– И он их нашел и отдал тэбэ, – продолжил Гусейн. – Давай по сущэству, синок… У тэбя ест пльенка?
– Есть, – признался я. – Понимаете, это такие устройства… – Тут я начал сочинять правдоподобную версию о последних достижениях НТР и их использовании в оперативно-розыскной работе.
– Нэ надо, – остановил меня Гусейн. – Остав эти подробности для других ыдиотов – мнэ нэ надо… Что ты хочэшь?
– С месяц назад я подрался с вашими людьми, – перешел я к сути проблемы, – один из них скончался…
– Я знаю, – Гусейн мудро прикрыл глаза. – Ты кровник нашего рода… Ты хочэшь прощэния?
– Хочу, – сказал я. – Помирите меня с родственниками убитого… ммм… умершего… Тогда я отдам вам пленку. Там все записалось…
– Кто? – тихо спросил Гусейн. – Ти его знаищь? Кто на пльенке?
– Там… Протас, – выговорил я и затих-съежился под тяжелым взглядом аксакала.
С минуту Гусейн молча смотрел в сторону и перебирал костяные четки.
– У мэня заражьдайтса стращьный падазрэнья, синок, – тяжело вздохнув, сообщил Гусейн. – Ты бил во враждэ с Протасом – я знаю… Ти бил с нами во враждэ…
– Может, это я заставил Протаса убить вашего брата? – вкрадчиво поинтересовался я. – Может, это именно я все так подстроил, чтобы с вами помириться? Поймите – тот факт, что в этом вагоне оказались камеры и об этом знал мой приятель, – чистейшая случайность…
– Ладно, – Гусейн махнул рукой. – Нэ надо… Нэ надо лишних слов. Пльенка-гидэ?
– Сначала мир – потом пленка, – твердо сказал я. – Пленка в надежном месте…
Спустя полчаса я имел честь являться свидетелем и основным участником уникальной процедуры из разряда «шариатских устоев». В просторном дворе каменного дома, расположенного метрах в трехстах от усадьбы Гусейна, мне оказывали – совершенно бесплатно, прошу заметить! – тотальные парикмахерские услуги. Во дворе толпилась куча народу – все стояли молча и торжественно, созерцая с любопытством картину летней цирюльни, – а меня брил опасной бритвой старший брат убитого мной в драке Рашида. Тот самый толстяк, который в свое время очень громко забодал головой мусорный бак на овощном рынке. Брить, собственно, было нечего: на голове моей за столь непродолжительный срок успела отрасти сантиметровая щетина. Я вздрагивал и старался держать глаза широко открытыми – вдруг сосредоточенно сопящий брат убитого ударится в чувства и полоснет острой бритвой по горлу?! Поверьте – эти мгновения в моей жизни были не из самых приятных, и в процессе бритья я постарел лет на десять. Закончив брить мой череп, Муслим – так звали брата убитого – тяжко вздохнул, чуть помедлил и принялся брить мне подбородок и щеки. Оказалось, что я очень кстати поленился побриться сегодня утром – щетина место имела.
– А что – положено брить также и… бороду? – шепотом поинтересовался я у Муслима, когда он уже заканчивал процедуру и стало ясно, что резать меня здесь никто не собирается.
– Нэ знаю! – так же шепотом ответил Муслим. – Перьвий раз брею кровьник. Обично ми их убиваим… Но, раз Гусейн сказал, – значит, надо…
Закончив бритье, Муслим поднял меня с табурета, вылил на голову ведро воды – старейшины во дворе что-то пролопотали скороговоркой, вздев руки к небу, – и, обняв меня, громко сказал что-то по-азербайджански. Я работал в свое время в Баку и кое-что по-азербайджански понимаю. Но сейчас разобрать ничего не сумел – по всей видимости, Муслим произнес какие-то ритуальные фразы.
– Ти хороший баец – настоящый джигит, – перевел мне Муслим. – Рашид бил сам виноват – упал он. Ти – нэ виноват! Тэпэр ми друзия – можешь кулят спакойно…
Спустя полчаса я передал Гусейну четыре компактные кассеты и убыл восвояси. А еще через два часа мы смогли прослушать телефонный разговор Гусейна с Протасом – Гусейн позвонил первым.
– У тебя траур – я знаю, – вежливо сказал Протас, когда Гусейн назвался. – Может, отложим дела на потом?
– Траур – трауром, а дела – делами, – так же вежливо сказал Гусейн. – Как обычно – в «Марии». Бабки вазмы, прихады. Товар будэт со мной. Давай – черэз сорок минут…
Спустя сорок минут Протас уже заходил в небольшой уютный дворик кафе «Мария», что в самом центре города. Дворик хорошо просматривался с дальних подступов, и из «Мицубиси» Славы Завалеева открывался великолепный ракурс для съемки аж с трех видеокамер, которые мы включили, как только бригадир кировцев открыл ажурную калитку оградки.
– А если они в помещение зайдут – тогда как? – возбужденно пробормотал мнительный Стае, щурясь в окуляр видеокамеры.
– Тогда будет хуже, – флегматично сказал Слава. – Но все равно: мы снимем, кто зашел и кто вышел – будет вполне понятно, что там произошло…
Опасения Стаса оказались напрасными. Спустя пять минут к ресторану подкатила «Газель», из которой выскочили четверо автоматчиков в черной одежде, с масками на лицах. Вставив стволы между прутьями оградки, автоматчики в четыре смычка расстреляли Протаса со свитой – те даже вскочить не успели – и мгновенно смылись…
Просмотрев видеозапись в штаб-квартире, Слава удовлетворенно заметил, что цель достигнута: несмотря на маски, во всех четверых налетчиках угадывались лица кавказской национальности, кроме того, камера Стаса запечатлела водилу-мамеда и… сидящего справа от водилы Гусейна!
– Принято! – воскликнул Слава, передавая кассеты Сереге Айдашину. – Смотри, – подбросил, – и уматывайте оттуда! Не хватало еще объясняться с этими придурками-кировцами…
Спустя час Серега возвратился и доложил: кассеты подброшены к порогу квартиры Васи Смыка – левой руки Протаса. Какая-то женщина открыла на звонок и кассеты забрала. Вот…
А еще спустя три часа в городе имела место полномасштабная война между кировцами и мамедами. Первые отлавливали вторых в самых различных местах и без всяких предисловий расстреливали из всего, что под руку попадется. Вторые тоже в долгу не оставались – в результате для органов правоохраны образовалась изрядная работенка…
В воскресенье утром я позвонил Сухову и попросил о встрече. А еще я попросил, чтобы на этой встрече присутствовал, по возможности, естественно, начальник УВД. Точнее – новый начальник УВД, недавно назначенный.
