Вкратце метод Рудина заключался в том, что он практически не обманывал своих питомцев, использовал их нестандартным способом и делал акцент на профессионализм работающих в группе снайперов. Система тренировок была построена таким образом, что у семейной пары Ингрид – Рэм выработалась устойчивая ассоциативная цепочка: обнаруженный враг опасен – о нем необходимо дать знать хозяину – хозяин вычислит врага и убьет его. Были, конечно, многочисленные нюансы, но в целом все просто и доступно – никого не надо хватать за горло и при этом подставлять себя под пули…
Когда группа была готова к выдвижению, Рудин без обиняков высказался:
– Мужики… В том, что получилось вчера, не я один виноват. Это наш общий метод, мы вместе его родили. Угу… Ну, пока он сбоев не давал. А вот вчера он не сработал – осечка вышла. Вот ты, Кот, давеча сказал, что я полковников загубил…
– Трепанулся, братуха, прости засранца, – смущенно пробасил Кот. – Че ж я, не понимаю, что ли? Все лопухнулись – любому дебилу понятно!
– Не-а, не любому, – покачал головой Рудин. – Палыч, например, вполне искренне считает, что это именно я оплошал. Причем чуть ли не преднамеренно…
– Слушай, Пес, хорош выеживаться! – досадливо буркнул Масло. – Ты, когда пи…дюлей от начальства получишь, такие умные слова говоришь – уши в трубочку сворачиваются! Давай пойдем к Палычу и скажем ему, че по чем. А?
– Не стоит, – отказался Рудин, спрыгивая в траншею. – Давай лучше пойдем и порвем попу этому пидеру, – он ткнул пальцем в сторону могучей «зеленки», раскинувшейся в трехстах метрах от позиций заставы. – Тогда не надо будет ничего объяснять. Всё, по местам…
На войне снайперы не пользуются убойными машинами, которые показали нам голливудские ребятишки в «Саботаже» и «Шакале». Это, конечно, впечатляющие, но слишком громоздкие и неудобные для пешего передвижения приспособления. Пеший снайпер использует легкие типы вооружения, которые не препятствуют скрытому перемещению, дальность наиболее действенного огня такого оружия не превышает километра. Исходя из этих параметров, группа и строит свою работу: необходимо обследовать километровую полосу, окаймляющую заставу, и «выпасти» в этом радиусе затаившегося врага до того, как он успеет сделать свои роковые два-три выстрела с интервалом в несколько секунд. Внешне задача выглядит несложной: прогулялся с собачками вокруг заставы, обнаружил супостата и иди себе тушенку потреблять. Есть, правда, один маленький нюансик. Притаившийся в лесу снайпер видит, как кинолог с собаками покидает заставу, наблюдает за ним, пока тот передвигается по открытой местности до опушки, и с легкостью может вычислить маршрут его движения по лесному массиву. А кинолог прекрасно знает, что снайпер его видит, и испытывает при этом соответствующие чувства, присущие любому нормальному человеку, не склонному к самоубийству. Разумеется, снайпер до последнего будет оттягивать момент, когда нужно всадить пулю в лоб специалисту, – он сюда не за этим пришел, есть цели поважнее. Но кто его знает – чего там с утра этот вредоносный снайпер поел и с какой ноги встал?! Никто не даст гарантию, что снайпер в один прекрасный момент не махнет рукой на важную персону, за которой пришел, и в припадке раздражения не пристрелит надоедливого псаря – чтобы не шастал где попало, прицел не застил…
Благополучно миновав полосу МВЗ[2] и добравшись до опушки, Рудин напористо скомандовал в свой нагрудный карман, где была упакована портативная радиостанция: «Прямо! – И тут же, сбавив тон, добавил: – Шестьдесят пять, северо-запад».
Застывшая в тридцати метрах спереди семейная пара, оживленно тряхнув хвостами, сорвалась с места и затрусила от просеки в глубь леса. Просека, по которой тянулась высоковольтка, была настоящим спасением и являлась исходной точкой в полосе поиска – она прекрасно просматривалась с заставы на пару километров и не давала снайперу возможности ходить за группой по кругу. Рудин отер внезапно вспотевший лоб и двинулся за псами, максимально расслабившись и чутко прислушиваясь. Снайперы тоже начали перемещаться: Масло, довольно ухмыльнувшись, пошел по траншее к позиции гранатометного расчета ждать следующей команды, а Кот, украдкой перекрестившись и втянув голову в плечи, затрусил по проходу через МВЗ к просеке. Рудин начал работать в его секторе – нужно выдвигаться, занимать позицию и прикрывать.
Связь внутри группы осуществлялась с помощью комплекта радиостанций малого радиуса действия, который трое людей приобрели на свои кровные, – у собак деньги сроду не водились, а Родина давала такую табельную аппаратуру, что пользоваться ею мог только самый безнадежный оптимист с мышцами бодибилдера. Собаки быстро привыкли к небольшим коробочкам, которые крепились к ошейникам, а вот с командами довольно долго ничего не получалось – радиостанция искажала голос хозяина, делая его неузнаваемым. Пришлось пускаться на самые невероятные ухищрения, чтобы заставить хитрых бестий повиноваться.
Перемещаясь по лесному массиву, Рудин наблюдал за поведением псов и фиксировал малейшие изменения обстановки. Километровый участок вокруг заставы он знал как свои пять пальцев – за два месяца облазил его вдоль и поперек и мог с большой вероятностью предсказать, где враг оборудует очередное «гнездо». Беда в том, что удобных мест для этих самых «гнезд» тут было более чем достаточно – природа так распорядилась. Терминатор, как и полагается опытному истребителю, использовал химикаты, на которые собачий нос реагировал весьма болезненно: это было что-то раздражающего действия, вызывающее у собак устойчивый чих и обильную мокроту. За два месяца Рудин приноровился к снайперской хитрости: приучил своих питомцев воспринимать химикаты так же, как и человека. Собаки, учуяв поверху нехороший запах, делали «лежку» и опускали нос в землю, оберегая свою слизистую.
Терминатор также приноровился к рудинским изыскам: он стал обрабатывать химикатами несколько точек на некотором удалении друг от друга, что затрудняло поиски. Но, в конце концов, человек сам издает сильный запах, оружие пахнет еще острее – все это вместе с противособачной химией создает специфический фон, нужно только научить псов воспринимать его и соответствующим образом реагировать. Рудин был близок к тому, чтобы разрешить и эту проблему – вчерашний случай тому подтверждение…
Командир группы замер – псы дали «лежку». Основное отличие метода Рудина заключалось в том, что его собаки не бросались на врага, а ложились и ожидали дальнейших команд. Рудину стоило огромного труда приучить своих питомцев к столь нетипичному поведению. Сослуживцы недоуменно качали головами: псина «пастушьей» породы, почуяв врага, должна стремглав мчаться, чтобы порвать его на части, это естественно. Рудинские псы, если следовать общепринятым стандартам, вели себя как уроды. Но благодаря этому они до сих пор оставались живы и успешно выполняли возложенные на них задачи.
Итак, псы резко плюхнулись на брюхо и уткнули носы в землю, недовольно фыркая.
– Ползи! – распорядился Рудин, отслеживая в бинокль поведение семейной пары. Собаки поползли, показывая направление, в котором был обнаружен запах. Уши торчком, нос в землю. Если бы к химии примешивался запах человеческого тела и ружейной смазки, псы прижали бы уши и нервничали. Химия явно была вчерашней – обильного отделения мокроты не наблюдалось. Рудин разочарованно выдохнул и скомандовал: «Встать! Лево!» – это была пустышка, одна из точек, помеченных еще вчера хитрым Терминатором.
Псы вскочили и затрусили налево. Рудин двинулся следом, недовольно нахмурившись. В тандеме человек – собака, пусть это будет даже самая распрекрасная и сверхтренированная собака, главную роль играет человек, его умение точно анализировать собачьи реакции и своевременно отдавать нужные команды. Тогда этот тандем боеспособен, его действия эффективны, и человек может рассчитывать, что проживет чуть дольше в условиях войны в отличие от своих менее удачливых собратьев по оружию.
