Военная помощь, оказанная Вене, нашла отражение в литературе XVII века многих стран: Испании, Франции, Португалии, Швеции, Дании, Чехии и Словакии, а в более позднее время — Англии, США, Венгрии. Память о битве сохранилась в украинском фольклоре. Многие строфы своей поэзии посвятили Собескому и полякам немецкие, австрийские и силезские поэты. Писали о нем также многочисленные биографы и хронисты — например, Иоганн Мелесандер, Иоганн Константин Фейгиус, а Кристиан Вильгельм Гун до небес превозносил храбрость короля и его воинов. В более поздний период в немецкой и австрийской литературе «забыли» о поляках, и только благодаря фольклору жители Вены еще 200 лет после битвы помнили о Яне III и его рыцарях.
Сам Собеский в письме Людовику XIV, который в глубине души оставался на стороне турок, несколько язвительно написал: «Думаю, что я должен радоваться полезному для всего христианству успеху (вместе) с первородным костела сыном» (т.е. Людовиком XIV, называвшим себя королем всего христианского мира){98}.
Наибольшую радость венская победа вызвала в Польше. Известие о ней достигло Кракова через четыре дня после битвы. Тотчас магистрат организовал торжества, а к королеве послали делегацию с поздравлениями под предводительством Войцеха Слешковского. В воскресенье 19 сентября в вавельском кафедральном соборе епископ Малаховский торжественно отправлял епископское богослужение с участием многочисленных братств и цехов, а двумя днями позже в Мариацком костеле папский нунций Паллавичини устроил торжественное богослужение с благодарственным молебном. 2 ноября в Краков из-под Вены привезли шатер великого визиря, «который королева велела разбить под Лобзовом в поле, куда много людей разного сословия из Кракова… ходило и ездило, потому как там было на что посмотреть»{99}. С интересом глядели и на пленных турок.
Весь город с нетерпением ожидал приезда короля-богатыря. Такие же торжества проходили по всей Польше. С особенной пышностью отмечал победу Собеского Гданьск большим празднеством 11 января 1684 года. Меньше энтузиазма вызвала венская победа в Литве, находившейся под влиянием враждебных королю магнатских родов.
В польской литературе венская победа нашла чрезвычайно широкое отражение. Писал о ней прежде всего очень популярный в XVII веке Веспасиан Коховский, автор Piesni Wiednia wybawionego («Песни Вены освобожденной»), а также его современник и популярный до сих пор Ян Хризостом Пасек. Панегирические поэмы в честь короля писали участники венского похода, цитировавшийся уже выше Войцех Станислав Хрусциньский и Якуб Рубиновский, а также и другие, менее известные поэты эпохи барокко. Битве под Веной посвящено было в те времена и множество инсценировок, особенно в пиарских и иезуитских школах. В более поздние времена о Вене писали такие известные писатели, как Игнацы Красицкий, Франтишек Езерский, Франтишек Карпиньский, Адам Нарушевич, Станислав Трембецкий, Юлиан Урсын Немцевич, Теофил Ленартович, Мария Ильницка, Юзеф Игнацы Крашевский и многие другие.
Историография более поздних времен, как австрийская, так и немецкая, пыталась приуменьшить роль поляков в венской кампании. К сожалению, такие взгляды бытуют в этих странах до сих пор. Например, Хуго Ханш в изданной в 1962 г. книге «Geschichte Osterreichs» писал:
«Наконец подошла также польская армия численностью от 13 000 до 14 000 человек (!) с огромным обозом из 10 000 возов под командованием Яна Собеского. Из района концентрации под Краковом (поляки) под предводительством коронного гетмана Яблоновского прошли Мораву, не везде оставив после себя хорошую память. Вероятно, это были самые лучшие польские войска, однако низкому культурному уровню их страны соответствовало слабо развитое у них чувство порядка и дисциплины. Как вошли, притесняли местное население не меньше, чем неприятельская армия… Когда упорное нежелание Собеского подчиниться командованию императора угрожало срывом взаимодействия с поляками, император под давлением обстоятельств уступил честь командования королю Польши»{100}.
Здесь следует подчеркнуть, что победа над турками была одержана в основном благодаря польской армии. Но это не снижает роли австрийцев и немцев. Одни поляки не смогли бы одержать победу над всей мощью османской армии, только взаимодействие всех союзников могло привести к такому триумфу. Все союзники реализовали план операции, задуманной польским королем, что и обеспечило конечный успех. На первом этапе битвы выполнение главной задачи легло на плечи имперских и саксонских войск, и нужно признать, что они справились с этим превосходно. Однако в самой важной фазе битвы, увенчавшейся полным разгромом неприятеля, главную роль сыграли поляки, против которых Кара-Мустафа сосредоточил тогда большую часть своих отрядов. Это они очищали дорогу для атаки кавалерии, преодолевая многочисленные преграды на местности и ожесточенное сопротивление пехоты врага. Это они в итоге и провели всю кавалерийскую атаку, решившую исход битвы. Впрочем, участие поляков в походе на турок сделало возможной и саму победоносную битву, на которую не решились бы одни австрийские и немецкие войска. Блестящее командование Собеского на поле битвы, соединенное с мужеством и самопожертвованием солдат и офицеров союзнической армии, обеспечило конечный успех кампании.
Раньше заслугу победы приписывали почти исключительно коннице, в то время как современные историки подчеркивают и роль пехоты и артиллерии, которые вытеснили врага со склонов гор и с дороги, идущей вдоль Дуная, сделали возможным вести атаку конницей. Венская кампания еще раз подтвердила растущую роль пехоты и артиллерии на полях битвы в Европе.
Турецкие хронисты, анализируя причины венского поражения, на первый план выдвигали моральные факторы, которые, по их мнению, повлияли на результат похода. Джебеджи-Хасан-Эсири считал, что во время похода турки совершили неслыханные преступления и за это их настигла кара со стороны Аллаха. «Пленных в лагере было так много, — писал он, — что даже среди батраков, ухаживавших за лошадьми, среди погонщиков мулов, верблюдов или конюхов редким был человек, у кого не было бы пленного. На захваченных землях убивали старых женщин и грудных младенцев, оторванных от груди матери, для тренировки во владении саблей. Если же те сильно кричали, издевались над ними: «Дай пинка!» или «Отойдите, я дам пинка», потом их убивали. Если мужчин было слишком много, то, хотя это было запрещено, убивали их всех. Если какая-либо мать, у которой вырвали ребенка и убили, падала на его труп и ни за что не хотела отойти от него, убивали и ее».
Джебеджи-Хасан-Эсири подчеркивает, что турки бессмысленно уничтожали по дороге поселки, мельницы, амбары, огороды, сады и другие хозяйственные объекты, а также запасы продовольствия, в результате чего вскоре ощутили неслыханный голод у себя в лагере, что привело к падению их духа, а потом и к поражению. Османские воины были деморализованы чрезмерными трофеями, захваченными в Австрии. Они больше думали о том, как вывезти захваченные ценности, а не о военных действиях. «Заимев такое богатство еще до достижения цели (похода), большинство солдат покидали свои хоругви, брали лучших коней, переодевались в одежду приграничных войск или татарских, а потом кружили по равнинам и горам и (вообще) где только им хотелось. Также много янычар переодевались в левендов, бросали свои хоругви и переходили в другие полки или к своим землякам (т.е. в подразделения тех мест, из которых происходила их родня), из-за чего вместо порядка в войсках царил полный хаос»{101}.
Турки слишком быстро почувствовали себя властителями захваченных ими в Австрии земель и беззаботно делили между собой лены, дома и дворцы, вообще не думая об опасности, исходящей от пришедших на помощь союзникам войск. Поход к Вене, по мнению Джебеджи-Хасан-Эсири, был слишком медленным, так как огромные отряды войск двигались узкими дорогами, что снижало темп марша. По мостам под Яварином турецкая армия шла в течение 10 дней и 3 ночей, а это позволило австрийцам подготовить Вену к обороне.
