Но не успел еще язычок звонка дважды ударить о серебряные стенки, как на пороге уже возник болезненно-бледный поручик с левой рукой на черной косынке. Словно угадал мысль Главнокомандующего.

– Ваше высокопревосходительство, у вас просит аудиенции господин Эндрью Ньюмен, владелец парохода «Валгалла», прибывшего из Северо-Американских Соединенных Штатов.

Изумившись столь странному совпадению, Врангель немного помедлил, решая для себя – удобно ли вот так, сразу принять заезжего толстосума или стоит назначить встречу хотя бы на завтра, все-таки сказал:

– Просите. И принесите пару бутылок хорошего вина. «Новый свет», если есть…

Поручик чуть слышно звякнул шпорами, четко повернулся и вышел.

Генерал машинально поправил узкий кавказский пояс и постарался придать лицу любезное выражение.

Он ожидал увидеть толстого пожилого господина в визитке и цилиндре, такой образ богатого американца у него отчего-то сложился, хотя лично ни одного из них он до этого не встречал. Однако на веранде появился высокий молодой мужчина в светлом костюме. Мягкую велюровую шляпу он держал в руке. Резко очерченное загорелое лицо украшали короткие, соломенного оттенка усы, светло-голубые глаза смотрели внимательно и словно с любопытством. Мол, каков этот русский Главнокомандующий, пресловутый «черный барон»!

Врангель сделал три шага навстречу, протянул руку:

– Добро пожаловать, господин Ньюмен, рад видеть вас на нашей многострадальной земле. Что привело вас сюда? – старательно выговаривая английские слова, спросил генерал.

– Я также рад видеть столь выдающегося полководца Русской армии, – наклонил голову американец, пожимая поданную ему руку. – Если вы не против, я предпочел бы говорить на вашем языке…

– С удовольствием, – ответил Врангель, скрывая удивление. Иностранец владел языком почти свободно, разве что легкий акцент улавливался. – Присаживайтесь. Курите, если желаете. Ваше знание русского меня восхищает. Приходилось бывать в России? Наверное, по торговым делам?

Сел напротив гостя, тоже взял из палисандровой коробки толстую папиросу «Месаксуди».

– Не поверите, буквально за минуту до вашего появления я смотрел на море и думал о вас, точнее, о вашем пароходе и о целях его прихода. Не правда ли, интересно?

– Пожалуй, – вежливо улыбнулся американец. – Прошу меня извинить, господин генерал, за допущенную бестактность. Мне следовало бы нанести вам визит незамедлительно по приходе в Севастополь, однако задержали обычные в военное время формальности… У вас очень… – он замялся, подбирая выражение повежливее, – строгие портовые власти.

Следующие пять минут занял обмен дежурными любезностями, во время которых Врангель пытался составить представление о госте и догадаться, чего от этой встречи можно ожидать. На первый взгляд американец выглядел человеком открытым и независимым, держался с достоинством, но просто. Как равный с равным. Генерал не заметил в нем высокомерной чопорности англичан и плохо скрываемого французского хамства, которые так бесили Врангеля при встречах с представителями «союзников». Он видел, что и гость изучает его перед тем, как перейти к цели своего визита. На купца (на русского купца) гость походил мало, как и на человека, исключительно из любопытства напросившегося на прием к правителю какого-никакого, но государства, ведущего тяжелую гражданскую войну. Хотя по общеизвестной американской бесцеремонности могло быть и такое. Чтобы потом хвастаться в нью-йоркских или вашингтонских гостиных личным знакомством с «Russian pravitel».

– Прошу прощения, господин генерал, – проронил наконец гость. – Мне кажется, я начинаю злоупотреблять вашим гостеприимством. Понимаю вашу занятость и не хочу показаться праздным болтуном. Обратимся к делу, если вы не против.

– Пожалуй, – согласился Врангель. – У меня действительно не так много свободного времени. Однако я надеюсь, что цели вашего посещения достаточно серьезны, чтобы я мог уделить еще несколько минут столь приятной беседе, не считая это время потерянным зря. Надеюсь, вы знакомы с нашими обстоятельствами?

– Более чем. Потому я и здесь, Петр Николаевич. Вы не против, если я так буду к вам обращаться?

– Пожалуйста, господин Ньюмен, без чинов даже удобнее. Вот, кстати, и угощение подоспело. Откупорьте, поручик, – сказал он внесшему серебряное ведерко с торчащими из льда горлышками бутылок адъютанту и тут же спохватился, вспомнив о его раненой руке:

– Простите, мы сами, можете идти… – И, уже обращаясь к американцу, продолжил: – Отличное шампанское, из погребов князя Голицына. Прошу учесть – намного лучше французского.

– Наслышан, наслышан. Вы тоже называйте меня по имени. Андрей, ну, допустим, Дмитриевич. За победу вашего дела, которому я искренне сочувствую! – Американец поднял бокал с пенящимся брютом.

Отпили по глотку, смакуя действительно великолепное вино. Гость даже прикрыл от удовольствия глаза.

– Изумительно. Не дай бог, если все это достанется… вашим противникам. – Явно имея в виду не только шампанское, Ньюмен сделал рукой широкий жест, охватывая и лежащий внизу сад, и панораму севастопольских бухт.

– Однако действительно перейдем к делу. Я знаю о реальном положении правительства Юга России и возглавляемой вами армии. Оно, безусловно, тяжелое, но пока не безнадежное. И моя цель – оказать вам, Петр Николаевич, всю возможную помощь.

Теперь американец смотрел на Врангеля взглядом прямым и серьезным, не было в нем светской любезности и отстраненного любопытства, и голос его звучал так, словно говорил по меньшей мере посол великой державы.

Генерал тоже подобрался. На шутку слова гостя походили мало. Но, однако, чем же может помочь ему сей странный посетитель? Так он и спросил.

– Думаю, что многим. По моим сведениям, ваша казна пуста, Петр Николаевич. Нечем платить жалованье армии, не на что купить оружие и продовольствие, бумажные деньги дешевеют быстрее, чем вы успеваете их печатать. И так далее. А армия на пределе своих сил. Вы взяли Александровск, Екатеринослав и вышли к Каховке. Пока еще продвигаетесь по Кубани. Но… В строю у вас тысяч сорок штыков и сабель. Красные же, разделавшись с Польшей, могут бросить на вас миллионную армию. И это будет конец. Так?

Врангель затвердел скулами. Пусть этот американец совершенно прав и высказывает то, о чем ему самому приходится думать ежеминутно. Но как он смеет говорить в таком тоне? Словно прибывший для инспекции представитель Ставки с начальником дивизии. Указать ему на дверь? Нет, лучше пока послушать, что он еще скажет.

– Предположим, – сухо уронил генерал. – Однако и положение большевиков далеко не блестяще. Простая арифметика вряд ли уместна при решении задач подобной сложности…

– Как раз это я и имею в виду, – кивнул Ньюмен. – Иначе меня здесь просто не было бы. На пустые шансы я не ставлю. Как уже было сказано, я горячо заинтересован в успехе вашего дела и намерен предоставить вам помощь, необходимую для одоления врага.

– Это, конечно, весьма трогательно, – стараясь, чтобы слова прозвучали в меру язвительно, ответил Врангель. – И в чем, простите, такая помощь может выразиться?

«Черт бы с ним, с этим нахалом, – подумал Врангель, – даже если отстегнет сотню-другую тысяч в валюте, возьму. Хоть снарядов купить для Каховской операции или медикаментов. Но какой апломб! Россию спасать приехал, благодетель!»

Генерал, несомненно, понимал в людях, не зря почти всю жизнь прослужил в армии, от эскадронного командира до Верховного главнокомандующего, однако мимика и манеры гостя ставили Врангеля в тупик. Человек его возраста и положения должен был держать себя иначе.

– Если я что-то понимаю в военной экономике, а я в ней действительно понимаю, – покачивая носком белого шеврового ботинка и улыбаясь несколько двусмысленно, сказал Ньюмен, – для решения ваших первоочередных проблем вам хватило бы что-то около миллиарда…

Генералу показалось, что он ослышался.

– Миллиарда – чего?

– Ну, допустим, долларов. Или же золотых рублей. Как вам будет удобнее. Я располагаю такой суммой и готов предоставить ее в ваше полное распоряжение.