Это наполовину правительственное, наполовину полицейское учреждение, в котором служит огромное количество старых оперативников – слишком бездарных или дряхлых, чтобы стать взрослыми руководителями в агентствах. Одной из своих главных задач ДЕПИК считает надзор за агентствами, которые должны неукоснительно соблюдать все разработанные департаментом законы и правила.

Инспектор Барнс любил законы даже сильнее, чем большинство его коллег. Он славился умением совать нос в чужие дела и терпеть не мог, если кто-нибудь осмеливался хоть на йоту отойти от дотошно разработанных ДЕПИК инструкций. Локвуду и Джорджу уже несколько раз доводилось сталкиваться с Барнсом, но в основном это было еще до того, как я пришла в агентство. Так что сама я так близко видела печально знаменитого инспектора впервые, поэтому, как только он вошел в гостиную, принялась изучать его с особым интересом.

Это был маленький человечек в темном, довольно сильно помятом костюме и обшарпанных коричневых ботинках. Брюки были явно длинноваты для мистера Барнса и потому свисали складками. Поверх костюма на инспекторе был длинный коричневый плащ до колен, на голове – замшевая коричневая шляпа-котелок. Волосы у Барнса были жиденькими и тонкими, если не считать растительности под носом, где красовались пышные и жесткие, как новая платяная щетка, усы. Точно определить возраст мистера Барнса было сложно – очевидно, за пятьдесят, но мне он показался невероятно старым. Еще чуть-чуть – и инспектор сам превратится в Гостя. Лицо у Барнса было кислым, меланхоличным, двигался он вяло, шаркая ногами на каждом шагу. Правда, взгляд у инспектора оставался проницательным и острым.

Локвуд неуклюже поднялся навстречу инспектору, достаточно радушно поздоровался с ним и указал здоровой рукой на диван. Джордж тем временем переставил свою любимую призрак-банку на боковой столик и прикрыл ее пятнистым носовым платком. Я же отправилась приготовить чай.

Когда я вернулась, Барнс сидел посередине дивана, по-прежнему в плаще и шляпе, положив ладони на широко разведенные в стороны колени. Эта поза, хочу заметить, одновременно властная, но и очень неудобная. Инспектор сидел и рассматривал настенные полки с артефактами.

– У большинства людей, – гнусавым голосом бубнил он, – на стенах висят пейзажи. Или полки с рядами фарфоровых уточек. А вещи, которые вы собираете, просто не могут быть гигиеничными. Вот, например, что это за поеденная молью штуковина?

– Тибетский жезл для удержания духов, – ответил Локвуд. – Ему не менее ста лет. По моим догадкам, ламам каким-то образом удается загонять скитающихся призраков вот в эти пустотелые металлические шары, подвешенные между флажками. Очень рад, мистер Барнс, что вы обратили внимание именно на этот жезл, – это одна из жемчужин моей коллекции.

– А я думал, что эта штуковина из Африки, от каких-нибудь дикарей мумбо-юмбо, – хмыкнул в усы инспектор, посмотрел на нас с Локвудом и продолжил: – Ну что ж, рад видеть вас обоих в хорошей форме. Рад и в то же время удивлен. Когда я прошлой ночью увидел вас в саду, то подумал, что вы проваляетесь в больнице минимум неделю.

По тону Барнса мне показалось, что он, пожалуй, надеялся именно на такой исход.

– Сожалею, что не смог тогда остаться и помочь вам, – ответил Локвуд. – Я хотел, но врачи были непреклонны.

– О, вы все равно ничего бы не смогли сделать, – сказал Барнс. – Пожалуй, только бы помешали. А вот пожарные и агенты сражались с огнем просто героически. Между прочим, им удалось спасти часть дома. Правда, верхний этаж выгорел дотла. Благодаря вам.

– Обо всем этом я уже дал показания вашим коллегам в Скотланд-Ярде, – холодно заметил Локвуд.

– Знаю. Я уже беседовал с миссис Хоуп, чей дом вы сожгли.

– Вот как? И что она говорит?

– Она, как вы легко можете догадаться, мистер Локвуд, сильно огорчена и, боюсь, до сих пор не пришла в себя. Однако они обе – она и ее дочь – очень рассержены и требуют компенсации… Это мой чай? Прелестно, – инспектор взял чашку у меня из рук.

И без того бледное лицо Локвуда побелело еще сильнее.

– Я хорошо понимаю их чувства, – сказал он, – но мы с вами как профессионалы знаем, что в нашей работе такие инциденты время от времени случаются. Мы с Люси столкнулись с очень опасным призраком Второго типа, который к тому времени успел убить мистера Хоупа, а теперь угрожал нашим жизням. Да, побочный ущерб при этом был неизбежен, однако я верю, что ДЕПИК поможет нам возместить его, и…

– ДЕПИК не даст вам ни пенни, – перебил его Барнс, прихлебывая чай. – Потому я и пришел сюда. Я уже встречался со своими руководителями. Они пришли к выводу, что в ходе расследования на Шин-роуд вы пренебрегли целым рядом основополагающих мер безопасности. Ваша самая большая ошибка заключается в том, что вы решили вступить в контакт с Гостем, не имея при себе железных цепей. Пожар стал прямым следствием этого вашего решения, – инспектор пригладил усы боковой стороной пальца и продолжил: – Так что за причиненный ущерб вам придется платить из своего кармана.

– Но это просто смешно! – сказал Локвуд. – Совершенно очевидно, что мы можем…

– Никаких «мы» здесь быть не может! – неожиданно вспыхнул Барнс и вскочил на ноги, грозно размахивая чашкой. – Если бы вы с мисс Карлайл приняли тогда единственно верное решение, если бы вы после первой встречи с Гостем покинули дом, чтобы вернуться позднее с более подходящим снаряжением и, – здесь он многозначительно посмотрел на меня, – более квалифицированными агентами, этот дом по-прежнему стоял бы на месте! Во всем виноваты только вы, и, боюсь, я ничем не могу вам помочь. А теперь мы подошли к главному, – он вытащил из кармана своего плаща конверт. – Это извещение от адвокатов семьи Хоуп. Они требуют немедленного возмещения убытков, причиненных пожаром. Сумма составляет шестьдесят тысяч фунтов. На то, чтобы заплатить, у вас есть четыре недели, в противном случае против вас будет возбуждено дело, – Барнс поджал губы, помолчал и продолжил: – Я надеюсь, мистер Локвуд, что до этого не дойдет, потому что в таком случае ДЕПИК будет вынужден закрыть ваше агентство.

Никто не двинулся с места. Мы с Локвудом сидели так, словно попали в призрачный захват. Джордж медленно снял с носа очки и принялся протирать их своим джемпером.

Сообщив нам фатальную новость, инспектор Барнс словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Он ожил и принялся расхаживать по нашей гостиной, на ходу прихлебывая чай.

– Положите письмо вон на тот столик, пожалуйста, – сказал Локвуд. – Я просмотрю его позже.

– Напрасно обижаетесь, мистер Локвуд, – сказал Барнс. – Так случается, когда в агентстве нет настоящего руководителя. Нет взрослых инспекторов! Агентства, которые возглавляют взрослые, справляются со своей работой четко и с минимальными потерями. А вы, – он с пренебрежением махнул рукой, – вы всего лишь трое подростков, задумавших играть во взрослые игры. Об этом в вашем доме свидетельствует все – даже тот хлам, который вы держите на полках, – он наклонился, чтобы прочитать маленькую наклейку. – Индонезийская ловушка для призраков! Фу ты ну ты! Музейная редкость!

– Эту коллекцию собирала моя мать, – негромко заметил Локвуд.

Инспектор его не услышал. Он швырнул конверт на стоящий у стены столик и в этот момент заметил накрытый пятнистым носовым платком предмет. Барнс нахмурился, сдернул платок и уставился на заполненную желтым дымом банку. Наклонился, чтобы лучше рассмотреть, что там внутри, и нахмурился еще сильнее.

– А это? Это еще что, позвольте вас спросить? Мерзкая тварь, которую давным-давно следовало спалить дотла… – и он небрежно постучал пальцем по стеклу.

– Я не намерен этого делать, – сказал Локвуд.

– Почему?

Внутри банки колыхнулась желтая плазма, сложилась в лицо. На Барнса взглянули выпученные глаза призрака, раскрылись губы, обнажив горную цепь неровных зубов. Затем призрак показал инспектору язык.

Трудно сказать, все ли сумел рассмотреть в этом видении инспектор, но что-то наверняка почувствовал. Во всяком случае, он издал какой-то обезьяний возглас и в ужасе отскочил назад. При этом его рука дернулась вверх, остатки чая выплеснулись в лицо инспектору и на его рубашку. Пустая чашка упала на пол.