Главная внешнеполитическая задача: всячески способствовать не конфронтации стран с разными политико-экономическими системами, а их максимальному сближению на основе экономической интеграции, культурного обмена, взаимотерпимости, перенимание лучших черт одной системы другой при учете взаимных ошибок. Только такая практика может привести к постепенному созданию новой модели человечества, где никакой стране, в том числе и нашей, не будет грозить война.
Многие избиратели говорили, что лишь прямые выборы способны обеспечить будущую демократию. Обеспечить будущее гарантиями нужно уже сейчас, ибо дорогу к демократии беспрерывно минируют то ниноандреевски-ми статьями, то полицейскими мерами, как это было во время поминального шествия в Белоруссии.
Что такое депутат? Это — народный представитель. Избран ты или не избран, все равно каждый из нас в чем-то должен ощущать себя народным представителем, т.е. в какой-то степени депутатом. Может быть, истинная демократия — это и есть общее всегражданство, общее вседепутатство.
ЛЖЕНАБАТ или
Лозунги из пронафталиненного сундука
Давненько, со времен дела "врачей-отравителей", когда всячески разжигались антисемитские настроения, мне не приходилось видеть печально памятного лозунга: "Нет — безродным космополитам!". Но именно этим лозунгом истерически размахивали на трибунах Дворца спорта "Крылья Советов" 23 января, где в рамках праздника "Голоса и краски России" проходила встреча редколлегий и постоянных авторов журналов "Москва", "Молодая гвардия" и "Роман-газета" с читателями. Впрочем, и при участии общества "Память", поскольку в зале развевались и лозунг "Движение "Память" победит", и Красное знамя, на котором серп и молот были заменены на Георгия Победоносца. Георгий Победоносец на знамени в руках воинов, защищавших Россию от ворогов-супостатов, был символом русского мужества. Но не забудем, что тот же самый Георгий Победоносец в руках черносотенцев был символом погромов. Дело не в самом Георгии Победоносце, а в том, кто подразумевался под змием действительный ли ворог или ворог, изобретенный для оправдания необходимости махать копьем налево и направо.
Итак, кто же такие были змии, обозначенные в речах ряда ораторов? Их был целый террариум — причудливый извивающийся клубок существ с ядовитыми жалами: Троцкий, Свердлов, Бухарин, Каганович, Заславская, Аганбегян, Коротич, Б.Васильев, Нуйкин, Шмелев, Стреляный. В виде пресмыкающихся (перед Западом) были представлены журналы "Знамя", "Огонек", газета "Московские новости".
Понимаю, что ни председатель, ни президиум не могут полностью отвечать ни за поведение зала, ни за каждое выступление. Но если председатель и президиум не реагируют на оскорбительные речи, на хулиганские выходки, то разделяют за это часть ответственности. Как, например, за речь заместителя главного редактора "Молодой гвардии" Вячеслава Горбачева, который в издевательском духе национального стравливания скрупулезно зачитывал статистику: сколько в стране евреев-академиков, сколько евреев-писателей, сколько евреев с высшим образованием и т.д. В этой связи мне вспомнился рассказ одного советского дирижера о разговоре с американским дирижером. Советский дирижер, отвергая слухи об антисемитизме, якобы еще встречающемся в СССР, сказал: "Вот, например, в нашем оркестре, приехавшем к вам, в США, семь человек — евреи..." Американский дирижер печально заметил ему в ответ: "Вы знаете, а я в своем оркестре евреев никогда не считал..."
Вот некоторые записи, сделанные мною в блокноте: "По-разному, конечно, можно относиться к желтому "Огоньку"..." Выкрики: "Долой желтую прессу! Позор!" "Сейчас Коротич в Америке. Его пригласил Буш... У них одно правление". Выкрик: "Пусть не возвращается!" "Пытаются замутить сознание, очерняя Сталина... Да, конечно, у Сталина были отдельные ошибки, но..." (бурные аплодисменты, заглушающие робкое "но" и переходящие в овацию).
Кто-то, может быть, захочет отнести мои зарисовки с натуры по разряду справедливо осуждаемой литературной междоусобицы. Не советую. Приведенные факты не имеют отношения к литературе: разжигание вражды — явление политическое.
Странное у меня было чувство, будто я уже где-то видел это наркотическое упоение собственными выкриками. Вспомнилась, к слову, "тусовка" в день рождения Гитлера несколько лет назад на Пушкинской площади, ритмическое раскачивание подростков с осоловело стадными глазами. Не прибились ли сегодня эти вчерашние подростки в поисках новой, более легальной стадности к шовинистским лозунгам? Шовинизм — это самая дешевая возможность почувствовать свое превосходство, которое дается не умом, не талантом, не трудом, не добротой душевной, а просто национальностью.
Лозунги, вытаскиваемые из пронафталиненных сундуков, могут превратиться в боевой арсенал реакции. Перестройка— это попытка духовного и экономического раскрепощения. Но иногда раскрепощаются и низменные, подстрекательские страсти, ведущие сограждан не к взаимопониманию, а к взаимоненависти.
Я против разгон но-д у б и ночной аргументации, против унтер-пришибеевского запретительства. Но есть случаи, когда нельзя молчать и надо прибегать к аргументации нравственной. Нельзя допускать, чтобы демократию использовали против демократии, гласность — для удушения гласности. Многое в истории нам еще не будет ясно до тех пор, пока окончательно не рассекретят все архивы. Но навсегда рассекречено одно страшнейшее преступление против народа — это возбуждение взаимоненависти при помощи недоказанных обвинений. Именно это возбуждение взаимоненависти и привело к миллионам трупов, на долгие годы преградившим нашему народу путь к демократии.
Советские и американские кинематографисты всерьез поставили вопрос о взаимном прекращении создания "образа врага" на экранах. Но, к сожалению, у нас не перевелись любители создавать этот "образ врага" из своих соотечественников.
На вечере прозвучало: "Прислушайтесь, народ на площади бьет в рельс". Как показывает история, нет ничего ненародней, чем попытки группы людей говорить от имени народа, отбирая это право у других. Призывать к восстановлению храма Христа Спасителя без соблюдения христианской терпимости — это разрушение храма надежды на всечеловеческое братство.
Мы должны восстановить все поруганные национальные русские святыни. Но не будем забывать, что наши национальные святыни — это и доброта, и гостеприимство, и всемирная отзывчивость. Русский патриотизм — это Пушкин, Толстой, а не сочинители протоколов сионских мудрецов.
Не народ бьет в рельс — это его зазывают лженабатом монополизаторы русского патриотизма.
БЕЗНАКАЗАННОСТЬ НАСИЛИЯ?
Дорогие братья — грузинские писатели!
Мы, члены московского комитета писателей "Апрель" с вами в скорби вашей. Грузия всегда была второй колыбелью русской поэзии. У нас в эти дни грузинского национального траура такое чувство, как будто веревку этой колыбели подсекли саперной лопаткой, а по самой колыбели проехались танковыми гусеницами, забрызгали ее сначала химическим ядом, а потом кровью невинных. Кровь народа — негодный строительный раствор для здания дружбы народов. Осуждая любой экстремизм, мы осуждаем и экстремизм государственный. Голос общественности уже воззвал о недопустимом насилии в Куропа/гах, когда против безоружных людей применяли дубинки и слезоточивые газы. Однако виновные не были наказаны, ибо они как бы не существуют. Сейчас нечто подобное, хотя совсем по другому поводу и совсем в иных, более устрашающих масштабах, — жертвы есть, а виновных как бы нет. Может быть, безнаказанность относительно бескровного, но все-таки отвратительного насилия в Куропатах и позволила произойти кровавому бессмысленному насилию в Тбилиси? Безнаказанность насилия заманчиво заразительна, как долго не вытравляемая из организма инфекция жестокости. Мы против насилия, на какое бывает подчас способна потерявшая контроль над собой толпа, но и против полицейского насилия, на которое преступными приказами толкают не только спецчасти, но и армию. Надо уметь убеждать и переубеждать без танков — не бронированными, не огнестрельными, не химическими, а нравственными аргументами. Наука нравственного переубеждения людей немыслима без мужества терпимости, без колоссальной выдержки. Брак перестройки с отравляющим газом вопиюще неестествен, и от него не может быть нормальных детей. Мы требуем скрупулезного установления — кто был виновен в отданном бессмысленно жестоком приказе и в бессмысленно жестоком исполнении. Наказание наконец должно последовать, чтобы никому впредь было не повадно неразборчиво поднимать руку на невинных. Мы не должны позволить, чтобы никакая улица нашей страны стала бы другим иноименным проспектом Руставели, на которой безутешным родителям пришлось бы потом класть траурные цветы.
