© Протопопов Анатолий, текст

© ООО «Издательство АСТ»

Считаю своим долгом выразить глубокую признательность всем читателям, высказавшим свои замечания к предыдущим редакциям «Трактата», а также другим статьям, – эти мнения, высказывания и вопросы не в последнюю очередь вызывали к жизни появление очередных редакций текста.

Совершенно особую признательность хочу выразить Ирине Пацевой, без моральной поддержки которой этот текст мог бы и не увидеть свет. Важную роль в появлении первой редакции материала сыграл также Владимир Кривошеев – первый и вдумчивый критик моего сочинения, за что ему моя персональная признательность.

Выражаю признательность также Леониду Иванову, оказавшему мне существенное и любезное содействие в подготовке второй редакции.

Не могу не упомянуть добрым словом переводчиков: Михаила Линецкого (английский), Ирину Итальянскую (испанский), Александра Отенко и Марию Келейникову (английский, доп. статьи); Мирослава Писешки (болгарский). При подготовке текста третьей редакции очень важным было содействие Михаила Потапова, Льва Сигала, Игоря Галочкина, Алексея Вязовского, Светланы Разумной, Анны Фазеевой и Елены Ждановой, за что им также мои искренние признательности.

Эта книга – о любви. Казалось бы, «о любви немало песен сложено», и добавить что-либо вроде уже нечего – однако не спешите, мой уважаемый читатель. И даже то, что мы рассмотрим здесь любовь через призму биологической сущности человека, многим покажется не оригинальным, однако, опять же, не спешите. Биология – очень многогранная дисциплина, и взгляд на любовь сквозь эту призму порождает чрезвычайно широкий спектр оттенков. Можно рассмотреть биохимию любви через влияние различных гормонов, ферментов и нейромедиаторов на возникновение у человека этого специфического состояния (вскользь замечу, важную роль в этом процессе играет древнейший гормон пролактин, обнаруженный уже у амеб!); можно – нейрофизиологию, изучающий процессы в нейронах мозга; и сугубую физиологию, рассмотрев в том числе и технику совокупления. Не ищите здесь таких подробностей – мы будем лишь прикасаться к ним при необходимости. Однако мы отнюдь не ограничимся строго любовной тематикой и сделаем весьма далекий экскурс в прочие аспекты как этологии, так и биологии вообще; без этого нельзя. Однажды известный астроном Артур Эддингтон заметил по сходному поводу: «Изучая внутреннее строение звезд, мы вдруг обнаружили, что изучаем внутреннее строение атомного ядра». Это действительно так – без знания устройства атомного ядра внутреннее строение звезд не понять. В изучении любви ситуация аналогична – не заглянув в клеточное ядро, мы вряд ли сможем понять сущность этого загадочного чувства.

Фокус нашего внимания будет сосредоточен на любви как явлении выбора одним человеком другого и возможных последствиях такого выбора – как для самого этого человека, так и для всего человечества. Можно поэтому назвать наш подход эволюционным, однако не без внимания к конкретной личности.

С названных позиций этого рода явления изучают такие науки, как этология, социобиология, эволюционная психология и некоторые другие; мне, как этологу любезнее всего отологический подход, который и будет использован ниже. Этология, как и психология, – наука о поведении. Однако в отличие от традиционной психологии этология акцентируется на биологически обусловленном поведении, и это, как правило, врожденное поведение, прямо или косвенно заданное генетически. И именно на врожденных предпосылках тех или иных поступков, связанных с отношениями полов, мы и сосредоточимся здесь. Рассудочной мотивации мы будем касаться лишь вскользь – но не потому, что она не имеет никакого значения в полоспецифическом[1] поведении, но потому, что это не есть цель нашей книги. Рассудочные и тому подобные мотивы достаточно пристально рассмотрели другие авторы, так что не будем отнимать у них их хлеб.

Часто врожденное поведение называют инстинктивным, однако инстинкты – это не все, что интересует этологию. Важно также заметить, что бытовое представление об инстинктах и современная отологическая интерпретация этого понятия сильно различаются, и это различие мы тоже будем рассматривать. В силу многих причин, как объективных, так и субъективных, гуманитарная и естественнонаучная концепции весьма плохо «смешиваются», образуя два различных и иногда даже враждующих течения мысли; но к полемике с гуманитарной точкой зрения мы вернемся много позже, в отологическом продолжении.

Изучать этологию человека непросто. Помимо объективных трудностей, вытекающих из мощного влияния рассудка, маскирующего и модифицирующего многие инстинктивные проявления, исследователи регулярно сталкиваются с общественным неприятием самого отологического метода применительно к человеку. С неизбывным постоянством произносится тезис о том, что нельзя переносить на человека закономерности, изученные на животных, это, дескать, некорректно и является лишь внешним подобием. Для обозначения такого внешнего подобия предложен даже специальный термин – антропоморфизм, (буквально – «по форме человека», неоправданное наделение животных человеческими качествами), или нечто совсем уж ругательное – «биологизаторство» (употребляется, когда говорящий не согласен с утверждениями о каком-то подобии человека животным). Однако доказательства такой некорректности при близком рассмотрении оказываются лишь своего рода «презумпцией исключительности человека», то есть принятым у гуманитариев соглашением, что любые сомнения (а почва для сомнений неизбежно присутствует в истолковании любого научного опыта или наблюдения) трактуются в пользу утверждения о том, что человек настолько уникален, что с животными ничего общего, кроме низшей физиологии, не имеет. Так или иначе, но многим людям кажется неприемлемым и даже оскорбительным сам факт сопоставления поведения человека с животными. И этому тоже есть отологическое объяснение! Заключается оно в действии инстинкта отологической изоляции видов, подробное рассмотрение которого выходит за рамки нашей книги (желающие могут обратиться к книге В. Дольника «Непослушное дитя биосферы»). Сущность этого инстинкта можно выразить в виде девиза «возлюби своего – вознелюби чужого»; «чужими» в нашем случае являются обезьяны, неприязненное отношение к которым распространяется и на тезис о родстве нашего поведения с их поведением. Казалось бы, теория Дарвина, несмотря на непрекращающиеся (в силу той же неприязни) и по сей день попытки ее опровергнуть, прочно и бесповоротно принята научным сообществом, и с происхождением человека от обезьян большинство образованных людей вполне согласно. Однако мысль о том, что то или иное чувство является голосом обезьяньего инстинкта, по-прежнему вызывает у многих людей резкие протесты, по большей части не находящие рационального объяснения. А между тем корень этой неприязни – как раз в подсознательном неприятии нашего родства с обезьянами. Помните об этом, мои уважаемые читатели.

Что еще, кроме странностей любви, может объяснить этолог? Многое. И агрессивность, и природу власти, и врожденную мораль и движущие силы национализма, и многое другое. И мы, говоря о любви, не обойдем вниманием эти темы, где это будет уместно; основное же внимание этим вопросам будет уделено в отологическом продолжении.

Так что же такое любовь? Возможно ли дать однозначное и вместе с тем всеобъемлющее определение этого понятия? Думаю, вряд ли. Попробуйте-ка дать устраивающее всех определение свободы или счастья! Но мы и не будем пытаться объять необъятное. Субъективные ощущения, сопровождающие полоспецифические отношения, которые «в быту» и отождествляются с любовью, мы рассматривать не будем – оставим это поэтам. Также мы не будем мелочно «копаться в мозгах», описывая структуры, нейроны и нейромедиаторы, реализующие все эти ощущения и мотивы. Наша цель – объективные закономерности, приводящие к полоспецифической фиксации интереса к одному из возможных брачных партнеров. И главной целью нашего рассмотрения будет это самое «к одному из». Почему именно к этому? А что будет, если к другому? На эти и им подобные вопросы мы и постараемся ответить ниже.