Цыпа вставил в магнитофон кассету.

Из нее с огорчением я услышал жалобы Медведя Ксюше о малодоходности заведения «Вспомни былое». Мол, он заслуживает значительно большего. (Ну, памятник надгробный ты уж точно заслужил.) Интересовался клиентурой Цыпы, даже, падла наглючая, приблизительно прикинул доход от наших «ночных бабочек». Почти угадал, к слову. Дальше можно было и не слушать – за недовольство руководством у нас награждают исключительно путевкой в Сочи.

– Один сработаешь?

Цыпа как-то непохоже на него замялся, отводя глаза.

– Не узнаю тебя, брат! В чем проблемы? Волына заржавела?

– Тут все сложнее, Монах.

– Лады. Рассказывай!

– Дело зашло уже слишком глубоко. Ликвидация Медведя ничего не решит. Бритоголовые на его стороне и даже в курсях планов. Поздновато я пронюхал, винюсь. И еще информация на закуску – участковый Пилипчук стал с Медведем кантоваться. Паршивая примета. О нас он знает весьма и весьма... Одним махом нам бунт не подмять. Перешмаляют, как в тире.

– Твои предложения?

– Их возможности мы на глазок знаем. Кстати, если помнишь, я возражал против твоего распоряжения вооружить этих козлов дюжиной «ТТ» из нашего арсенала.

– Помню! – Я недовольно скривился. – Давай по делу. Без идиотских воспоминаний!

– Извини. Между прочим, на сегодня у бритоголовых могут оказаться и автоматы, и оптика. Так что шторки вечерком поплотней задергивай от греха...

– На нервах вздумал потанцевать? Что же, нам за океан на Брайтон-Бич когти рвать от этой мелюзги?!

– Может, и придется... Но это накрайняк. Предлагаю с ними договориться. Серьезную разборку нам просто не выдюжить.

– Но и у нас расклад не хилый: Фрол, твой брательник-снайпер из «Приюта», в «Кенте» есть два-три надежных вышибалы, ты, я. При надобности боевиков наберем не меньше, чем у Медведя.

– Не спорю. Но при малейших подозрительных шевелениях нас сразу станут отстреливать. А пока Медведь еще явно готов пойти на компромисс с почетными для тебя условиями.

– Предложит почетную капитуляцию?! Есть такая штатовская пословица: дай негру палец, возьмет всю руку! Ситуация напоминает мне ту глупую курицу, что по доброте душевной высидела яйцо коршуна, а тот, когда подрос, ее сожрал. Видно, в знак благодарности! Но я-то не курица, а Медведь не коршун! Или ты другого мнения?! Спелся с кодлой?!

Цыпа застыл в кресле с посеревшим лицом, стараясь не делать резких движений, чтоб не спровоцировать появления на сцене третьего действующего лица – десятизарядного «братишки», мирно дремавшего в настоящий момент в кобуре.

– Расслабься, – я невольно усмехнулся. – Ни на тебя, ни на меня пули еще не отлиты, надеюсь. Все будет путем. Чайник не протекает пока – что-нибудь да придумаю. Не впервой. Тебе верю, а что скажешь о Ксюше?

– Она на нашей стороне. Наколка-то от нее.

– Ладушки! Поручаю тебе составить список кадров Медведя. А теперь отвези меня домой. Денек позанимаюсь умственными упражнениями. Безвыходных положений в природе не существует. Жду завтра в это же время.

К полудню следующего дня план ликвидации опасного очага недовольства сформировался и принял конкретные очертания.

Унылая физиономия нарисовавшегося Цыпы вызвала у меня лишь снисходительную усмешку.

– Не вешай клюв, братишка! Пасьянс сложится! Выпить не предлагаю. Нам сейчас дорога в зону предстоит.

– В каком смысле? – Соратник-телохранитель наивно захлопал глазами, безуспешно пытаясь обнаружить в моих словах скрытый юмор.

– В прямом. Виктора навестим, ему всего неделю на «двойке» осталось чалиться. Забыл?

– А ведь правда! Запамятовал, – облегченно вздохнул Цыпа. – Заява в наличии?

– Естественно. – Я извлек из письменного стола пачку заявлений на свидание, подписанных начальником колонии. – Предусмотрительность – мое врожденное качество.

Всего полчаса понадобилось, чтобы шипованные колеса «мерса» доставили нас к высокому крыльцу исправительно-трудовой колонии номер два, где, пользуясь многолетним знакомством с прапорщиками-контролерами, мы благополучно миновали длинную очередь и прошли в комнату краткосрочных свиданий.

Помещение было разделено надвое сплошной стеклянной стенкой. На столиках с той и другой стороны лежали черные телефонные трубки. В девяносто втором году в разгар «гуманизации» стенку эту убрали, но в девяносто четвертом опять восстановили из-за потока анаши, хлынувшей через свиданку в зону.

Виктор Томилов по кличке Том, мой близкий приятель по последнему сроку, не заставил себя дожидаться.

Железная дверь по ту сторону стекла распахнулась, впустив новую партию зеков. Среди дюжины братьев по несчастью Том выделялся высоким ростом и щеголеватой черной телогрейкой, пошитой из качественной японской плащевки. И внутри ее был не примитивный ватин, а натуральный каракуль. Мой презент на день рождения, кстати.

Том сел за столик и взял телефонную трубку. Я последовал его примеру.

– Привет, Монах! Благодарю, что навестил.

– Привет, Том! Ты осунулся что-то. В гроб краше кладут. Гоняешь перед свободой, по ходу?

– Есть децал. Бессонница... Сам понимаешь – пятнашку добиваю за колючкой...

– Гонять завязывай, а то шифер съедет и гуси улетят. Все будет в елочку. Встречать тебя приедем как полагается. На природе пикничок знатный сварганим!

– К алкоголю я равнодушен. – Землистого оттенка лицо Тома немного просветлело, тонкие губы тронула улыбка. – А слабый пол будет?

– Само собой! Тебе пышненькую или мальчишеского типа? Брюнетку, блондинку?

– Рыжую. И формы чтоб ништяк были. А мальчишеский типаж мне здесь обрыдл...

– Ладушки! Будет тебе девка хоть и беременная, но целка, как любил говаривать Киса. Да не угаснет память о нем в наших сердцах!

Немного побазарив об общих знакомых, мы простились.

Решил заехать во «Вспомни былое» полюбоваться на Медведя. При удачном раскладе тот может хотя бы косвенно выдать себя и тем снять с моей души тень сомнения – не дую ли я на водицу, намереваясь нарисовать последнюю точку в судьбе Медведя.

Наша пивнушка сегодня радовала жаждущую публику свежим «Жигулевским» и вареными раками. И, конечно, вызывающе-выпирающими округлостями барменши Ксюши. Кстати, она рыженькая. Пожалуй, ее и подбанчу изголодавшемуся Тому.

Мы прошли в кабинет управляющего. После Фунта Медведь обстановку не поменял. Длинный стол, диван, три кресла, видеодвойка и бар-холодильник стояли на прежних привычных местах.

Медведь прохлаждался на диване. На столе перед ним, скрашивая одиночество, радовала глаз полуопорожненная бутылка водки. Монотонно гудел вентилятор, безуспешно стараясь освежить разгоряченное лицо управляющего со слипшимися на лбу волосами. При нашем появлении Медведь неохотно поднялся, упершись кулаками в стол.

– Привет, босс! Объезжаешь с ревизией свои владения?

– Ну что ты! По пути просто заскочили. – Я сделал вид, что не заметил агрессивной фамильярности бригадира боевиков. – Угощай пивом. Здесь становится жарковато...

Медведь, не обратив внимания на некоторую двусмысленность моих последних слов, раскрыл бар-холодильник, и на столе появились запотевшие бутылки чешского «Пльзеня» и высокие бокалы.

Цыпа устроился впритирку с управляющим на диване, а я в излюбленном кожаном кресле напротив.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не спрашивая разрешения, вошли трое «бритоголовых» Медведя. Сейчас они уже мало походили на бакланов, коими являлись в недалеком прошлом. Их черепушки украшал модный ежик, и одеты они были в одинаковые черные кожанки. Я с неудовольствием заметил, что их левые локти неплотно прижаты к телу, что свидетельствовало о наличии у каждого карманной гаубицы.

– Вконец оборзели, мальчики! – не сдержал я вспышку праведного гнева. – В открытую волыны таскаете! Говорено же было – брать оружие только на дело!

– Не кипятись, Монах! – ухмыльнулся Медведь. – За своих ребятишек я отвечаю. С дела они вернулись. Так что все в ажуре.

– С какого дела? Почему я не знаю?! – Стараясь говорить спокойно, я обернулся к управляющему.