Барни уже лежал на каталке с подключенными капельницами: кровь, плазма – все как положено. Холлидей шел следом с абсурдным ощущением, что если он будет поблизости, Барни выживет.

Тут он заметил, что рядом с ним энергично шагает какая-то женщина. Краем сознания он фиксировал, как она жестикулирует и что-то быстро говорит мелодичным высоким голосом. Невысокая женщина восточной внешности – слабая копия Ким, старалась не отстать от каталки; компьютерная панель торчала почти на уровне ее головы.

– Мистер Холлидей, вам следует заполнить все необходимые документы и формуляры.

Впереди них каталка свернула за угол и на мгновение скрылась из виду. Холлидея охватила паника, но за поворотом он успокоился, снова увидев обнадеживающую картину: Барни на каталке, а вокруг него на ходу действуют медики. Наконец процессия оказалась у стеклянных дверей и проследовала вовнутрь, а Холлидея ухватили чьи-то сильные руки.

– Там тебе, приятель, делать нечего, – придержал его крупный чернокожий служитель. – Он – в операционной. Они сделают все, что могут.

Холлидей постарался успокоиться, привести в порядок дыхание. Он кивнул, понимая, что негр прав. Барни оказался в самых надежных руках, это единственное место, где его могут спасти. Но Холлидей чувствовал, что все равно должен оставаться здесь, как будто его присутствие могло непостижимым образом повлиять на возможность чудесного исцеления.

Восточного вида женщина взяла его за локоть и повела к скамье. Холлидей сел и привалился к стене. Женщина опустилась рядом и поставила ему на колени лэптоп.

– Если хотите, я вам помогу.

Вопросы казались бессмысленными, совсем не связанными с сохранением жизни Барни Клюгера. Холлидей заставил себя сосредоточиться, решив, что все эти формальности необходимы, даже если кажутся пустой тратой времени. И он отвечал на вопросы женщины, сообщил полное имя Барни, дату его рождения и сам себе удивился: несмотря на шок, он ничего не путал, дата рождения тотчас всплыла в его памяти – 6 мая 1979 года. Барни – дитя прошлого тысячелетия. Потом женщина спросила, состоит ли Холлидей |в родстве с пациентом, и он заколебался.

Надо подумать. Первым импульсом было сказать, что Барни его отец. Потом он решил сказать, что не связан с пациентом родством, но это ни в коей мере не умаляет его тревогу о Барни Клюгере. Ему хотелось объяснить, что Барни для него значит больше, чем любой из родственников, но не нашлось слов, чтобы логично и точно выразить свою мысль. Эта женщина, пожалуй, решит, что он сходит с ума. А потому он просто покачал головой и выдавил:

– Нет, нет. Не родственник.

– Вы знаете ближайших родственников мистера Клюгера?

И снова он отрицательно покачал головой. Эстелла умерла, детей у них не было, родители Барни скончались давным-давно.

– Раз вы являетесь деловым партнером мистера Клюгера, не подпишете ли вы обязательство оплатить расходы по его лечению, мистер Холлидей?

Он подписал документ на экране' толстым пером, размышляя: неужели они приостановили бы лечение, если бы он отказался?

Женщина что-то говорила.

– Кто-нибудь сообщит вам, как дела у мистера Клюгера. Может быть, кофе?.. – Она указала на автомат и поспешила прочь.

Холлидей внезапно оказался в полном одиночестве в пустом больничном коридоре. Он тупо смотрел на двери операционной, прокручивая в голове прошедшие события и спрашивая себя: в чем они ошиблись, как надо было действовать, чтобы избежать такого конца?

Потом он вспомнил о ЛИНксе. Неужели тот смог отследить его перемещения по городу? Вдруг в этот самый момент он отправляет своего посланца, чтобы прикончить его, Холлидея?

Сначала эта мысль была лишь абстрактной конструкцией, чисто интеллектуальным упражнением, потом она пробилась сквозь охватившую Холлидея апатию, и он осознал, что может действительно находиться в опасности. ЛИНкс знает, кто он такой, угрожал ему в ВР…

Господи, а вдруг ЛИНкс проследил его до госпиталя?!

Он вскочил и с криком вломился в стеклянные двери. Его остановил все тот же санитар, ухватив за плечи огромными черными руками.

– Эй, парень, какого черта…

– Его нельзя подключать к системе жизнеобеспечения! – в отчаянии прокричал Холлидей. – Поймите же! Если ЛИНкс…

– Потише, парень! Ну-ка, уймись! Пойми, садовая голова, если мы его не подключим, живым ему отсюда не выбраться. О'кей?

Здоровяк поднял Холлидея, как мешок, и вынес за дверь.

– Посиди здесь, приятель, и маленько остынь. Мы делаем все, что можем. О'кей?

Он подтолкнул Холлидея к скамье, и тот упал на нее, едва не зарыдав от бессилия, от невозможности объяснить другим страшную альтернативу. Если Барни не подключат к системе жизнеобеспечения, он умрет. А если подключат… Если ЛИНкс имеет доступ к операционным системам госпиталя…

Он обхватил голову руками и, раскачиваясь в отчаяний, все же пытался понять, насколько реальна опасность.

Без сомнения, ЛИНкс знал, где находится их офис. Тут Холлидей вспомнил о Ким и застыл как статуя. Он же собирался встретиться с нею вечером в мансарде… Холлидей взглянул на часы. Восемь тридцать.

Если ЛИНкс отправил своего посланника не сюда, а в офис, то ведь тот мог столкнуться с Ким…

Холлидей лихорадочно набрал ее код и, ожидая ответа, пытался сообразить, что именно следует ей сказать, когда она ответит. А она все тянула. Двадцать секунд, тридцать… минута… Она ведь должна быть в мансарде и ждать его, Холлидея.

Наконец Ким ответила:

– Хол? Я только что вернулась. Ты где?

От звука ее голоса у него на глазах выступили слезы. Ему хотелось крикнуть ей, что Барни умирает, но он понимал: такие вещи не следует сообщать по интеркому.

– Ким, слушай меня! Немедленно уходи из дому…

– Хол! Что происходит?

– Я все потом объясню, о'кей? Уходи из мансарды и иди в украинский бар на углу. Там и встретимся, но попозже.

– Хол, скажи хоть…

– Делай, что я говорю! – заорал он.

– О'кей, о'кей, Хол. Уже иду.

– Ким, прости, прости меня. Я все объясню при встрече. – И отключился.

И только потом подумал, что ЛИНкс ведь может контролировать связь. Надо снова ей позвонить. Набирая код, он чувствовал, как панический ужас сжимает ему горло, мешая ответить на знакомое:

– Алло?

– Ким, не ходи в тот украинский бар.

– Хол, объясни же, черт возьми, что происходит!

– Ким, слушай меня. Не ходи в украинский бар. Иди в тот ресторан, где мы ужинали позавчера. Не называй его сейчас! Нас могут подслушать. Иди в ресторан и жди меня там.

– Хол, нам что-то грозит?

– Нет. Да. Но если ты сделаешь, как я сказал, все обойдется. Встретимся позже, тогда и объяснимся. Я люблю тебя.

– И я тебя, – тихонько отозвалась Ким, в голосе ее звучал страх и недоумение.

Холлидей плюхнулся на скамью, испытывая невероятное облегчение. Тут ему в голову пришла еще одна мысль.

Интересно, у него развивается паранойя или это просто разумная осторожность?

Если ЛИНкс контролирует звонки, он узнает, что Холлидей изменил план. ЛИНкс воспользуется полицейскими камерами слежения, проследит за Ким от офиса до бистро Сильвио, пошлет своего порабощенного программиста, и тот будет ждать, пока объявится он, Холлидей.

Ему страшно хотелось немедленно броситься в Эль-Баррио, забрать Ким и спрятать ее в надежном месте. Но он понимал, что не сможет оставить Барни.

Казалось, он сидит в этом ненавистном коридоре уже целую вечность. Холлидей понятия не имел, в какое время он приехал в госпиталь. Наверняка к этому моменту уже должны что-нибудь сообщить о состоянии Барни. Холлидей огляделся, у кого бы спросить, но бесконечный коридор был абсолютно пуст.

Когда наконец появилась медсестра, он начал было говорить, точнее, открыл рот, но так и не смог произнести ни звука, чувствуя, что никак не отыщет слова, чтобы сформулировать вопрос. Он всего только хотел спросить: “Он выживет?”, но в подобных обстоятельствах эта фраза, да еще в адрес случайно проходящей сестры, будет выглядеть нелепо и, пожалуй, даже смешно. Больше всего ему хотелось сейчас спрятать голову и зарыдать, он так и сделает, но позже, не здесь.