— Что ты предлагаешь?… Двигаться за ними морем?

— А почему бы и нет! Мы ведь не знаем, куда она ещё будет заходить… Мы перехватим их на канале, а там попробуем с кем-нибудь договориться. Что-то же ходит в Судан!

— Твоё предложение заманчиво… Даже если она где-то и будет разгружаться, а может уже и выгрузила, мы с тобой этого не узнаем, пока она не придёт в порт приписки… А это Порт-Судан. Только там мы можем найти хоть какие-то концы. Из Хартума в порт мы как-нибудь доберёмся… Потом не забывай — ты уже в другом ведомстве, а у нас другие возможности… Весь её маршрут сейчас под присмотром. Мы потеряли много время в Испании, пока обнаружили её. Теперь она от нас никуда не денется.

— Стив!.. Ты держишь меня за попутчика? — Джей подошёл к столу, оперся на него и, подавшись вперёд, навис над Стивеном. — Если есть какая-то информация, которой я не должен владеть, тогда я не вижу смысла в моём присутствии здесь. В разговоре с третьими лицами, я могу оказаться в дурацком положении, а соответственно и провалить операцию… Поэтому я прошу, как старшего группы, разрешить мне вернуться назад.

— Присять… Потерпи пять минут… Вот выпей кофе и успокойся, — зазвонил телефон и Стивену сообщили, что рейс на Хартум бывает только раз в неделю и следующий будет через два дня. — Прекрасно! У нас в запасе два дня… Думаю, что у нас есть чем заняться…, - он взял свою чашку с кофе и подошёл к окну. Из него открывался прекрасный вид на порт. Раздвинув шире шторы, он открыл окно. В номер ворвался раскалённый воздух, насыщенный запахами моря, улицы и порта. — Ты обиделся?… Зря!.. В нашей работе все должны знать только конечную цель. В противном случае версии старшего будут всегда довлеть над остальными…. а это тупик. Прежде, чем что-то делать, я советуюсь с тобой. Но последнее слово всегда будет за мной, как за старшим… Запомни это и забудем этот разговор… Немецкие федералы сказали, что Хамади вылетел рейсом на Барселону, а затем на Бейрут… У тебя нет ощущения, что вторым человеком в порту с Абдель-Каримом мог быть Хамади? В нашей картотеке есть почти всё о Кариме, но ничего о Хамади. Тебе это не показалось странным?

— Он ведь не засвечивался у нас… Все его визиты были в рамках закона.

— Дело не в этом… Есть вещи о которых большая политика предпочитает умалчивать… и вот одним из таких секретов является родственные связи между нашей страной и Абдель-Каримом.

Дело в том, что этого монстра породила наша с тобой служба… Если хочешь, я коротко введу тебя в курс дела… В своё время иранский шах Реза Пехлеви стал проявлять слишком большой интерес к тогдашней России. Это, естественно, не входило в наши планы и было принято решение несколько скорректировать его поведение. Для этой цели решили использовать его разногласия с его же консервативным духовенством. Вот тогда-то и всплыл этот самый Абдель-Карим. Через него шло финансирование всей компании против шаха. Но, к сожалению, получилось не так как задумывалось. К власти пришли не консерваторы, а религиозные радикалы и всё пошло в обратном порядке. Абдель-Карима пришлось убрать из Ирана… Дальнейшие события ты знаешь из газет. А чтобы он не слишком распространялся о нашей с ним прежней дружбе — в кавычках — ему разрешили поселиться здесь, в Ливане… Но мы не учли одного — религиозный фанатизм, замешанный на крови и нищете исповедующих его, не признаёт никаких понятий о чести, жалости и прочих атрибутах цивилизованных отношений между людьми… Скорее всего именно на эти деньги он и создал потом свою организацию. И сделал это довольно хитро, в восточной манере. Он пригрозил опубликовать все наши счета и стенограммы переговоров, если мы будем вмешиваться в его дела. Его оставили в покое на несколько лет… и вот пути наши вновь пересеклись… Вот поэтому мы знаем всё о нём и ничего о его связях. Вероятно это было нашей ошибкой… Но не нам с тобой обсуждать эти проблемы.

— Всё, что ты рассказал, представляет интерес разве только для будущих историков и нынешних политологов, и не более того. Нам же с тобой предстоит работать в этих самых отношениях, которые и были созданы нашими же руками и которые оказались не такими, какими задумывались. Это может означать только одно — время для размышлений строго ограничено. Если эти ребята что-то задумали — они это сделают. И вряд ли мы с тобой успеем оказаться в нужном месте и в нужное время… То, что этим человеком может быть Хамади, лишь подтвердит, что груз всё ещё на «Тиберии» и не более того. И если я его увижу в Хартуме, то смогу понять, что твоё спокойствие оправдалось и мы на правильном пути, а если нет…

— Вот поэтому и оставим наши разговоры до Хартума. То, что ты сейчас сказал, лишний раз убедило меня, что я не ошибся в тебе и ты мне нужен как аналитик… Теперь то, что касается Хамади. Думаю, что немцев он заинтересовал гораздо раньше, чем они нам сказали. Он блестяще закончил у них университет, работал в ведущих лабораториях, затем в Ливии, Ираке, а это уже могло навести их на определённые размышления… В отличии от нас, они педанты и прагматики. Не надо забывать, что атомную бомбу в Пакистане сделали выпускники университетов Европы и Америки… Поэтому они сочли необходимым побольше узнать о нём… А студенты, которым он протежировал, оказались в числе знакомых с Абдель-Каримом. Вот вам и вся цепочка… Так что под твоими ощущениями есть реальная почва.

Из остановившегося перед входом в регистрационный зал такси вышли двое мужчин и, не спеша, направились внутрь. Небольшие сумки, перекинутые через плечо, и светлая одежда говорили о том, что направляются они в тёплые края и, скорее всего ненадолго. Это были Маклейн и Хейс. Пробежав глазами по табличкам над регистрационными стойками, они направились к одной из них. На ней уже шла регистрация на рейс Бейрут-Каир-Хартум. Небольшая толпа толкалась у сваленных в кучу чемоданов, сумок, каких-то пёстрых узлов и о чём-то шумно разговаривала, размахивая руками. Это были в основном африканцы в своих длиннополых полосатых халатах. Несколько ребятишек с криком бегали вокруг этой кучи, периодически дополняя этот африканский колорит визгом и смехом. Чуть в стороне стояли несколько мужчин, для которых происходящее казалось обыденным, и они не обращали никакого внимания на происходящее. По внешнему виду это были арабы. Они стояли спиной к общей очереди и лишь изредка перебрасывались между собой короткими фразами. Когда Хейс и Маклейн подошли к стойке, они повернулись к ним и пристально оглядели с ног до головы. Джей едва не выронил сумку из рук. Перед ним стоял Хамади.

Стивен достал из нагрудного кармана документы и присев, стал рыться в сумке, делая вид, что он что-то ищет. Маклейн наклонился к нему.

— Что ты ищешь? — спросил он. Они незаметно обменялись взглядами, и лёгкая улыбка скользнула по их лицам.

Салон старенького «Фоккера» был полупустым. В Каире к ним подсело ещё несколько пассажиров и через два часа они были в Хартуме. Во время перелёта им не удалось переговорить, так как место Хамади оказалось у них за спиной. Лишь в Каире, когда подсаживали пассажиров и в салоне было шумно, они обменялись несколькими фразами.

— Кажется моя интуиция меня не подвела… А если он последует ещё и в Порт-Судан, то мы на верном пути. — Стивен слегка хлопнул Джея по коленке. — Попробуем в Хартуме завязать с ними контакт… Он ведь всё-таки не профессионал. Всё будет зависеть от нас… В конце концов мы ничего не теряем. Нам ведь важно отследить «Тиберию», а если и он сопровождает её, то мы убиваем двух зайцев.

— Смотри, чтобы они не убили тебя! — Джей улыбнулся и, наклонившись к Стивену, продолжил. — Они не очень похожи на зайцев, больше на шакалов или гиен.

Хартум встретил их жаркой и душной погодой. Рубахи моментально прилипли к телу, и пока они ждали свой багаж, пот непрерывными струйками стекал меж лопаток, вызывая неприятные ощущения за поясом.

— Кажется, нам срочно придётся менять свой багаж. Мы явно прилетели не в то время и не в ту страну, — улыбнулся Джей и, подхватив свою сумку, направился к таможенной стойке. Перед ним, в небольшой образовавшейся очереди, стоял Хамади.