— Енджей!.. Енджей!..

Изнутри дома ответил ему стон.

В одном месте стена раскололась, и в ней зияла широкая, как дверь, щель. Мастер забежал с другой стороны, заглянул — и схватился за голову. Потом, не помня себя, со всех ног помчался в город.

За стеной в муках извивался человек. Балка придавила и раздробила ему обе ноги. Над ним навис обломок стены, которая трещала и с минуты на минуту грозила рухнуть.

Один из плотников начал осматривать опасное место, а оцепеневшие от ужаса каменщики заглядывали ему в глаза, готовые пойти на помощь, если она еще возможна.

Раненый судорожно вывернулся и оперся на обе руки. Это был крестьянин. Губы его почернели от боли, лицо посерело, глаза глубоко запали. Он смотрел на людей, стоявших в нескольких шагах от него, стонал, но не смел звать на помощь и только шептал:

— Боже мой!.. Боже милосердный!..

— Никак не подойти туда, — глухо сказал плотник.

Толпа отхлынула назад.

Между толпой и домом стоял Михалко, перепуганный чуть ли не больше всех.

Непонятное творилось с ним. Он словно чувствовал всю боль раненого, его страх и отчаяние, но одновременно ощущал в себе какую-то силу, толкавшую его вперед…

Казалось ему, что из всей толпы именно он обязан спасти этого человека, который пришел сюда из деревни на заработки. И, когда другие говорили себе: «Сейчас пойду», — Михалко думал: «Не пойду! Не хочу!»

Он робко оглянулся. Он стоял один впереди толпы, ближе всех к стене.

— Не пойду!.. — прошептал он и поднял длинную жердь, лежавшую у его ног.

В толпе зашумели:

— Что это?.. Что он делает?..

— Тише!

— Боже милосердный, смилуйся! — стонал раненый, рыдая от боли.

— Иду! Иду! — крикнул Михалко и подошел к развалинам.

— Оба пропадете! — ужаснулся плотник.

Михалко был уже возле несчастного. Он увидел раздробленные ноги, лужу крови — и у него потемнело в глазах.

— Братец ты мой! Братец! — прошептал раненый и обнял его колени.

Парень поддел жердью балки и отчаянным усилием приподнял ее. Раздался треск, и с высоты второго этажа упало несколько кирпичей.

— Валится! — вскрикнули каменщики, разбегаясь.

Но Михалко не слышал, не думал, не чувствовал ничего. Сильным плечом он снова нажал на жердь — и сдвинул балку с раздавленных ног Енджея. Сверху посыпались куски кирпичей. Красная пыль заклубилась, сгустилась и наполнила все здание. Среди развалин слышалась какая-то возня. Раненый громче застонал и внезапно затих.

Из пролома в стене показался Михалко: он шел согнувшись, с трудом неся раненого. Потихоньку переступив опасную черту, он остановился перед толпой и с наивной радостью закричал:

— Едет!.. Едет!.. Только один сапог у него там остался!..

Каменщики подхватили потерявшего сознание раненого и осторожно понесли в ближайшие ворота.

— Воды!.. — кричали они.

— Уксусу!..

— Доктора!..

Михалко поплелся за ними, думая: «Вот ведь какой хороший народ в Варшаве, дай боже!»

Заметив, что руки у него испачканы кровью, он обмыл их в луже и остановился у ворот, куда внесли раненого. Внутрь Михалко не пробовал протолкаться. Доктор он, что ли? Разве может он ему помочь?

Тем временем на улице становилось все людней. Бежали любопытные, мчались пролетки, а вдали уже звенели колокольчики пожарной команды, которую кто-то успел вызвать.

Новая толпа, толпа зевак, жадных до впечатлений, собралась у ворот, и кто погорячее — кулаками прокладывали себе дорогу, чтобы увидеть кровавое происшествие.

Одному из них загораживал путь стоявший у ворот Михалко.

— Отойди ты, разиня! — крикнул господин, пытаясь оттолкнуть этою босого мужика.

— А что? — спросил удивленный его яростью Михалко.

— А ты кто такой, нахал этакий! — заорал любопытный. — Да что же это, где полиция? Даже разогнать некому этих бездельников!..

«Полиция? Ох, не к добру это!» — решил Михалко, испугавшись, как бы его за такой проступок не засадили в каталажку.

И, чтоб не накликать беды, Михалко протискался сквозь толпу…

Несколько минут спустя из ворот позвали того, кто вынес погибавшею из-под развалин.

Никто не откликнулся.

— Какой он с виду? — спрашивали в толпе.

— Мужик. В белой сермяге, в круглой шапке и босой…

— Эй, нет там такого на улице?

Начали разыскивать.

— Был тут такой, — крикнул кто-то, — да уже ушел!

Бросилась на поиски полиция, рассыпались по улицам каменщики, но так и не нашли Михалка.