– Карат собирался квартиру покупать. Двухкомнатную, кажись. Потому здесь и не обживался, – пояснил Цыпа, усевшись на тяжко заскрипевший стул. – Вряд ли что-то тут найдем... Вчера я уже пошмонал чуток...

– И как успехи?

– Бабки хранились в матраце. Почти тридцать тысяч «зеленых». Изъял, как память о приятеле. Основная часть на похороны ухнет. Если желаешь – представлю полный отчет.

– Не суетись! Я не ревизор из налоговой полиции. Можешь оставить наследство в личное пользование. Но, смотри, чтоб похороны были на должном уровне!

– Благодарю, Монах! Сварганю в лучшем ракурсе! – заверил соратник.

Настроение его заметно поднялось. Теперь я понял, почему он поначалу так не хотел навестить берлогу Карата. Ну да ладно – у каждого свои маленькие простительные слабости. По крайней мере, он не пытался луну крутить и честно, хоть и с опозданием, признался в находке. А это главное.

Я устроился на втором стуле и закурил. Потянувшись к стеклянной пепельнице на столике, обратил внимание, что газета «Ярмарка», лежавшая верхней в кипе, имела какие-то карандашные пометки.

– Что это за крестики и галочки?

Цыпа взял газету, повертел ее в руках и равнодушно швырнул обратно.

– Пустяки! Карат отмечал объявления о продаже квартир. Он же хотел фатеру покупать. По ходу приценивался, выбирал. Ну что, приступаем к шмону?

– Нет смысла! – усмехнулся я. – После тебя, Цыпленок, это будет пустая трата времени. Уходим.

Покидая каморку, я все-таки прихватил со стола пачку газет, чтобы спокойно разобраться с ними на досуге.

В тот момент когда наш «мерс» выруливал с автостоянки, у входа в гостиницу затормозила милицейская «Волга». Должно быть, менты тоже вознамерились покопаться в личных вещах погибшего Карата. Но – кто не успел, тот опоздал, как говорится. Никогда, по ходу, не научатся органы должной оперативности! И слава Богу!

У своего дома, отпустив Цыпу на все четыре, поднялся в квартиру. Как обычно, меня никто не встречал. Все же, если быть с собой до конца откровенным – жить бобылем не всегда в кайф. Может, собаку стоит завести? Будет кому восторгаться моему приходу, виляя неистово хвостом и повизгивая от избытка чувств. Впрочем, нет! В одном из страшных сюжетов невзоровского «Дикого поля» показали, как менты убивали верную собаку, оставшуюся бесхозной после трагической гибели ее хозяина... Нормально стрелять они тоже не умеют – чуть не всю макаровскую обойму всадили в бедную животинку. Что тогда поразило меня больше всего – это то, как псина радостно колотила по полу хвостом, пока ее жестоко и неумело добивали. Я еще подумал: наверно, отлетающая собачья душа уже встретилась с душой хозяина – вот и ликует...

При дурном раскладе судьбы после меня останутся в квартире только аквариумные рыбки «кардиналы». Их-то никто хоть убивать не вздумает. Впрочем, сами перемрут с холоду. Надо, пожалуй, предупредить сестру Наталью, чтобы не забывала про рыбешек, если со мной случится непоправимое.

Переодевшись в стеганый длиннополый халат и домашние мокасины, устроился в непосредственной близости к бару, чтобы при надобности было чем подхлестнуть деятельность мозговых клеток.

Бумажное наследство Карата состояло из шести газет – четырех «Аргументов и фактов» и двух «Ярмарок». Листая «Аргументы», наткнулся на интервью с композитором Шаинским, выступающим за ужесточение уголовного кодекса, вплоть до введения расстрела с двенадцатилетнего возраста. Не ожидал от творческой личности этакой непроходимой тупости. Я уж не упоминаю даже понятия гуманизм, но как этот бычара не просекает, что нет ничего страшнее и опаснее человека, которому терять нечего? Ужесточение наказания рост правонарушений не остановит, а повернет его в сторону многократного увеличения тяжких и особо тяжких преступлений. Банальный кошелек или сумочку у обывателей станут отбирать уже вместе с жизнью – кому ж будет охота рисковать угодить под «вышку», оставив в целости-сохранности потерпевшего-свидетеля?! Жаль, нет свободного времени, а то я бы обязательно скатался в Москву и популярно объяснил дебильному композитору, что масло в его чайнике давно маразматически протухло и незачем его отходы выплескивать на страницы газет.

Не обнаружив в «Аргументах» ни одной пометки, перешел к «Ярмарке». Здесь-то галочек и крестиков было хоть пруд пруди. Карат не обошел вниманием практически ни одного объявления о продаже двухкомнатных квартир в Екатеринбурге. Внимательно-придирчиво прочитав их все подряд, не нашел в тексте ничего подозрительного, странного или хотя бы заслуживающего внимания. Однотипная рекламная болтовня. Пришлось прибегнуть к старому испытанному способу – плеснул в бокал коньяку на три пальца и снова старательно углубился в чтение. Полчаса активно корпел над прессой, пока в голову не забрела, наконец, простая, но ценная мысль. Отыскал в кабинете на стеллажах книгу-путеводитель по Екатеринбургу. Выписал в блокнот все улицы, находившиеся по соседству с Парковым переулком. Таких оказалось всего четыре. Две из них – Посадская и Гончарная мне несомненно уже встречались в объявлениях. Заново проштудировав газеты, получил искомое – три адреса выставленных на продажу фатер. Две квартиры находились на Посадской и одна на Гончарной.

Поздравив себя с находкой, решил поощрить трудяги-извилины добавочной порцией «Наполеона». Смакуя ароматный алкогольный напиток, подвел итог. Скорее всего я напал на перспективный след. Весьма вероятно, что Карат, пренебрегая отдыхом после ночного дежурства, направился по одному из этих адресов. Или по всем сразу. Конечно, это совсем не значит, что кто-то из продавцов жилплощади имеет отношение к убийству. Карат ведь ходил лишь предварительно смотреть товар, а не покупать – деньги-то с собою не взял. Похоже, Цыпа на сей раз прав, и разменяли моего боевика банальные гопстопники – уличные грабители. Но для сохранения личного душевного комфорта все же следует на всякий случай проверить квартирный след, чтобы не одолевали впоследствии мысли о неиспользованной возможности расквитаться с убийцами Карата. Да и во сне я ему пообещал... Слишком поторопился, ясно. Но уж коли дал слово – пускай и жмурику – держи!

За окнами уже вовсю разгуливали сумерки. Небо, готовясь весело провести ночку, деятельно украшало свои владения фонариками звезд. Совсем человечье бледное лицо полной луны с насмешливым любопытством разглядывало раскинувшийся внизу город, также собиравшийся с приятностью использовать ночные часы. Екатеринбург оживал буквально на глазах. Улицы празднично сверкали разноцветно переливающимся неоном вывесок увеселительных заведений и реклам, нескончаемый поток автомобилей, нетерпеливо стреляя бензиновыми выхлопами, стремился в центр.

Я опустил тяжелые бархатные портьеры, надежно отгородившись от всей этой суеты сует. Ехать нынче в клуб «У Мари» настроения не было. Виновата моя сверхчувствительность – братишка Карат не выходил из головы, и сама мысль о развлечениях казалась совершенно неуместной. По крайней мере сегодня. Я даже твердо решил, что до похорон буду вести чисто монашеский образ жизни. Признаться, терпеть не могу разного рода обязательств, всегда кандально сковывающих свободу личности, но этим остался весьма доволен, так как оно послужило ярким доказательством моей непроржавевшей нравственности.

Как выяснилось, я не зря пренебрег на сей раз ночными утехами с Мари, пуритански оставшись дома. Глубоким вечером, предварительно дисциплинированно предупредив по телефону, нарисовался майор Инин.

– С тебя премиальные за оперативность! – сыто хохотнул он, устраиваясь на своем обычном месте у камина.

– Приму к сведенью, – я кивнул на светящийся открытый бар. – Расслабься и выкладывай.

– Следователь по особо тяжким преступлениям капитан Горбин дважды женат, – начал Инин, привычно грея в ладонях свою штрафную порцию спиртного. – От первого брака у него дочь Анастасия. Проживает она, правда, с матерью, но капитан, видать, питает к ней настоящие отцовские чувства – встречается регулярно, материально помогает без скупости. В следующем месяце замуж ее выдает очень удачно – за сынка президента известной юридической фирмы. День уже назначен. Расходы по свадьбе взял на себя, чистоплюй, хотя вполне логично было бы перекинуть эту заботу на безусловно богатенького папашу жениха.