Петрушин тронул «УАЗ» с места и потихоньку поехал навстречу кавалькаде. Когда «КамАЗы» приблизились на расстояние различимости физиономий, водила переднего высунулся из кабины и крикнул казакам нечто приветственное. Казаки в ответ вяло плеснули ручками – не до тебя, мол, сейчас.

«КамАЗы» на хорошей скорости проскочили мимо. Петрушин вильнул влево и выкатился на встречную. Идущий следом за «КамАЗами» микроавтобус затормозил с жутким скрежетом, при этом его занесло вправо. Видимо, лобовые столкновения с каким-то «левым» «УАЗом» в планы водителя «Газели» не входили.

Молодой чеченец выскочил из кабины и целенаправленно устремился к «УАЗу», прокатившему по инерции чуть дальше. Судя по нормальной координации, он нисколечко не пострадал при экстренном торможении, но в глазах его легко читалась жажда немедленной сатисфакции.

«КамАЗы» начали притормаживать. Казаки дружно замахали руками – езжайте дальше, все нормально. «КамАЗы» тотчас же прибавили ходу и покатили дальше – понятливые товарищи, сразу догадались, что к чему.

Петрушин открыл дверь и показал лицо. Пострадавший водитель чуть замедлил шаг и слегка утратил целеустремленность. Петрушин покачал головой – такая реакция его не устраивала – и вышел весь. Чеченец, оценив, наконец, габариты обидчика, остановился в трех шагах от него и метнул взгляд в сторону «Нивы», возле которой торчала остальная компания. Взгляд его напоролся на казаков и тут же стал скорбным.

– Не понял, э?

– Да все ты понял, дурашка, – почти ласково пробурчал Петрушин. – Сел в машину, развернулся, встал перед «Нивой».

– Не понял – че за дела? – продолжал «держать лицо» пострадавший. – Это вам не Чечня! Вы че творите…

– Считаю до трех, потом – огонь на поражение, – Петрушин перевел свой «ВАЛ» в положение «для стрельбы стоя». – Сел, развернулся, встал перед «Нивой». Пошел.

Пострадавший, судя по всему, уже бывал в подобных ситуациях. Покачав головой, он развернулся и без лишних слов направился к своей машине.

– Семь стволов, – напомнил вслед Петрушин. – Метр в сторону – побег, огонь на поражение. Посмотрим, как далеко ты уедешь.

Далеко уезжать пострадавший не стал, все выполнил, как приказали: развернулся, поставил «Газель» перед «Нивой» и вышел для беседы.

– Эльдар?

– Эльдар… И что?

– Очень приятно. Давай за машины зайдем, поговорим, – распорядился Петрушин.

Эльдар метнул взгляд в сторону торговой «точки» и замялся. Двести метров, выражения лиц не разобрать, но видно, что все смотрят в эту сторону. Свидетели. Если зайти за машины, ничего не будет видно…

– Боишься, что ли? – хмыкнул Петрушин.

– Кто боится?

Эльдар гордо вскинул голову и пошел, куда сказали. В глазах молодого человека отчетливо прослеживалась тоскливая обреченность.

Иванов покосился на Костю. Психолог едва заметно дернул подбородком. Нет, обреченность – это не повод. У любого чеченского юноши, которого останавливают на трассе русские военные, можно заметить во взгляде нечто подобное. Потому что ожидать что-либо для себя хорошее от русских военных, остановивших его на трассе, чеченец может только в двух случаях: если он полный идиот с официальной справкой или же обкурился до цветных галлюцинаций. Поэтому все ведут себя по-разному, в соответствии с особыми личными качествами и моральной закалкой, но… страх и напряжение присутствуют обязательно.

Обреченность, конечно, это сильно. Это чересчур. Но кто его знает, какие там мотивации? Может, у него родственник пропал при схожих обстоятельствах, или еще что-то в таком же аспекте…

– Ну, ладно, – пожал плечами Иванов. – Будем общаться. Три вопроса, три ответа. Отвечаешь правильно – разбегаемся.

– Вообще, не понял, кто такие… – Эльдар старался не смотреть в сторону казаков. – Зачем останавливали?

– Давай сразу оговоримся, – начал Иванов. – Будешь вести себя правильно, никто из твоих родных не пострадает. Лично к вам у нас никаких претензий…

– Зачем тогда останавливал?

– А нас гости ваши интересуют, – бухнул чуть ли не в ухо Эльдару нависший над ним глыбой Петрушин. – Поэтому и остановили.

– Какой-такой гости? – Эльдар нервно сглотнул, взгляд его метнулся по сторонам, руки вдруг дрогнули…

– Виновен, – вынес вердикт Костя. – К гадалке не ходи.

– Ну и славно, – Иванов облегченно вздохнул – попали-таки! – и разоткровенничался: – Значит, так. Мы будем брать ваших гостей. С твоей помощью. Как тебе открывают?

– Какой гости?! – мужественно уперся Эльдар. – Куда открывают?

– Вот делов, – хмыкнул Никифор. – «Газель» подъехала, три гудка. Рафик выглянул, оценил, открыл ворота. «Газель» заехала, ворота закрылись. Все.

Эльдар не выдержал линии поведения – метнул-таки в сторону Никифора уничтожающий взгляд. Зрачки – как головки самонаводящихся ракет. Испепелил мерзавца на месте.

– Ты на меня тут не зырь, зверек, – презрительно скривился Никифор. – Ты дома перед зеркалом встань раком, штаны сыми и на свою жопу так зырь. Может, полегчает.

– Оба-на! – восхитился хулигански ориентированный Вася Крюков. – Это что-то новое. Надо запомнить.

– Кто такой Рафик? – уточнил Иванов.

– Это раб их, осетин, – пояснил Никифоров кум.

– Какой раб, что болтаешь? – в голосе Эльдара звучала плохо скрытая ненависть. – Просто работник, да!

– Раб, раб, – подтвердил Никифор. – Спросите любого, вам скажут. Они его у соседей украли, когда съезжали с Ачхой-Мартана. Почему не бежит – не понятно. Вроде как дома, на своей земле…

– Он немой, инвалид! Мы хорошо делаем, ему крыша даем…

– Немой, потому что вы ему язык отрезали, – уточнил Никифоров кум. – Чтобы не болтал лишнего. А не убегает, видимо, потому что немного ебанутый… в смысле – не в себе человек. Да и немудрено: после всего пережитого…

– Вы все врете оба!

– Ладно, хватит базарить, – прекратил эту перепалку Иванов. – Скажи нам, где размещаются ваши гости, как выглядят. Что делают в это время дня. Нам так будет удобнее…

– Нет никакой гости, – набычился Эльдар. – Откуда взял – непонятно. Давай, хочешь – милиция едем…

– Ну и славно, – улыбчиво закивал головой Иванов. – Значит, вламываемся в усадьбу и валим все, что шевелится. Сначала забрасываем гранатами, как водится, в каждое окно – по паре штук, затем добиваем выживших… Потом идентифицируем трупы, ищем среди них гостей.

Эльдар разинул рот, лицо юноши исказила гримаса ужаса. Конечно, он был готов к любому обороту событий, но, видимо, не ожидал, что все будет так быстро и сурово, без каких-либо разборок и выяснений…

– Чего ты? – притворно удивился Иванов. – Ваши гости – международные террористы. Чрезвычайно опасны. Есть команда – живыми их не брать. Твоя семья, конечно, не виновата, но… Надо гостей правильно выбирать.

– Я не сказал… – вякнул было Эльдар.

– У нас есть задача, и мы выполним ее любой ценой, – завершился Иванов. – А у тебя есть шанс. Хочешь спасти семью – быстро ответь на все наши вопросы. И поедем – и так долго тут торчим, глаза всем намозолили.

Эльдар застыл, как памятник жертвам страшных сомнений. Глаза юноши отражали лихорадочную борьбу мыслей и великое смятение. Сдать гостей – позор. Но положить на плаху джихада жизнь всей своей семьи…

– А мы тебя вырубим, свяжем и на пол положим, – великодушно предложил Костя.

– Зачем так? – пролепетал Эльдар, едва поспевавший за ходом мысли своих оппонентов.

– И сделаем это на глазах ваших продавцов, – продолжил Костя. – Потом подтвердят кому надо: отловили, вырубили, связали, уложили. Воспользовались твоим транспортом. И получится, что ты тут как бы и ни при чем.

– Соглашайся, дурашка, – миролюбиво прогудел Петрушин. – Лучше две недели со скобкой на челюсти, чем всю жизнь в позоре или в братской могиле.

Эльдар молчал, напряженно размышляя. Страх куда-то улетучился, его лицо имело озабоченно-деловое выражение. Хороший джигит, настоящий нохча – деловитый и хваткий…

Костя походя, одним движением решил сразу две проблемы. Предложил вполне приемлемую для Эльдара альтернативу и обезопасил так опрометчиво «нарисовавшихся» казаков. Теперь Эльдар может спасти родных и при этом не «потерять лицо». И вынужден будет молчать, что гостей сдали Никифор с кумом. На казаков, конечно, будут коситься, но… казаков в станице много, поди, отыщи действительного злодея!