– Сдал Рустем своих «коллег» Рашиду, – убежденно заявил Шведов по этому поводу. – С потрохами сдал. Связи, имена, направления… Иначе откуда Рашид знает, в каком кругу открывать сезон охоты? Ты погляди, как мочит! – Полковник торжествующе тыкал перстом в газетный заголовок и плотоядно ухмылялся. – Какие там, в задницу, кодексы чести и мужское слово! Рустем еще пожить хочет… Бекмурзаевы его в порошок стерли бы, если бы вздумал покрывать своих «клиентов»…
В остальных сферах нашего приложения усилий дела обстояли тоже вполне приемлемо – особых проблем как с обитателями ЗОНЫ, так и с нашими российскими «сталкерами» пока не возникало.
В пятницу мы с мужиками начали собираться в рейд. Обычный многоцелевой рейд, имевший главной целью встречу с охотником за секретами Саидом, являвшимся едва ли не самым важным поставщиком наиболее ценной информации, которую мастер оперативного искусства Шведов умудрялся преобразовывать в зеленые купюры.
Обычный плановый рейд здорово отличается от операции, которую мы провернули у Сарпинского ущелья. Эту провокацию мы готовили более двух недель, тщательно оттачивая мельчайшие детали, проводя тренировки на местности и всесторонне изучая обстановку на предстоящем плацдарме боевых действий.
А в ходе планового рейда нужно было всего-то лишь прошвырнуться по заранее обусловленному маршруту, кое-что кое-где положить, раз-другой сделать небольшой шум и в финале встретиться с информатором. Всего-то делов! Да, совсем забыл: это простенькое мероприятие необходимо провернуть так, чтобы нас в ЗОНЕ никто не засек, чтобы информатора никто из обитателей ЗОНЫ не заподозрил в причастности к его ремеслу – иначе жить он будет очень недолго, – и… постараться вернуться назад. Во так-то…
После обеда, когда мы с «агентами» выложили экипировку во дворе и подгоняли снаряжение, пожаловал озабоченный Шведов и пригласил меня проследовать к нему на хаус.
– А вы уверены, что я вам занадобился прямо сейчас? – недовольно пробурчал я в спину полковнику, вытирая на ходу о комбинезон вымазанные в оружейном масле руки. – Есть время собирать камни и время их разбрасывать…
– Пи…деть команды не было, – хмуро бросил Шведов, не оборачиваясь. – Там один козел приперся… Посредник позвонил – «крыша» просила помочь…
Я насторожился. Во-первых, полковник был не в духе – выражался он, только пребывая в сумеречном настроении. Во-вторых, козлами он обзывал исключительно иностранцев – сказывалась годами выработанная неприязнь к данной категории в бытность дяди Толи сотрудником ГБ. А поскольку полковник всю неделю в буквальном смысле парил над мирской суетой, окрыленный последним успехом, и насвистывал бравурные марши, можно было сделать вывод, что событие действительно из ряда вон.
– Переводить, что ли, буду? Англичанин? – робко поинтересовался я, входя вслед за Шведовым во двор его дома и с любопытством рассматривая невесть откуда припарковавшийся у крыльца пропыленный «Мицубиси-Паджейро», в котором скучали двое белобрысых хлопцев с явно нероссийскими гладкими физиономиями.
– Ага, будешь, – согласился полковник, подталкивая меня к крыльцу. – Но не англичанин. Заходи, нечего пялиться…
В холле, в одном из глубоких кресел для гостей, восседал здоровенный мужлан лет сорока и от нечего делать глазел на коллекцию горских кинжалов, развешанных на бухарском ковре во всю стену. Был этот дядечка огненно-рыжий, конопатый до невозможности и, представьте себе, имел почти бойскаутский прикид: какие-то невообразимой расцветки шорты, рубашку с короткими рукавами, отнятую, по всей видимости, у пьяного морпеха американской армии где-то неподалеку от форта Брэгг, и десантные башмаки с толстой рифленой подошвой. Короче – фрукт. Было заметно, что этот «бойскаут» чем-то до крайности раздражен: пальцы его рук выбивали по подлокотникам кресла частую дробь и нервно подрагивали. Рта он пока раскрыть не успел, но было и так совершенно ясно, что ничего хорошего этот детина сказать не собирается.
– А где пробковый шлем? – полюбопытствовал я, усаживаясь на краешек кресла напротив гостя.
– Какой шлем? – нервно вскинулся полковник, прямиком направившийся к бару и решающий, какую из бутылок выбрать. – У кого шлем?
– К такому прикиду в комплекте полагается пробковый шлем, – сообщил я игриво и тут же пожалел о том, что сказал: полковник колюче глянул на меня, тяжко вздохнул и неодобрительно покачал головой.
– Шутка! – фальшиво улыбнулся я и повторил для гостя: – Шутка!
Рыжий неопределенно пожал плечами и хмуро уставился на меня немигающим взором.
– По-русски понимает? – поинтересовался я у полковника.
– Ни бум-бум. Там в машине у него подручные. Один еле-еле шарит – как раз чтобы спросить, где туалет и как выехать из города… Этого козла ко мне «крыша» прислала, – повторился Шведов, протягивая гостю наполовину наполненный коньяком фужер. Тот одним махом высосал коньяк и не поморщился, а там граммов сто пятьдесят было, не меньше.
– Не наливайте ему «Метаксы», дядь Толь! – обеспокоился я. – Он вас по ветру пустит – глядите, как мечет!
– Они там совсем нюх потеряли, обормоты, – продолжил Шведов, не отреагировав на мое замечание, однако больше наливать гостю не стал. – Хотят, чтобы мы помогли ему там что-то провернуть в ЗОНЕ. И тем самым якобы они дают нам возможность хорошо подзаработать… Хм… Нам что, может, объявление дать: «За хорошие бабки решаем проблемы в ЗОНЕ!!!» Нет, как тебе это нравится, а?..
Я сочувственно вздохнул: нет, это мне ни в коем случае нравиться не могло. Мы до сих пор были живы и относительно здоровы только благодаря исключительной конфиденциальности отношений Шведова с «крышей» и тщательной конспирации. Если бы не жесткое соблюдение этих требований, нас давненько бы уже стерла в порошок общероссийская чиновничья мафия, несущая благодаря деятельности команды огромные убытки. Хотя нет – раньше этой самой мафии нас бы успела растерзать на мельчайшие частички конфедерация горских народов – не та, что заседает в Минводах на сессиях, а та, что держит «шишку» в ЗОНЕ. А теперь получается так, что о существовании команды, которая может решать какие-то проблемы в ЗОНЕ, знает посторонний – мало того, иностранец! Да что там «знает»! Вот он, сидит здесь, выпивши коньяку по двести баксов за бутылку, и любуется на нас. Увидел, узнал местонахождение команды, запомнил в лицо…
– Может, Лося позвать? – осторожно высказал я предположение. – «Крыша» наша действительно… того.
Полковник тяжко задумался, изучая профиль гостя сбоку, – в глазах его я прочитал страшные сомнения. С минуту поглазев на рыжего, Шведов пошел в спальню, сообщив мне:
– Сейчас звякну, ты пока займи этого…
– Ага, – согласился я, проводив взглядом полковника, – у него в спальне установлена аппаратура связи, снабженная новейшей системой защиты от прослушивания и устройством кодирования: если кто и ухитрится залезть на «провод», он услышит что-то типа «бульк-бульк» или еще что-нибудь невразумительное в том же духе. – Вы англичанин? – поинтересовался я по-английски, ласково глядя на рыжего. – Я буду выступать в роли переводчика… Как добрались?
Рыжий высокомерно посмотрел на меня и презрительно фыркнул.
– Вот и выступайте на здоровье. – Он почесал указательным пальцем свой породистый нос, пренебрежительно махнул рукой и внезапно разразился длинной тирадой: – А пока переводить нечего – шеф ваш отсутствует. Зачем вы лезете со своими дурацкими вопросами? Или у вас так принято – за спиной у начальника пытаться завести с клиентом какие-то шашни? Вы просто мебель, а мебель, насколько мне известно, не должна иметь своего мнения. А произношение у вас просто ужасное: как у пьяного докера-заики, прошедшего неполный курс лечения у бездарного логопеда! Если бы вы работали переводчиком у нас, то давно подохли бы с голоду… И потом – с чего это вы взяли, что я англичанин? У меня что – табличка на груди висит?
Я растерянно хмыкнул и почувствовал себя лишним в этой комнате. Вот так занял! Нет, парень, если полковник будет сомневаться по поводу решения твоей участи, я не стану отговаривать его прибегать к услугам Лося.
