ в приличное общество для него навсегда закрылся. Дома Гашека нет. Куда же он исчез? Действительно ли отправился на Балканы помогать повстанцам, как пишут биографы? Встретился ли в Софии с Климешем, как намекает Мах?
Этот период жизни Гашека едва не остался навсегда тайной. В биографиях о нем большей частью не упоминали или ограничивались неопределенным замечанием. Согласно одной из легенд, Гашек отправился помогать бурам, воевавшим против англичан. Перед этим он якобы устроил в банке сбор пожертвований, прокутил собранные деньги и исчез, оставив на столе лаконичную записку: «Бастую!» Другой мемуарист пишет, что в первых числах июня Гашек уехал куда-то на юг с тремя другими «добровольцами» — Кубином, Штейнбрехером и неким Станей Владыкой. Эти имена свидетельствуют о том, что автор, вероятно, спутал балканскую экспедицию с позднейшим «миссионерским» странствием по Словакии членов партии умеренного прогресса в рамках закона. В более достоверных воспоминаниях Гаека скитания Гашека характеризуются лишь в общих чертах: «Он бродил по Словакии, добрался даже до Венгрии, и где-то там его арестовали за бродяжничество, но затем он снова вышел на свободу, забрел в Польшу, у русской границы переплыл реку, на другом берегу его схватил казачий дозор, и он снова попал под арест».
Интереснее всего, что и сам Гашек о своем балканском приключении говорил неохотно и, если его спрашивали напрямик, отделывался шуткой или мистификацией, словно бы сознательно желая сбить слушателей с толку. О том, что он и в самом деле предпринял какое-то длительное путешествие, мы узнаем из хроникальной заметки, опубликованной летом 1904 года в анархистском журнале «Омладина». В ней сообщалось, что «товарищ Гашек выступает с лекциями о России, Галиции и Венгрии, где действительно побывал». Но о Балканах и Македонии в упомянутой заметке ни слова!
Тем более возрастает наш интерес к этому загадочному путешествию, ставшему одним из ключевых моментов биографии Гашека.
Сопоставим скупые факты, которые имеются в нашем распоряжении. Основываясь на письме дирекции банка «Славия», можно установить дату отъезда Гашека из Праги — 30 мая 1903 года; нам точно известно также, что 6 октября 1903 года он наверняка вернулся. В этот день за какой-то проступок он был доставлен в полицейский участок. Единственным документом, освещающим период между двумя этими датами, был запрос полицейского отделения в Кракове от 28 июля 1903 года, действительно ли «двадцатилетний Ярослав Гашек, сын Йозефа и Катержины, приписан к Праге». В архиве пражского полицейского управления вы найдете следующий ответ: «Вышеозначенный приписан к селу Мыдловары, округ Будейовицы». Ответ был отправлен из Праги 5 сентября 1903 года, только через шесть недель.
Мы на пороге почти детективной загадки. Где был и что делал Гашек все это время?
Для освещения предполагаемого балканского странствия (и других скитаний по Европе) нам недостает дополнительных материалов фактического характера. Поэтому для объяснения этой биографической загадки мы воспользуемся историко-литературным методом.
Реконструируя маршруты странствий молодого Гашека по Словакии, мы убедились, что большинство топографических деталей в его путевых очерках и рассказах совпадает с подлинными впечатлениями автора, подтверждаемыми сохранившейся корреспонденцией. Поэтому методом «географической реконструкции» мы можем воспользоваться и применительно к его скитаниям по Балканам.
Разумеется, дело на этот раз обстоит значительно сложнее. Некоторые места Гашек посещал неоднократно. Рассказы образуют как бы несколько временных слоев, причем в более поздних новеллах варьируются ранее появлявшиеся мотивы; так что нельзя с точностью определить, к которому из путешествий относится то или иное топографическое указание. С течением времени путевые очерки утрачивают характер репортажа и обогащаются фабулой, характеристикой действующих лиц и теми жанрово-стилистическими особенностями, которые соответствуют отдельным этапам эволюции творчества писателя. Многие путевые очерки позднее приобретают черты политической и социальной сатиры. Для различения временных слоев и датировки рассказов необходим их детальный текстологический анализ. Однако тут возникают дальнейшие осложнения. Иногда автор непоследователен и фактическую точность подчиняет фабуле. Но все это исключения. В целом Гашек в передаче местных названий и примет пейзажа придерживается действительности.
Топографическую реконструкцию можно дополнить сравнительным анализом мотивов. Характерно, например, что мотив реки, «зеленой, как кукурузные поля», всякий раз появляется при изображении района озера Балатон; фигура разбойника Шаваню всегда связана с районом Баконьского леса. Все эти приемы можно успешно применять лишь в том случае, если мы используем их комплексно, сопоставляя и комбинируя данные, полученные при помощи каждого из них. Имея дело с литературным текстом, мы должны все время помнить, что перед нами не биографический документ, а плод творческой фантазии.
Первым литературным произведением, явно относящимся к балканским странствиям, был очерк «В деревенской каталажке», опубликованный 9 октября 1903 года. В нем запечатлена сценка в кутузке деревни Шашвархеш неподалеку от Сегеда и разговор находящихся здесь бродяги, цыгана и деревенского паренька. Своей темой и сюжетом рассказ соответствует тому, что утверждает Гаек: «…добрался даже до Венгрии, где-то там его арестовали…» Однако подтвердить документально название деревни не удалось. Маршрут балканского путешествия отмечен лишь неясными следами в позднейших рассказах. В них фигурирует, например, Славония (рассказ «Старая дорога»), граница Сербии и Боснии (сатира «Ослиная история из Боснии»), турецко-сербское пограничье (холм Мегадиште и Вельки Караджинец упоминаются в рассказе «Сербский поп Богумиров и коза муфти Изрима»). Далее мы находим ряд мотивов из области Косова поля. (В рассказе «Как арнаут Эмин Гивар шел креститься» автор повествует о разбойничьих набегах арнаутов и ведет своих героев далеко на юг, в греческий город Янину.)
Сопоставим теперь эти топографические данные с тем, что говорится в гашековской «Истории партии умеренного прогресса в рамках закона», которая является наиболее полным и подлинным автобиографическим источником, хотя и юмористически стилизованным.
Согласно рассказу самого Гашека в Софии он встретился со своим земляком Яном Климешем. Тот заявил, что якобы знает всех предводителей повстанцев. Молодые люди завербовались в повстанческий отряд. Они дали присягу под знаменем свободы и отправились на турецкую границу.
