Между прочим, Нечаев имел в виду выпустить подложный царский манифест; в нем царь "признает за благо" возвратить крестьян помещикам, увеличить срок службы солдатам и так далее. В то же время предполагалось разослать духовенству секретный указ святейшего синода:

"Всемогущему богу угодно было послать России тяжелое испытание: новый император Александр III заболел недугом помешательства и впал в неразумение".-Далее Нечаев считал необходимым от имени Великого земского собора издать особое обращение с призывом приступить к немедленному переделу земли и освободить солдат от службы. Помещиков и представителей, власти, которые всему этому будут противиться, а также полицейских предписывалось "немедленно предавать смерти".

Десять лет Алексеевского равелина ни в чем "не исправили" неутомимого заговорщика.

Исполнительный комитет "плана" не одобрил, но решил попытаться освободить Нечаева и других заключенных в крепости. Переговоры с Нечаевым велись через Андрея Ивановича. Кроме него, в переписке принимали участие Перовская, Франжоли, Арончик.

Освобождение Нечаева и других товарищей осложнялось тем, что силы Комитета были брошены на исполнение, приговора над царем.

"Вестник Народной Воли" утверждает: "Нечаеву и Ширяеву было предоставлено самим решить, какое из двух предприятий ставить на первую очередь, и они подали свои голоса за покушение на царя, несмотря на то, что Желябов уже лично осмотрел равелин и признал побег, при хорошей помощи извне, не -только осуществимым, но даже не особенно трудным. Отказываясь от свободы, Нечаев имел деликатность в обоих письмах сохранить самый веселый тон и усиленно доказывал, что дело их, заключенных, ничего не проиграет от отсрочки, хотя сам Желябов был уверен в противном и нет сомнения, что такой ловкий человек, как Нечаев, должен был прекрасно понимать всю справедливость опасений Желябова"1.

1 См . "Былое" 1906 г. № 7. Нечаев в Алексеевской равелине.

"Вестник" сообщает далее, что Нечаев особо ценил Желябова и выдвигал его на пост революционного диктатора, несомненно обнаруживая в этом замечательную прозорливость, Редакция "Былого" к этому сообщению сделала примечание: "лицо очень близко знавшее тогдашние дела Исполнительного комитета, с уверенностью передавало нам, что Желябов видел даже Нечаева и лично говорил с ним". Под очень близким лицом редакция подразумевала Льва Тихомирова, автора заметок о Нечаеве в "Вестнике". Очень хотелось бы поверить в это свидание двух исключительных заговорщиков. Воображение невольно создает картины, как с помощью тюремщиков Желябов пробирается в равелин, как ведут между собой беседу эти неугомонные, бесстрашные, на все готовые подпольщики. К сожалению, против свидетельства Тихомирова имеются возражения. В. Н. Фигнер утверждает, что все это - выдумка: Исполнительный комитет не мог предоставить Нечаеву и Ширяеву права решить, довести ли до конца тираноборство, или заняться освобождением заключенных из крепости. Желябова тоже не могли уполномочить отдаться освобождению Нечаева: он был занят подкопом на Садовой, и предполагалось, что он явится одним из непосредственных участников цареубийства. По словам В. Н. Фигнер, Корба-Прибылева, Якимова, Фроленко, члены Исполнительного комитета, тоже не подтверждают рассказа Льва Тихомирова. На это исследователь-историк П. Е. Щеголев, со своей стороны, считает нужным заметить, что возражение Веры Николаевны - - от формальной логики, а не от фактической действительности, полной иногда невероятных противоречий.1

1 П. Е. Щ е г о л е в - Алексеевский равелин.

По этому поводу следует сказать, что Лев Тихомиров состоял членом Распорядительной комиссии, верховной тройки, и был в курсе самых заговорщицких предприятий. Проникнуть в крепость, понятно, дело исключительной трудности, но дело возможное, если возможны были такие люди, как Желябов и Нечаев,- если возможно было Нечаеву привлечь на свою сторону тюремную стражу крепости. Однако во избежание неточностей вопрос лучше оставить открытым. Пусть рассказ о личном свидании Желябова с Нечаевым - легенда. По-своему это легенда тоже чрезвычайно показательна для той поры. Во всяком случае, Желябов и Нечаев находились в деятельной переписке.

Нечаев был старше Желябова только на четыре года. Почти одновременно начали они свою революционную деятельность.

Оба - заговорщики. Для обоих революция - высший закон.

Но Нечаев остался кружковцем, Желябов - партиец. Нечаев- заговорщик кружка, Желябов-заговорщик партии.

Нечаев- бунтарь, Желябов-политический деятель. Нечаев - одиночка. Он всегда считает себя н а д другими; Желябов-первый среди равных.

Нечаев - за "все дозволено". Он готов на любой обман: лишь бы восторжествовала революция. Желябов, как первый среди равных, как член партии, а не подобранного верховодом кружка, не может допустит что все позволено внутри партии. Обман, шантаж, мистификация среди с в о и х в конечном счете только вредят революционному делу, вселяют недоверие, подозрительность, разделяют партийцев на обыкновенных людей и на сверхчеловеков, уничтожают демократизм.

По Нечаеву удачный заговор все. Поэтому внимание Нечаева сосредоточено на подборе бунтовщиков, на строжайшей конспирации. Народ не способен на захват власти. Народ стихийно устраивает бунт и стихийно организует справедливую жизнь. Желябов тоже надеется на удачный заговор, но за его плечами годы пропаганды, хождения в народ, он уже не верю в бунтарскую народную стихию, которая только ждет толчка; но в то же время работа в народе убедила его и в том, что без активного участия крестьян, рабочих, военных в революции победа невозможна; поэтому Желябову отнюдь не чужды заботы сплотить вокруг партии радикальную интеллигенцию, молодежь и т. д. Устройство справедливого общества ему мыслится, как некий процесс.

Нечаев попрежнему смотрит на себя, как на уполномоченного несуществующей Народной расправы; между тем, Желябов и его друзья эту Народную расправу уже создали.

Впоследствии, при аресте, жандармы обнаружили у Желябова шифрованное письмо. Вот что они расшифровали в нем:

- От вас вчера, в четверг, получено: один лист шифра, пятый лист "Воли" и 25 руб. Сообщение об ротных ершах вам было сделано еще в декабре; повторяю его вкратце: в бога они не верят, царя считают извергом и причиной всего зла, ожидают бунта, который истребит все начальство и богачей и установит народное счастье всеобщего равенства и свободу.

- Дьякон всех умнее, молодец, всех преданнее и скромнее (секрет сохранить свято); Пила - парень ловкий, но задорный и больше других любит выпить. Притом Пила был часто на замечании, его заподозрили и удалили из равелина ранее других в роту за частые отлучки по ночам.

- Молоток и Пила - порядочные сапожники; следовательно, если вы намерены нанять для них квартиру, то они могут для вида заниматься починками сапогов рабочих где-нибудь на краю Питера близ заводов и фабрик. В их квартире могут проживать под видом рабочих и другие лица, к ним же могут ходить и здешние ерши из роты.

- Дьякона можно сделать целовальником в небольшом кабачке, который слыл бы притоном революционеров в рабочем квартале на окраине Питера. Дьякон был бы очень способен на такую роль, но необходимо, чтобы им руководил человек с сильным характером, который бы мог при случае за неисправность сильно распечь и вообще умел бы держать в страхе, по их выражению, как их держал Трепов. Главное, не оставляйте их без дела в праздности: они непременно запьянствуют. Обременяйте их поручениями, поддерживайте в них сознание, что они приносят пользу великому делу. Платите исправно скромное жалованье, никак не более 25 руб., и делайте подарки за ловкость, но требуйте и исправность и удачность. Тот, кто приобретает на них влияние, может вести их куда хочет; они будут хорошими помощниками в самых отважных предприятиях, и если вначале дело с ними пойдет хорошо, то количество и их может быть увеличиваемо по мере надобности. К ним же надо присоединить и Пахома, который первый с вами познакомился. Рекомендую разжалованного унтера Штыклова"1