— Пустое, — сказал Яррий. — Ее давно съели, Горбун Дило, моя сестра Яррия и другие.

Лицо Рула исказилось от яростного гнева. Он погрозил Яррию кулаком:

— Будьте вы прокляты, если съели ее!..

— Ах, что она говорит, — прибавил он без всякого перехода, подходя к Яррию и кладя ему руку на плечо. — Мне стыдно сказать, — шепнул Рул и положил голову на грудь товарищу, как женщина.

— Тебе кажется, — сказал Яррий, упорствуя в своем неверии.

— Она велит мне: «прими другое тело», — шепнул Рул.

— Как? — переспросил Яррий, не расслышав.

— Новое тело, — повторил Рул.

Он посмотрел на Яррия отчаянными глазами.

— Вот она зовет, — сказал он, прислушиваясь, и тотчас же хоркнул сам два раза по-оленьему. — Это ее голос. Но я не хочу идти за ней. Я борюсь.

Он поискал руками кругом себя, как будто ища, за что бы ухватиться. Лицо его выразило крайнее напряжение. Даже пот проступил мелкими каплями на лбу и на висках. Яррий с некоторым ужасом заметил, что капли эти были красного цвета.

— Что с тобою? — спросил он с тревогой. — Разве твоя рана раскрывается?

— Душа моя раскрывается, — сказал Рул. — Жарко мне до кровавого пота.

Это был кровавый пот начинающих колдунов, когда они противятся велению духов.

— Как я пойду в терновую рощу?! — заговорил Рул снова. — Она велит другое: «Плащ твой собственный брачный прими из чужих рук. Пляши с мужчиной…»

— Мерзость, — сказал Яррий с отвращением. Он понял наконец смысл таинственных велений Мужеподобной Яламы. — Это Юн тебя учит…

Но Рул не слышал.

— «Я сделаю тебя великим колдуном, дам ход подземный и полет воздушный», — продолжал он перечислять обещания призрака. — «Не то убью. Резала тебя, недорезала. Теперь дорежу».

По повелению духов и старших колдунов, иные из юношей отрекались от своего пола и уподоблялись женщинам. Такие потом получали великий дар волшебства. Именно на этот путь Черный Юн и убитая Ялама толкали отрока Рула.

Рул задрожал и опять сел на землю.

— Пойдем домой, — сказал решительно Яррий. — Надо тебе сегодня спать у костра с друзьями.

Рул упирался, но он взял его за руку и повел с собою сквозь темный лес, туда, где среди развешанного мяса горел костер и сидели колдуны и охотники, — Юн Черный и Спанда Мудрый, Илл Бородатый и многие другие…

Месяц был на исходе. Ронта и Яррий встретились еще раз; мужской лагерь переместился и подвинулся к женскому. Он находился теперь на берегу Калавы пониже устья Сарны. Он был устроен чрезвычайно просто. Большой костер, на котором охотники жарили пищу, беспорядочная груда сухих сучьев для топлива и в разных местах кучки зеленых ветвей для постелей. Не было даже навесов от дождя, ибо мужчины не строили крова весною и летом.

У костра никого не было. Огонь тлел тихо, объедая две здоровенные колоды, положенные накрест. Только запасное копейное древко, прислоненное к дереву, да длинный аркан, сплетенный из тонких ремней, говорили о том, что это стойбище не было покинуто людьми.

Анаки, впрочем, были близко. Они собрались все вместе внизу у воды и образовали круг. Перед кругом стояли два колдуна, светлый — справа и темный — слева, а между ними стоял Яррий. Черный Юн исполнил свою угрозу и привлек дерзкого Ловца к суду племени.

Все охотники держали в руках копья. Даже подсудимый являлся на сход с копьем. Воина можно было лишить жизни, но никак не оружия. Анака, убитого в таком судебном кругу, выносили оттуда с копьем в руке и клали на поле. И Яррий, хотя и непосвященный, тоже пришел с копьем. Анаки встретили его угрюмыми взглядами, но не сказали ни слова.

Только Спанда и Юн не имели оружия. Они были вооружены словом своим, которое ранило больнее копья. На лице Черного Юна было написано злое ожидание. Спанда был высокий, с седой бородой старик, тот самый, который во время весенней охоты первый встретил оленей, выбегавших на берег. Глаза у него были спокойные, слегка насмешливые.

Сход только что собрался, но все молчали. Молчал и подсудимый.

— Говори, Яррий, — обратился к нему Спанда, впрочем, без суровости.

— Вы сами говорите, — неохотно проворчал Яррий.

— Ты отнял у бога живую добычу, — сказал Юн глухо и с гневом.

Яррий посмотрел на него исподлобья, но не сказал ничего.

— Говори, Яррий, — снова сказал Спанда.

— Если отнял у бога, зато дал Анакам, — сказал Яррий. — Это мое копье перекололо полстада.

Юн посмотрел на него ядовитым взглядом, потом обратился к племени.

— Если непосвященные мальчишки будут оленей убивать, — сказал он, — то что же останется взрослым?

Яррий ничего не сказал, но щеки его покраснели и глаза вспыхнули.

— Ты отнял у бога живую добычу, — повторил Юн.

— Не у тебя ли отнял? — возразил Яррий дерзко. — У твоего короткого копья?..

— Лжешь! — вскрикнул Юн запальчиво. — Я видел тебя в воде. Четвероногий олень ехал на твоей спине.

— Рука моя лежала на шее белой телицы. Мы плыли рядом, как муж и жена…

Они стояли лицом к лицу и смотрел друг другу в глаза. Оба они были одного роста, статные и сильные. Только у Юна глаза и волосы были черные, а у Яррия глаза были серые, а волосы русые.

— Бродяга, — прошипел Юн, — знаешь ли ты, что такое бог?

Яррий ответил ему презрительным взглядом.

— А ты знаешь? — спросил он неожиданно.

— Постой, — вмешался Спанда. — Мы спрашиваем о боге у тебя, не у Юна. Скажи нам, где твой бог?

Яррий поднял копье и с силой опустил его на землю.

— Вот мой бог, — сказал он резко.

— Слышите, Анаки! — воскликнул Юн с ужасом. И Анаки отозвались гневным ропотом. Яррий нахмурил брови и крепко оперся рукою на копье.

Спанда слегка пожал плечами и сказал спокойно:

— Какой же это бог? Это — древко. Яррий молчал.

— Или нет на земле иного бога, сильней, чем копье твое? — продолжал Спанда. — Зачем ты молчишь? Стыдишься говорить?

— Чего мне стыдиться? — сказал Яррий угрюмо. — Нет на земле иного бога, кроме Анака. Сса — Зверь-Гора и Полосатые Тигр подвластны нам. Горы и долы, леса и поля, все это наше.

Странно прозвучали эти гордые слова перед лицом враждебного круга воинов. Анаки сердито ворчали. Им нисколько не льстило считаться земными богами во устранение небесных.

— Еще что? — опять спросил Спанда с явным любопытством.

— Реки поят нас, а дубрава кормит, — продолжал Яррий, — звезды любуются нами. Ясное солнце светит для нас…

В голосе его звучало волнение.

— Молчи ты, — отозвался тотчас же Спанда. — Про солнце мы сами знаем.

— Я стану говорить, — сказал Юн, — мой бог требует жертвы.

— Какой жертвы? — спросил Спанда так же спокойно.

— Замены, — сказал Юн, — жертвы живой, вон той… Он указал пальцем на юношу.

Спанда пожал плечами.

— Мы, Анаки, не шакалы, друг друга не едим.

— Мой бог ест, — упрямо повторил Юн. — Бог белый, Месяц.

— Солнце — бог красный, — сказал Спанда. — Твой бог — Луна.

Юн посмотрел на него с ненавистью. Противоположность этих двух слов: Месяц, Луна, выражали всю противоположность двух преданий.

— Лунный бог создал небо и землю, — сказал Юн мрачно.

— Когда это было? — спросил Спанда с насмешкой.

— Солнце было женой ему и Анаки детьми.

— Солнце — отец наш, — сказал Спанда.

И все Анаки повторили:

— Солнце — Отец.

— Лунная вера — старая вера, — сказал Юн. — Первые люди с вороньей головой, истребители падали, они были детьми Дракона.

— Я старик, — сказал Спанда, — и дед мой был старик. Он всегда говорил, что мы — дети солнца.

— Довольно! — крикнул Юн. — Мой бог требует крови.

— Летнее солнце не любит крови, — сказал Спанда.

— Мой бог пошлет на вас месть, — с зубами крысьими. Не дайте видеть его белому глазу лицо оскорбителя!..

— Что ты скажешь, Яррий? — спросил Спанда. Яррий опять посмотрел на Юна.

— Белого бога не вижу, вижу Черного Юна. Пусть возьмет копье и заступится за своего бога.