– Конечно. Домашние разносолы дома надоели, – согласно закивала та. – А в шашлыке, к сведению непосвященных, есть буквально все необходимые для организма витамины. Про калории даже упоминать нечего.

– В таком случае, уговорили. – Я рассмеялся. – Давайте понесем наши организмы для экстренного принятия витаминно-калорийной гаммы.

«Плакучая ива» была раскинута прямо на пляже. Состояла из брезентовой шатрообразной палатки – видимо, там располагалась кухня – и дюжины деревянных столиков под открытом небом. Кресла скромно заменяли табуретки. Кафе функционировало только в рентабельный летний сезон, посему всякие комфортные излишества армяне, видать, посчитали неоправданной роскошью.

Мы с Викой заказали по две порции шашлыков, а Гульнара целых три. Теперь понятно, откуда у нее такая чисто слоновья комплекция.

Запивали жареную баранину, за неимением лучшего, портвейном две семерки.

Я искал приличный способ избавления от назойливого присутствия подруги Вики. Прийти к нужному мне знаменателю с очаровательной блондинкой можно только наедине. Но ничего путного сразу в голову не приходило. В конце концов остановился на решении пожертвовать сотню долларов какому-нибудь ловеласу-альфонсу, чтобы тот приударил за Гульнарой и увлек ее за собой куда подальше. В кусты хотя бы.

Для этой малопочтенной цели стал присматриваться к мужской половине публики. Лагерные годы лучше любых разведшкол учат с первого взгляда определять «кто есть ху» и чего стоит на самом деле, без фальшивой упаковки красивых манер и заграничного прикида. Как точно сказал русский классик – «глаза – зеркало души».

Обладатель крайнего слева столика старательно прятал свое «зеркало», низко склонившись над тарелкой. А может, он просто слишком сутул? Из скучающего любопытства я не сводил с него взгляда, ловя момент, когда тот, наконец, поднимет голову.

Ждать пришлось недолго. Тип всего лишь на мгновение встретился со мной глазами и тут же опять склонился над давно пустой тарелкой. Но мне этого оказалось вполне достаточно, чтобы узнать Карата, одного из боевиков-охранников ночного стриптиз-клуба «У Мари». Я сам лично принимал его на работу всего с месяц тому назад.

– Прошу прощения, милые дамы, но я вынужден вас на минутку покинуть – случайно повстречал старинного приятеля.

Я решительно направился к Карату и легонько постучал, словно в дверь, согнутым пальцем по его черноволосой макушке.

– Позвольте нарушить ваше гордое одиночество, господин Карат? Как это вы здесь вдруг очутились? Ветром надуло?

– Здравствуйте, Евгений Михайлович. – Удивительно, но, казалось, Карат испытывает искреннее облегчение от того, что обнаружен. – Вы не сердитесь...

– Можешь не продолжать. – Я уселся напротив него. – Тебя Цыпа прислал? Меня охранять?

– Ну да. Мало ли что... Он не знал, как вы отнесетесь, и потому велел не светиться. Незаметно вас страховать.

– Ну, Цыпленок, – я не знал, сердиться ли мне на заботливого соратника или хвалить его. – Ладно. С ним я разберусь потом. Где ночуешь?

– В овражке рядом с вашим домом. У меня там шерстяное одеяло спрятано. – Карат как-то смущенно улыбнулся. – Вы не станете возражать, если я в сарайку переберусь?

– Замерзаешь под открытом небом.

– Да нет. Собаки бродячие одолели. Сегодня ночью еле сдержался, чтоб не шмальнуть по ним. Оборзели вконец!

– Ты подкован, значит? – Я кивнул на его пиджак, чуть оттопыривающийся с левого бока.

– Ну да. Само собой. Пистолет-пулемет Стечкина.

– Ладно. Можешь ночевать в сарае. А сейчас у меня к тебе ответственное задание. Если срастется – получишь премию. Слушай сюда. Познакомлю тебя вон с той толстушкой чернявенькой. Позаигрывай с ней и уволоки куда-нибудь к черту. Она мне мешает.

Когда мы направились к нашему столику, Карат огорошил меня уточняюще-деловым вопросом:

– Под несчастный случай работать? Или просто можно кокнуть?

– Ты не понял, братишка. – Я взял его за локоть и децал сжал для большей доходчивости, – Мешает она мне совсем в другом смысле. Тебе надо лишь сыграть роль галантного кавалера. Усек?

– Угу, – буркнул Карат, растирая свою пострадавшую руку. – Так сразу бы и сказали.

Женщины с любопытством разглядывали моего визави, по достоинству оценив его атлетическое телосложение и трогательный детский румянец на щеках. Объяснять дамам, что румянец этот вызван не их прелестями, а смущением, что он чуть было ошибочно не кокнул одну из них, я счел нецелесообразным.

– Познакомьтесь. Это Николай, мой коллега по бизнесу. А это Вика и обворожительная Гульнара.

Карат, знакомясь, раскланивался и расшаркивался, как заправский ухажер, а Гульнаре даже поцеловал ручку чуть выше запястья. Я подумал, что сейчас она влепит ему оплеуху, но, оказалось, совершенно зря беспокоился. Довольная Гульнара лишь басисто хихикала, принимая все за чистую монету и щедро одаривая Карата возбужденно-многообещающими взглядами темно-карих, подведенных зеленой тушью глаз.

Вика, по всей видимости, тут же разгадала мой простенький заговор и с насмешливым любопытством наблюдала за развитием событий.

С обедом тем временем было благополучно покончено. Только что состоявшееся знакомство Николы с Гульнарой стремительно переросло уже в доверительно-дружеские отношения. И не мудрено – подружка Вики явно готова была клюнуть на любого плюгавого мужичонку, не то что на спортивного тридцатилетнего Николая.

Я щедро расплатился за всех, не принимая во внимание слабые попытки возражения моих спутниц, и поднялся из-за стола:

– Смею предложить вам, Вика, прогулку по берегу озера. Послеобеденный моцион полезен для оптимистичного восприятия скучной жизни.

– А как же правило – после сытного обеда по закону Архимеда... – Глаза блондинки искрились лукавым весельем.

– ...полагается поспать, – закончила за подругу глупая Гульнара и рассыпалась дробным смехом, больше похожим на кудахтанье курицы.

Николай солидарно-старательно подхохотнул и воззрился обожающим взглядом на пробивающиеся черные усики своей пассии. С проскальзывающими нотками страстной нежности спросил обеспокоенно:

– Неужели, милая Гуля, ты жестоко покинешь меня ради банального сна?

– Что же делать? – кокетничала та. – Привычка – вторая натура.

– Но ведь можно, при желании, соединить полезное с приятным, – с придыханием поделился свежей идеей Николай, перемещая вожделенный взгляд на выдающийся двугорбый бюст татарочки.

– Это в каком смысле? – непонимающе захлопала Гульнара своими длинными, явно приклеенными, ресницами.

– В прямом! – бесстрашно заявил пылкий поклонник. – Сон – это полезное, а я – приятное...

– Ах ты, негодник! – Гульнара погрозила Николаю сосискообразным пальчиком и радостно добавила: – Ни стыда в тебе, ни совести. – По счастливо рдевшему лицу толстушки было очевидно, что данное обстоятельство ее весьма даже устраивает.

– Кажется, Женя, мы с вами здесь уже лишние, – с улыбой заметила Вика и взяла меня под руку. – Гуля, будь умненькой и благоразумненькой. Николай, сразу видно, опаснейший сердцеед!

Звонко рассмеявшись, Вика увлекла меня на тропинку, ведущую к озеру.

При малейшей возможности, в узких местах, я вежливо пропускал Вику вперед, чтобы лишний разок полюбоваться стройными загорелыми ножками и соблазнительными ягодицами, волнообразно перекатывающимися при ходьбе под тугой мини-юбкой.

Я, признаться, не большой мастак по части ухаживаний за девушками. Просто опыта маловато. С ранней юности начал кувыркаться по особой части уголовного Кодекса, а в тюрьмах и лагерях с женским полом напряженка. Есть, правда, женщины контролеры, но попробуй-ка позволь с ними что-то лишнее – вмиг закоцают в наручники и сунут в карцер охолонуть.

Основной мой козырь в общении со слабым полом – голос, а точнее, его тональность. Давно заметил – слушая меня, женщина постепенно впадает в прострацию. Даже в транс. Голос завораживает ее, как дудочка фокусника – кобру. И совсем не важно, о чем именно говорить – Главное, не молчать. Наверно, правильно кем-то подмечено: женщины любят ушами.