Собеседник произвел на меня большое впечатление своей эрудицией и склонностью к размышлениям, своей невоинственностью. Разговор носил общеполитический, даже философский характер, конкретные, вопросы, если не считать темы восстановления дипломатических отношений, не поднимались. Но политический настрой Переса вполне был различим. Он пространно говорил об истории взаимоотношений арабов и евреев, их взаимной тяге и отталкивании, их «обреченности» на мир, к которому необходимо прийти поскорее (как бы в противовес философии Даяна, некогда заявившего, что арабы и евреи «обречены» на два поколения сражений, прежде чем повернут к миру), о миролюбии Израиля, о живых нитях, которые связывают его с СССР, и т. д. Он признал существование палестинской проблемы и, конечно, повторил старую израильскую идею о ее решении под крышей Иордании.
Перес сказал достаточно, чтобы сделать вывод: это – человек компромисса, резервы у него в этом отношении немалые и в поисках урегулирования он готов сотрудничать с Советским Союзом. Я сообщил это в шифровке и доложил по приезде. «Перес, – писал я, представляет и возглавляет поднимающуюся в Израиле волну настроений в пользу договорного мира с арабами, который предусматривал бы и решение вопроса о национальных правах палестинцев. С усилением его позиций, видимо, надо связывать основные надежды на поворот Израиля к конференции, и его следовало бы поддержать».
Не обошлось без мелких трюков, которые слегка подпортили впечатление. Уговорились, что встреча будет носить закрытый характер. Генеральный секретарь Социнтерна Л. Вяянинен намеревался организовать ее в том же здании, где проходила сессия. От Переса, однако, поступила просьба встретиться в одном из римских отелей, в его апартаментах. Когда продолжавшаяся более двух часов встреча подошла к концу и наши руки соединились в прощальном рукопожатии, дверь в коридор, перед которой мы стояли, вдруг широко распахнулась и столпившиеся там журналисты лихорадочно защелкали затворами фотоаппаратов. Так израильская сторона решила, вопреки договоренности, немедленно снять «политические сливки» с состоявшейся встречи. Сенсационные журналистские сообщения и фотографии привели к тому, что вокруг встречи было накручено много вздора.
На этом активная роль отдела в развитии контактов с Израилем завершилась. Переса я видел потом еще раз, присутствуя на его беседе с Горбачевым. Он дал высокую оценку перестроечным процессам: «Мы с восхищением следим за вашими переменами. Мы понимаем, в каких трудных условиях приходится вам действовать. Американцы вас часто не понимают, потому что их 200 лет – это история избалованного ребенка».
Перейдя к ближневосточной ситуации, он подчеркнул важность принципа «мир в обмен на территории», неизбежную сложность и длительность процесса достижения двусторонних договоренностей с арабами. Основной акцент сделал на значении и трудностях «третьего этапа» – «построения нового Ближнего Востока», что включает в себя разоружение, водную проблему, которая «острее, чем территориальная», реконструкцию и кооперацию экономики. «Мы не хотим замыкаться на прошлом, – заявил он. – Израиль не может быть островом изобилия в море нищеты. Поэтому надо сотрудничать с арабами, начав с территориального компромисса, надо строить новый Ближний Восток». Люди, продолжал Перес, должны иметь надежду. Он процитировал представителя одной из французских косметических фирм: «Мы делаем на наших предприятиях духи, но в своих магазинах продаем женщинам надежду».
Перес говорил: «То, что вы открыли ворота (для эмиграции евреев. – К. Б.), имеет для нашего народа историческое значение. В прошлом мы задавались вопросом, почему существует антисемитизм. Надо изменить мир или измениться самим. Евреи?коммунисты пытались решить эту проблему, создавая общество, базирующееся на интернационализме. Их неудача – это один из аспектов провала коммунизма. Мы решили: надо покончить с расселением евреев, не зависеть от кого?либо, иметь свое государство. Мы должны построить его на нашей земле и сохранить свою культуру. Мы – единственный народ. Он не является родственным ни с кем – ни по языку, ни по религии, ни по “родителям”». О социализме он заметил: «Социализм – не доктрина, а цивилизация, комплекс принципов, попытка облагородить демократию экономически. Чтобы тратить как социалисты, надо зарабатывать как капиталисты».
К началу 80?х годов для Советского Союза на Ближнем Востоке стала складываться неблагоприятная ситуация. Если во вторую половину 70?х годов действия США в определенной мере еще сковывались разрядкой, то теперь американская политика приобретала все более воинственный, наступательный характер. В завершающий год президентства Картера в регионе была сосредоточена мощная военно? морская группировка (около 30 кораблей, в том числе 2 авианосца), в Саудовской Аравии и Египте, Марокко и Омане, Бахрейне и Сомали расширялась и модернизировалась сеть военных баз, которые либо прямо передавались в распоряжение США, либо были рассчитаны на использование ими в «чрезвычайных обстоятельствах». Явно для американских нужд безмерно насыщалась оружием Саудовская Аравия. В конце 1979 – начале 1980 года США создали воздушный мост для массивных перебросок оружия в Северный Йемен.
С приходом в Белый дом Рейгана силовой аспект стал еще выраженнее, сопровождаясь воинственной риторикой (которая, впрочем, не всегда соответствовала реальным возможностям США), а иногда и провокационными жестами. Так, в августе 1981 года над заливом Сидра – правда, не без вины самой Ливии – были сбиты два ее самолета. А осенью того же года в США была развернута мощная антиливийская кампания на базе подброшенной спецслужбами ложной информации, будто ливийцы направили Ы(вдиайв (команды киллеров) с целью убийства Рейгана и вице?президента Мондейла. Дело дошло до того, что в Белом доме были усилены меры безопасности, а напротив него, как утверждает Вудворт, даже установлены ракеты «земля – воздух» (?!). Несмотря на энергичные опровержения Каддафи, разрабатывались планы «наказания» Ливии, в том числе с помощью воздушных ударов. Через посредство Бельгии Рейган направил ливийскому лидеру угрожающее письмо.
Между тем, как следует из документов госдепартамента и ЦРУ, все эти сообщения были сфабрикованы. Тем не менее Рейган на прямой вопрос ведущего телекомпании Си?би?эс Дана Разера, не является ли информация ложной, ответил: «Нет. У нас слишком много информации из слишком многих источников, и наши факты точные, наша информация падежная». Впрочем, наказание Ливии все?таки состоялось: пять лет спустя 160 американских самолетов сбросили 60 тонн бомб, десятки гражданских лиц были убиты, а сотни ранены.
В марте 1982 года в Южный Йемен была заброшена с помощью саудовцев обученная ЦРУ группа из 13 человек с заданием взорвать нефтяные сооружения и другие ключевые объекты. В связи с их арестом была отозвана вторая группа, уже находившаяся в НДРЙ.
Полную раскрепощенность и бесцеремонность действий ЦРУ в этот период можно проиллюстрировать таким почти анекдотическим фактом. Директор ЦРУ Кейси на приеме у весьма высокопоставленного официального лица одного из ближневосточных государств не постеснялся самолично установить подслушивающее устройство.
В 1983 году США высадили морских пехотинцев в Ливане, а линкор «Нью?Джерси» поливал шквальным огнем районы, где имели опору организация «Амаль» и национально?социалистическая партия, выступавшие против американской политики. Были подвергнуты бомбардировке и сирийские позиции в Ливане, очевидно чтобы запугать Дамаск.
От своего покровителя не отставал и Израиль. В июне 1981 года его авиация бомбила иракский атомный центр в Бомоне. В июне следующего года Израиль вторгся в Ливан. Имелась информация, что об этой акции говорил побывавший незадолго до этого в Вашингтоне военный министр Израиля Шарон, который, в частности, встречался там с Кейси. США наложили вето на поддержанную остальными 14 членами Совета Безопасности резолюцию, которая предлагала Израилю вывести свои войска за международно признанные границы Ливана.
