380

евреев не прекращалась, пока, наконец, они не были изгнаны в

1394 году из Франции окончательно. Роль евреев в экономической жизни была кончена, и в пятнадцатом, равно как и в

течение следующих двух столетий, во Франции не существовало более ни одной еврейской общины.

И в Германии точно так же, как мы уже видели, с конца

четырнадцатого столетия евреи, в связи с ростом туземного

капиталистического класса, все более и более начинают утрачивать значение для общей экономической жизни страны, оттесняемые растущим туземным капиталистическим классом, и

вместе в этим все более превращаются в объект эксплуатации

сверху. В то же время, как уже сказано, растет и враждебное

отношение к евреям со стороны народной массы. Не встречая, как ранее, поддержки со стороны городских верхов, не заинтересованных уже более в их существовании, евреи в то же время все чаще начинают страдать от нападений со стороны низов

городского населения. Свидетельством изменившегося отношения к евреям являются и все учащающиеся к концу пятнадцатого столетия выпады и нападки на них в немецкой литературе, имеющие в виду прежде всего их занятие ссудными операциями и ростовщичеством68.

Экономическая роль евреев в жизни средневековой Германии, как ранее в жизни Франции и Англии, таким образом, была окончена.

Со времени всеобщего гонения на евреев в годы черной смерти в течение всей второй половины четырнадцатого и пятнадцатого столетия преследования против евреев вспыхивали то в

том, то в другом городе почти ежегодно69. Уже с двадцатых

годов пятнадцатого столетия начинается систематическое изгнание евреев из различных отдельных городов и местностей

Германии. В 1420 году евреи изгнаны были за ростовщичество

из Вены и вообще из Австрии, в 1424 году - из Фрейбурга и

Цюриха, в 1426 году из Кельна, в 1432 году из Саксонии, в 1435

году из Шпейера и вторично из Цюриха, в 1438 году из Майнца, в 1439 году из Аугсбурга, в 1446 году арестованы в Констанце и соседних городах, в 1450 году изгнаны из Баварии, в 1453

году из Вюрцбурга, в 1454 году из Брюнна и Ольмюца, в 1457

году из Швейдлица, в 1458 году из Эрфурта, в 1467 году из

Нейсса, в 1470 году из Майнцского архиепископства, в 1476

68 См. Янсен. С. 119-122.

69 См. Stobbe. S. 287-290, Anm. 187; S. 291-293, Anm. 189.

381

году из Гейльбронна, в 1488 году из Вюрцбурга вторично, в

1490 году из Женевы, в 1491 году из Тургау и Глатца, в 1492

году из Мекленбурга и Померании, в 1493 году из Магдебурга, в том же 1483 году из Штирии, Каринтии, Крайны, в 1498 году

из Зальцбурга, Вюртемберга и Нюрнберга, в 1499 году из Ульма и, наконец, 1519 году из Регенсбурга, где положение евреев

долее всего оставалось благоприятным70. Очень показательным для изменившегося отношения к евреям представляется

то обстоятельство, что изгнание евреев в большинстве случаев

происходило не только не против воли городских советов, но

по их инициативе и по их настоянию.

Из всего изложенного легко можно видеть, насколько тесной и непосредственной представлялась связь между отношением к евреям со стороны окружающего населения и их общественным положением, с одной стороны, и между тем значением, какое имели они в общей экономической жизни - с другой.

Чем более евреи утрачивали всякое значение не только в области товарной, но и в области денежной торговли, тем более из

людей, выполнявших полезные экономические функции, превращались они в нежелательных конкурентов для местных

национальных торговых и капиталистических кругов, тем более излишними и чуждыми становились они и вообще для всего окружавшего их христианского общества, тем все более

широкие круги и классы населения порывали с ними и отвертывались от них. Но чем отчужденнее, с другой стороны, чувствовали себя евреи, чем более враждебное отношение встречали они по отношению к себе, тем все более и более замыкались

они в собственной среде; живое общение с окружающим миром и интерес к этому последнему, какой мы видели в среде, например, французских евреев еще в одиннадцатом столетии, сменился узкой замкнутостью и исключительностью. Изучение Торы и Талмуда заняло первое место в их духовной жизни, совершенно заглушив начинавший было пробуждаться научный интерес, чем и объясняется прежде всего малая интеллигентность и духовная отсталость французских и немецких евреев по сравнению с их итальянскими и испанскими соплеменниками. Положение, таким образом, приблизилось к тому положению, какое занимали евреи посреди населения Римской

империи. Ростовщическая деятельность, относительно малозаметная в жизни римских евреев, во всяком случае, не рас70 Stobbe. S. 192-193; Янсен. С. 122-124.

382

пространявшаяся в римскую эпоху на широкие круги населения и, напротив, составлявшая преимущественную профессию

средневековых евреев, в значительной мере должна была еще

обострять те неприязненные отношения, которые евреи возбуждали к себе в качестве державшегося особняком народа-

чужеземца. Вот почему враждебное отношение к евреям диаспоры в древности никогда не проявлялось с такой силой и так

систематически, как в средневековой Европе.

Итак, повторяем, именно экономические, а не какие-либо

иные причины лежали прежде всего в основе изменившегося

общественного положения евреев, равно как и изменившегося

отношения к ним со стороны окружающего христианского населения. Каро, который, как мы видели, придает не меньшее

значение причинам религиозного характера, именно, влиянию

канонических запрещений так же, как и политическим мотивам, производя ненависть к евреям со стороны городского населения из враждебных отношений между городами и княжеской властью, находившей будто бы в получаемых ею от евреев займах постоянную поддержку и источник средств. Что

касается первого утверждения Каро, то несостоятельность его

очевидна сама собою. Все канонические запрещения и все усилия церкви порвать добрые отношения между христианами и

евреями в течение всей первой половины средневековья оказывались, как мы видели, бессильными; напротив, во вторую половину средних веков, когда церковь, по крайней мере, в лице

своих высших представителей неоднократно пыталась вступаться за евреев и сдерживать возбужденное настроение толпы, ее усилия и в этом теперь уже обратном направлении оказывались одинаково бесплодными. Действие религиозных мотивов даже во время преследований, связанных с крестовыми

походами, представляется точно так же, как мы в свое время

отмечали, сомнительным. Не более действительной оказывается и ссылка на враждебные отношения, существовавшие в четырнадцатом столетии между городами и княжеской властью.

Не говоря уже о том, что самый факт поддержки евреями князей в их борьбе с городами нуждается сам по себе в доказательстве, мы знаем, что города эксплуатировали местных евреев не менее князей и следовательно находили в них не меньшую опору. Нам известны случаи, когда евреи, во всяком случае, оказывались несомненно более полезными для городов, нежели для сельской землевладельческой знати. Так, в 1385

году, когда, как мы знаем, во многих городах еврейские долги и

383

связанные с ними залоги переведены были на имя городских

управлений, в руках последних оказалось немало поместий, принадлежавших сельской знати. Самая политика городов, как и

княжеской власти, в отношении евреев оказывалась более или

менее тождественной, и в течение четырнадцатого столетия городские советы, как и князья, в большинстве случаев старались

поддерживать евреев и защищать их от насилий со стороны

толпы. Напротив, в пятнадцатом столетии, когда во многих городах имело место изгнание евреев по постановлению городских

советов, аналогичные постановления об их изгнании неоднократно проводились и княжеской властью. Таковы, например, факты изгнания евреев из Австрии, Саксонии, Баварии, Мекленбурга и Померании, из Штирии, из Вюртемберга, из архиепископства майнцского, магдебургского. Но не входя даже в