— Что ты вытворяешь? — удивленно пробормотала Лесандрин, — Что за концерт?
— Рожать мне скоро, — спокойно ответила Милада и тут же прокричала: АААА!!! Вот умру, и будешь один мучиться! ООООО! Как бо-о-о-ольно!!!
— Да ты заходи, заходи, — прошептала великая актриса, — и дверь прикрой. ОООООО! Умира-а-а-ю!!! — Прокричала она.
— Ты ж так Михаила до инфаркта доведешь, — шикнула Леся.
— А я соскучилась, — тихо оповестила подругу черноволосая красотка. — Может, я поболтать с тобой хотела. Без свидетелей. Ты же знаешь Михаила. У него такие уши большие, что как ни прячься, посплетничать нам не удастся. Кстати о птичках. ОООО!!! ЛЕСЯ, ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ УЖЕ, НЕ МОГУ Я ТАК БОЛЬШЕ!!! УБЬЮ ЕГО, СОБАКУ!!! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, МИХАИЛ???
От истошного крика у Лесандрин заложило уши.
— И долго ты собираешься его мучить? — поинтересовалась она.
— Сейчас я успокоюсь. А ты пойдешь и скажешь ему, что схватки только-только начинаются и ты дала мне успокоительное, чтоб я поспала. И беспокоить меня не стоит, иначе будет хуже. А ты посидишь со мной и проследишь. Роды-то могут длиться долго. Так что никто не заподозрит меня в ма-а-аленькой шутке.
— Шутке? Да у тебя муж поседел за то время, что ты орала!
— Тихо, — шикнула Милада, — беременным девушкам нервничать нельзя. Ты же не хочешь, чтобы я нервничала? — спросила зеленоглазая авантюристка, положив руку на объемный живот.
— Шантажистка! — бросила Леся, выходя из комнаты.
Успокоив Михаила, Лесандрин посоветовала мужу любимой подруги принять успокоительное, потому как предшествовавшее представление — только начало. Михаил побледнел еще больше. Лесе пришлось влить в него лекарство…
— Как ты, солнышко мое? — участливо спросила Милада Лесандрин, когда та вернулась в комнату.
— Нормально, — пожала плечами девушка. — Работа, дом, работа… Я счастлива, Милада.
Леся улыбнулась. А ведь тогда, два года назад, она сомневалась, что вообще когда-то увидит свет… Теперь вся эта история с магами, болезнями, избранницей и ритуалом походит на страшный сон. И она бы, наверное, так и решила… Только кошмары по ночам спать не дают, да шрам на груди, в области сердца…
Каждую ночь ей снился он. Тот, который сделал ее жизнь кошмаром; тот, кто подарил новую жизнь. Он убил ее, но променял себя, на спокойную жизнь Леси и всей империи. Никто и представить даже не мог, что Владимир вместо передачи силы проведет «Освобождение» — забытый ритуал из группы «Сияние». Он освободил всех одаренных от бремени магического дара. Он вернул магию в мир, исцелив больную и зараженную империю. Этот ритуал стер из памяти людей ужас напасти и последних дней жизни перед концом…
Магов больше нет. А магия… она вокруг. В буйстве красок природы, в синем небе, в журчании ручейка.
Владимир… Лесе до сих пор больно вспоминать о нем. Когда она открыла глаза в первый раз после смерти, то мечтала только об одном, чтобы ее убили. Ненависть к Самойлову сжигала изнутри… Но тут вмешался Атан. Он разговаривал с Лесей, вытаскивал из тяжелых раздумий. Он любил ее, но это не помешало ему рассказать Лесе правду о Владимире. О его последних словах и о его жертве. Леся поверила, боль притухла, но вряд ли она когда-нибудь исчезнет насовсем.
Она не вернулась на службу к Императору. Официально, болезнь устранена умелыми действиями странников, лекарей и алхимиков. Подземная община магов разрушена — биний не выдержал последнего заклинания Самойлова. Все, кто там был, погребены под толстым слоем земли и пластинами металла. Атан и Михаил успели вытащить только Лесю и Миладу. После того, как Леся выкарабкалась из болезни, она подала рапорт на увольнение. Получила вознаграждение, как особо отличившаяся, и уехала из столицы…
— Не надо лгать, солнышко, — покачала хорошенькой головой Милада. — Тебе все еще больно…
— Не будем об этом, — тихо прошептала Лесандрин, опуская взгляд.
— А как Атан? Не появлялся? — перевела тему Милада.
— Нет.
— Он любит тебя, родная. Может, тебе стоит подумать…
— Не знаю, Миладка, не знаю, — прошептала Леся. — Возможно, если бы я его тогда не прогнала…
— Он сам ушел, — возразила Милада. — Решил выждать момент. Он придет… Я-то знаю.
Леся скептически хмыкнула.
— Ох… — донеслось с кровати. — Ох.
— Что случилось? — вскинула голову Леся. — Что? Плохо?
— Кажется, теперь, мы рожаем… — еле слышно прошептала бывшая травница.
Во время родов Миладка держалась молодцом. Не кричала, не ругала мужа, все силы молодой женщины были направлены на процесс рождения ребенка. Мальчика.
Леся покинула дом подруги через неделю после родов. За это время они наговорились всласть. Лесандрин неожиданно поняла, что хочет семью: мужа, ребенка. Она отчаянно хотела держать в руках комочек счастья и новой жизни. Но как начать новую жизнь, если не можешь отпустить прошлое?..
… Долгое время ее мучили сны, в которых она бежала и бежала по битым стеклам своих надежд, и Владимир преследовал ее, кроша осколки в мелкую пыль. Сердце заходилось болью, она просыпалась, не надеясь заснуть. Долго вспоминала, рвала душу и сердце, понимая, что все зря и ничего не изменишь. Любовь умерла вместе с ней на жертвенном ложе… А, может, и раньше. Только память жива…
В одну из таких ночей Леся вышла во двор, развела за домом костер и сожгла все, что напоминало о нем. О Владимире. Она смотрела на то, как горит прошлое и не чувствовала ничего. Словно все, что было, происходило не с ней, а с кем-то другим.
Перед тем, как окончательно отпустить его, Лесандрин развернула потрепанную записку, которую Атан, по просьбе Владимира, отдал Лесе.
«Прости за все, Ангел. Я люблю тебя. И знай, что у каждого из нас есть выбор, и никакая предопределенность не может помешать его сделать. Мой выбор — твоя жизнь. И прости. За все. Будь счастлива.»
Последней в костер полетел карандашный рисунок: красивый, уверенный в себе он, нежно обнимающий ее за плечи, милая, юная она, без памяти влюбленная…
Они горели в огне последний раз.
После этого Лесандрин выпила горячего чаю и завалилась с книгой на печь, решив устроить себе выходной. А к вечеру в дверь постучали, и Леся поспешила открыть, решив, что кому-то из городских понадобилась ее помощь. На пороге стоял Атан. С вечной усмешкой на красивых губах. Он пришел, как к себе домой, заявив, что вместе жить веселее, домогаться он ее не собирается, да и уходить, кстати, тоже. Она улыбнулась ему и не нашла причин выгонять его.
И страшные сны больше никогда не беспокоили ее.
