Даже наша лодка, приставшая к пологому песчаному берегу, была единственной.

Ухватившись за якорную цепь, выволок посудину на песок, так как предусмотрительность – главный мой «пунктик». Я же не в курсе, какой интенсивности здесь отливы и приливы.

Единогласно порешили: более удобного места не искать – берег тут был из мелкого наносного песка и являлся естественным натуральным пляжем. От добра добра не ищут, как говорится.

Скинув шорты и безрукавку, я уже собирался лезть в воду, как меня остановила Вика, смотревшаяся в своем голубом купальнике не менее восхитительно, чем обнаженная Венера из недавнего сна.

– Женя, у меня народилась замечательная идея. Ты никогда не бывал на пляжах нудистов?..

– Признаться, нет. – Я был немного сбит с толку.

Что еще выдумала эта экзальтированная особа?

– Я тоже ни одного разика! А мечтала всегда! Что такое купальник и плавки? Глупая условность, недостойная по-настоящему свободных людей.

– Ты предлагаешь... – Я, опасаясь очередного подвоха, продолжить мысль не решился.

– Ну конечно, Женечка! Мы ведь друзья, и стесняться друг друга – противоестественная ерундистика. Ты – как хочешь, а я исполню давнее желание почувствовать себя единым целым с дикой природой.

Не обращая больше на меня ни малейшего внимания, Вика, ни капельки не смущаясь, освободила от купальника свое тело и преспокойно продефилировала к воде, соблазнительно покачивая той молочно-белой его частью, которую обычно солнечные лучи не ласкают, оставляя эту привилегию мужским рукам.

Излишняя скромность, к счастью, не входит в число моих недостатков, и поэтому, когда, наконец, поверил в реальность происходящего, я, не задумываясь, последовал примеру непредсказуемой блондинки, мигом превратившись в современного Тарзана.

Я отплыл подальше, где вода была не так согрета, как у берега, чтобы децал охолонуть и сбить возбужденное напряжение мужского естества.

Но, когда вышел на берег и увидел загоравшую на животе Вику, все мои хитрые водные процедуры оказались напрасными. Соблазнительно выделявшаяся задница могла возбудить, наверное, и папу римского.

– Оказывается, ты вооружен? – притворно испугалась Вика.

О полном смятении моих чувств говорит тот факт, что рука невольно дернулась под мышку, но я вовремя сообразил, что десятизарядный «братишка» остался в избушке.

– Ты ошиблась, я не вооружен!

– А ну-ка, подойди ближе. А это что, по-твоему? Между ног настоящая дубинка торчит. Или это резиновый муляж? Надо убедиться лично.

Всякие виды приходилось мне наблюдать без малейших эмоций. Но, когда нежно-ласковые пальчики блондинки обхватили мой «телескоп» у основания, я невольно вздрогнул и даже, кажется, покраснел.

– Ложись на песочек. Я знаю, чего ты сейчас хочешь больше всего на свете. Все вы, мужики, одинаковые.

Губки и бойко-активный язычок Вики оказались значительно нежнее ее пальчиков.

– Видишь, какой я грамотный доктор, – улыбнулась влажными губами Вика. – Пяти минут не прошло, а твоя дубинка снова стала мягкой и неопасной... Признайся, Женечка, ты это видел во сне?

– Если честно – да, – не смог покривить я душой, все еще находясь во власти острого наслаждения.

– А теперь бежим купаться! Тебя я удовлетворила – теперь моя очередь. Секс в воде – это что-то бесподобное!

Через некоторое время пришлось с ней согласиться; Ощущения описывать даже не берусь – сами попробуйте. Единственный совет – заниматься этим следует на мелководье, чтобы ноги твердо стояли на дне. Кстати, водяной секс кое-чем смахивает на кофе по-турецки. Там, смакуя, перемежают ледяную воду с дымящимся обжигающим кофе. Здесь почти тот же эффект – холодная вода и горячее, ритмично сжимающееся влагалище создают ту же бесподобную разницу ощущений.

Когда, обессиленные, наконец выбрались на берег и улеглись на песочке, я закурил «родопину» и задумался о женских причудах.

Еще вчера Вика была недоступно-далека, а вот уже сегодня мы пылкие любовники. Все-таки жизнь человеческая полна странных неожиданностей, построенных на непонятных парадоксах, которые, видать, и составляют основу умно-глупого мироздания.

Почему-то вспомнился случай многолетней давности. Тогда я вдруг увлекся собиранием изумрудов. «Левых» и поэтому, естественно, неограненных. Махнул в рудничный поселок под видом отпускника, отдыхавшего от городской толкотни. Подцепил в клубе на дискотеке средней свежести бабенку, чтоб не вызывать излишнего любопытства у органов, и поселился у нее на правах ухажера-квартиросъемщика. Целый месяц убил на шляние по пивнушкам, выискивая поставщика. Но либо морда моя не внушала доверия, либо сбыт «левых» камешков здесь был уже отлажен от и до.

Старательно доведя хозяйку квартиры до невменяемо-страстной кондиции, попытался через нее выйти на реализаторов или хотя бы одиночек «несунов».

– Женечка, за кого ты меня принимаешь? Да, я работаю в конторе на руднике, но я честная женщина.

Убедившись в бесперспективности идеи, я решил на следующий день слинять по-английски, то бишь без предупреждения.

Но по свойственной мне доброте захотелось оставить о себе хорошую память. У хозяйки постоянно барахлил сливной бачок в туалете. Решил ликвидировать неисправность. Свинтив болты крышки, еще раз убедился, что женщинам нельзя верить ни на грош. На дне бачка, аккуратно запакованный в полиэтилен и перехваченный резинками для волос, лежал увесистый пакет. Когда я его надорвал – на пол сортира посыпались светло– и темно-зеленые камешки. Уже ничему не удивляясь, собрал изумруды в свой кейс и шутки ради сунул в тайник, так же обернув в полиэтилен, пачку соли – по размерам пакеты были один к одному.

Подобные невероятно-непредсказуемые счастливые случайности тенью преследуют мою личность всю сознательную жизнь.

Впрочем, может, и всех других людей. Не в курсе.

А нешлифованные изумруды я так и не продал, а решил сохранить на черный день. Хотя, если он все же придет, мне, по ходу, не изумруды понадобятся, а похоронные венки...

Но не будем раньше времени о грустном. Я суеверен до неприличия, и накликать беду могут лишь кретины, к коим я себя ни в какой мере не причисляю. Даже мысль материальна, как доказали ученые...

– Все хорошо в меру, – заявила Вика, вставая. – Еще полчасика, и мы в натуральных негров превратимся. Поплыли обратно. Да и время обеда пришло. А тебе, милый Женечка, необходимо сейчас усиленно питаться, если хочешь быть таким же сильным любовником, как сегодня!

«Ну что за люди женщины – все им обязательно надо опошлить. А я уж, как дурак, собирался блондинке в любви объясниться. Все же прав старикан Шекспир: «О, женщины – ничтожество вам имя!» Ну да ладно».

Обратно плыли молча. Вика о чем-то сосредоточенно думала, и я посчитал нетактичным нарушать ход ее мыслей.

По берегу, беспокойно озираясь, разгуливал Карат. Да и понятно – если что со мной произойдет, Цыпа в лучшем случае закопает живьем его в землю. А коли будет не в духе – просто посадит очком на кол.

Помогая причаливать нашу лодчонку, все же не стерпел и высказался:

– Вы, Евгений Михайлович, хоть бы предупредили об уходе и месте нахождения.

– Ладно, – усмехнулся я. – Будить пожалел. А вместо благодарности – нотации выслушиваю.

– Не сердитесь, Евгений Михалыч. Я же как лучше хочу.

– Ладушки. Сбегай-ка в «Плакучую иву» и закажи обед на троих. И быстренько, а то дама проголодалась и готова нас с тобой самих на шашлыки пустить.

Вика скромно-обиженно надула губки, но тут же рассмеялась:

– У тебя черный юмор висельника, Женик!

– Что ж тут поделаешь? – искренне отозвался я. – Натура вечно нахально напоминает об истинном цвете и состоянии души... Ладно, не будем о грустном!

Эти чрезмерно жирные шашлыки вызывали у меня неприязнь в желудке.

– Может, спалить по ночнику эту забегаловку? – предложил Карат, с полувзгляда уловив мою мысль.

– Не стоит, – решил я. – Мое кредо – живи и давай жить другим. Коли, понятно, эти другие не заслоняют мне солнце. Кстати, что-то Гульнары не видать. Ты с ней ничего не сотворил?