Эта ситуация была описана в шутливых, не вполне приличных стишках, ходивших в отделе:
О СОТРУДНИЧЕСТВЕ (материал к беседе)
Чтоб упрочить мир Европы,
Вклад эсдеков тоже важен.
Просим лишь – не будьте ж…ой,
Мы тогда и вас уважим.
Сладить с гонкой – нужен опыт.
Вы поверьте нам на слово.
Только вы не будьте
Мы сотрудничать готовы.
Вот он – лозунг агитпропа:
В бой за мир пойдем едины!
Да не будьте ж, дурни,
Вместе мы непобедимы.
Вам не много будет хлопот,
Приезжайте?ка на форум.
Коль не будете вы
Мы напоим и накормим.
Но в идейной сфере – стоп!
Тут поблажек уж не ждите.
Ведь, хотите, не хотите,
Кто вы есть? Социнтерн
Наладившиеся контакты уже стали приобретать и практический смысл. В 1979 году Социнтерн создал рабочую группу по вопросам разоружения, потом Совет по вопросам разоружения, возглавляемый лидером финских социал?демократов К. Сорсой. В ходе визитов группы в Москву и Вашингтон обсуждались различные идеи, касающиеся ограничения ядерного вооружения и прекращения ядерной гонки. Это способствовало сближению наших позиций, постепенно как бы легитимизировало контакты с социал?демократами. Так что еще до 1985 года, до начала перестройки, они, думается, переросли уже в какой?то диалог или, во всяком случае, в наших взаимоотношениях стало появляться все больше его элементов. Конечно, с точки зрения руководства партии, в этих контактах не должно было быть серьезного непрагматического содержания. Речь шла главным образом о том, чтобы как?то использовать более интенсивную, чем, скажем, у консервативных и христианско?демократических партий, миролюбивую ориентацию социал?демократии во внешнеполитических целях Советского Союза, в интересах стабилизации положения в Европе.
Руководство КПСС в общем побаивалось влияния идеологических бацилл реформизма. Не случайно до перестройки каждое упоминание о сотрудничестве и единстве действий с социал?демократами сопровождалось подтверждением неизменности наших идеологических позиций. Но в силу практических нужд оно вынуждено было мириться с тем, что все эти «защитные стены» приобретали скорее формальный характер, а контакты с социал?демократами все?таки в какой?то мере размывали идеологическую твердь режима. Оговорки об идеологической несовместимости постепенно утратили свой прежний смысл, стали скорее ритуальными.
Разумеется, не все в руководстве позитивно относились к взятому курсу. И, быть может, идеологические предостережения были нужны – но это подтверждает их формальное значение – также по этой причине. Неодинаковым было настроение и в разных звеньях аппарата. Наиболее консервативная и ортодоксальная часть партийного актива, а также руководители идеологических структур рассматривали эту линию как опасную и били тревогу. Да и в нашем отделе были разные позиции и настроения в этих вопросах. Подобно «китаеедам» и «югославоедам» в Отделе социалистических стран, у международников были «эсдекоеды».
Конечно, наши социал?демократические партнеры с самого начала преследовали более широкие цели. Они стремились добиться влияния прежде всего в странах Восточной Европы. Не случайно их курс на связи с КПСС оформился после событий 1968 года в Чехословакии, когда они пришли к выводу, что путь в этот регион лежит через Москву, что ее миновать невозможно. Контакты с КПСС нужны были им и для того, чтобы узаконить свои связи с партиями и общественными силами Восточной Европы, имея в виду использовать их для эволюционной трансформации этих стран. Подобные намерения не оставались для нашего руководства тайной, и это было еще одной причиной того, что контакты с социал?демократией сопровождались идеологическими «примочками».
С середины 80?х годов ситуация стала довольно быстро меняться. Обозначенный до того как бы пунктиром, диалог теперь начал перерастать во все более широкий обмен мнениями, захватывающий также идеологические и даже программные вопросы. С нашей стороны подчеркивался интерес к практическому опыту социал?демократии – правительственной политике, руководству рыночной экономикой, линии на укрепление и расширение демократических свобод. Об этом стали говорить уже и наши руководители в официальных выступлениях. М. С. Горбачев и его соратники стремились непредвзято посмотреть на практику западных стран вообще и социал?демократии в частности.
Международный отдел не только разрабатывал аргументацию в пользу именно такого подхода, но и, думается, сумел практически содействовать серьезной активизации связей, расширению тематики и содержания диалога. По инициативе отдела было принято решение об изучении опыта ряда правящих социал?демократических партий, прежде всего шведской и финской. Причем с финнами, а также некоторыми другими партиями были созданы рабочие группы не только по внешнеполитическим сюжетам, но и по системным проблемам внутреннего развития. Мы приближались к их обсуждению и на многосторонней основе. К 1988 году с КПСС поддерживали связи более 30 социалистических, социал?демократических и лейбористских партий, включая наиболее влиятельные. Установилась практика направления социал?демократам закрытых писем для доверительного и откровенного разъяснения линии «перестроечной» КПСС в вопросах международной политики. Это было необходимо, поскольку пропагандистская война все еще продолжалась и наши позиции искажались.
В этот период в некоторых важных контактах с социал?демократическими деятелями довелось участвовать и мне. Уже с консультантской поры у меня был некоторый опыт подобного рода. В 1966 году я ездил в Норвегию – в целях зондажа относительно возможностей улучшения советско?норвежских отношений – на встречу с лидером Норвежской рабочей партии, бывшим премьер?министром Э. Герхардсеном, ветераном рабочего движения, который водил знакомство с Лениным. В 1972 году меня с двумя коллегами направляли в Исландию в составе делегации, приглашенной исландскими социалистами. Год спустя я участвовал в международном семинаре в Бохуме (ФРГ), организованном германскими социал?демократами: это был первый немимолетный наш контакт с ними.
Бохум же свел меня с Гансом?Юргеном Вишневским, тогда одним из руководящих членов правления СДПГ и министром экономического сотрудничества. Большой, круглый, с выдающимся животом, но очень подвижный, он произвел на меня впечатление человека амбициозного («Я, Брандт…») и в то же время откровенного. Вишневский, встретившись со мной один на один, от имени Брандта (тогда канцлера ФРГ) подчеркивал, явно для передачи в Москву, что СДПГ отошла от антикоммунизма, что канцлер «полон решимости добиваться успеха на Венских переговорах по разоружению». Подтвердив твердую приверженность СДПГ НАТО и союзу с Соединенными Штатами и выражая удовлетворение тем, что кризис на Ближнем Востоке (арабо?израильская война 1973 г. – К. Б. ) не положил конец, как опасались, разрядке, он в то же время заявил не без обиды: «Скажу откровенно: плохо, если договоренность Брежнев – Киссинджер создает впечатление, что сверхдержавы договариваются между собой, “через голову”». Я воспринял это как заявку на более весомую международную роль ФРГ.
Бохумская встреча положила начало длительным контактам с Вишневским. Он хорошо знал Ближний Восток и имел там разветвленные связи (недаром в ФРГ его прозвали «Бен?Виш»). И мы время от времени сотрудничали на этой стезе. Позже Вишневский выступил одним из организаторов заседания в Риме Комитета Социнтерна по Ближнему Востоку, где впервые сошлись лицом к лицу представители СССР, палестинцев, Израиля. На конгрессе Социнтерна в Стокгольме в 1989 году Вишневский в своей речи счел уместным отметить мои, как он сказал, заслуги в поиске путей решения арабо?израильского конфликта.
В перестроечные годы Социнтерн впервые пригласил официального представителя на свой XVIII конгресс. Этим представителем выпало стать мне (мы поехали вместе с консультантом отдела A. Вебером). Я побывал также на праздновании 90?летия социал? демократической партии Финляндии в Турку и Национальной конференции лейбористской партии Великобритании в Блэкпуле, встречался с лидерами Французской и Итальянской соцпартий П. Моруа, Л. Жоспеном (нынешний премьер?министр Франции) и Б. Кракси, с Генеральным секретарем Социнтерна Л. Айяло и др.
