— Возьми. Но просить надо так: «Пожалуйста, дай мне свои перчатки».

— Ох, как у вас вежливо!

— Ятэна, — робко сказала Хайта. Ее «нет» было адресовано Ларе, но при этом златовласка взяла за рукав Лисси. В самом деле, она нет-нет да ластилась к графиньке, а Лары сторонилась.

«Боится, что еще раз выпалю».

Потуже подтянув и подвязав чулки, чтоб не сползали, Лара начала взбираться на дерево.

Это оказалось легче, чем она думала. Сучья давали рукам и ногам верную опору. Вскоре Лисси и Хайта, задравшие в тревоге головы, почти скрылись за листвой. Револьвер болтался и стучал в бок, но Лара вскоре свыклась с неудобной тяжестью, висящей на плече.

Наконец, она оказалась близко к вершине, где ствол стал тонким, а сучья начали сгибаться.

Отсюда был широкий обзор!

К северу, западу и востоку лес простирался далеко, конца не видно, а с юга к недалекой опушке подходила долина, где деревца росли плотной каймой вдоль извилистой речушки. От близости воды Ларе так мучительно захотелось пить, что зубы скрипнули.

Дальше, к горизонту, уходили холмы с редкими рощицами.

Лара огляделась тщательно, насколько позволяла листва. Солнце уже близилось к закату и покраснело, небо оставалось чистым. Над горизонтом к западу и северу в вышине маячили два дрейфующих дирижабля, такие маленькие, что пугаться их не стоило.

Но между опушкой и речкой была серьезная преграда.

Там, на просторной луговине, стояли самоходки, мрачные махины вдвое выше деревенских домов. Над ними торчали дымовые трубы, по бокам выступали круглые катки, а спереди смотрели на лес орудийные башни. На скошенных бортах каждой громады крупно нарисован Молот Гнева — знак имперской армии.

Из труб бодро шел дымок. Военные держали самоходки под парами.

Они расставили боевые машины вдоль реки, передками к лесу, на большом расстоянии одна от другой. Лара видела четыре самоходки, но, похоже, их было больше, потому что дымки виднелись и дальше по долине. Они сигналили друг другу гудками, эти-то гудки и слышали они с Лисси.

Экипажи бродили около катков, не отходя от машин далеко. Кое-кто шлялся вдоль водозаборных рукавов, протянутых к реке.

«Эх, они баки заполняют! Сколько льют! А тут хоть бы глоточек…»

Проскочить мимо этого заслона нечего и думать. В башенках наверху сидят наблюдатели, они следят. А с темнотой самоходки зажгут прожекторы. Стоит выйти на свет, как ты попалась.

У реки ударил колокол. Один, другой. Люди у самоходок зашевелились, стали подходить к бортам между катками, потом рассаживаться на траве.

«Ага, у них ужин. Еду раздают».

Голод и жажда стали почти невыносимы.

Сев верхом на сук потолще, Лара обхватила его ногами и освободила револьвер от завязок. Может, сверху лучше слышно голоса? До сих пор, сколько она ни слушала, разговоры Купола с четырьмя сторонами света не повторялись.

«Вряд ли сейчас кто-нибудь станет говорить. Военных всегда кормят в одно время, по часам. Они обжираются кашей с мясом, а я здесь пропадаю!»

Без всякой надежды она приложила ко лбу холодный барабан, и неожиданно услышала:

— Тра-ла-ла, чесночный соус, трам-па-пам, тройной компот!

— Тварь ненасытная, — вырвалось у Лары.

Молодой голос оборвался и после молчания осторожно спросил:

— Кто говорит со мной? Эй, ты, ответь…

Лара пожалела, что не сдержалась от ругательства. А голос взволнованно продолжал:

— Говори, не бойся. Тут никого нет. Я один в кабине. Нас никто не услышит. Ну, говори же!

Судя по всему, голос принадлежал какому-то пареньку, вряд ли намного старше Лары. Он почти умолял и, казалось, сгорал от нетерпения.

«Я его слышала. Он отвечал Куполу», — вспомнила Лара.

— Ты Юг? — преодолев страх, нарушила она молчание.

— Да! Да, это я! — воскликнул он. — Ты девушка? Откуда вещаешь? Как тебя звать? Меня зовут Огонек Хавер, а Юг это мой позывной. О, собака, два хвоста, здорово, что ты на меня вышла! Ты из какой бригады?

— Я здесь, — ляпнула Лара и умолкла. Бригада, позывной, это что-то военное.

«Он принимает меня за свою. Что значит „вещаешь“?.. А, ясно! Это вроде телеграфа, но без проводов. Этот Юг сидит вон там, в самоходке с флагом. В командирской машине».

— Поговори со мной, пожалуйста. Пока все наши едят, без шлемов, мы можем поболтать.

— А ты в шлеме? — Лара все-таки решилась поддержать беседу.

— Ага, я люблю в этой кастрюле. Сразу становишься похож на офицера, а то все смотрят сквозь тебя, будто ты мальчик из кадетской школы. Да куда им без нас? Только лампочкой могут мигать… Ты чего медиатор напялила?

— Меня зовут Лара. Ларита.

— У, отличное имя, мне нравится! Куда поедешь после акции?

— Не знаю.

— Гадина Купол, нет бы устроил нам танцульки с граммофоном, дал всем вместе отдохнуть. А что ты сидишь на дереве? — Юг заговорил другим тоном, недоверчивым и удивленным. — Я тебя слышу, ты в лесу, два румба влево, дистанция сто мер, высота пятнадцать.

— Я пить хочу.

— Ты… — голос Юга стал очень тихим. — Беглая?

— Да, — ответила она, хотя не поняла, о чем говорит Юг.

— Ну, ты нашла, где прятаться! Завтра лес спалят, пеньков не останется! Знаешь, что сюда везут? Черную жигу, это тебе не собака, два хвоста.

— Так получилось. — Ларе стало тоскливо. Бегали, скрывались, пробирались, и все напрасно. Ни выйти нельзя, ни остаться в лесу. Везде ловушка.

«Надо сказать Лисси, пусть выйдет к самоходкам. Ей-то ничего не будет, ее на подушках к отцу повезут. И с Хайтой разберутся как-нибудь. А я?»

Она понимала, что для приютских чиновников все равно будет сумасшедшей, которую надо доставить в Гестель за казенный счет.

Надо или смириться с этим, или сгореть вместе с лесом.

— Лучше я застрелюсь, — думая вслух, проговорила она.

Не так уж это сложно. С молитвой «Избави, Господи» оттянуть курок до щелчка, приставить дуло к голове, а после нажать на спуск. Если у девушки нет иного выбора, она восходит по радуге. Или уходит в темное царство. Смотря, что заслужила.

— Э, нет, брось дурить!! — закричал Юг в командирской машине. — Перестань, ничего не делай! Я тебя не выдам, не подумай. Сейчас я что-нибудь придумаю. Подожди. Ага, придумал! Только обещай меня слушаться.

— И что ты предлагаешь?

Он объяснил ей в нескольких словах.

— Думаешь, у тебя получится?

— Лари, — снисходительно сказал Юг, — хоть я кадет, мне подчиняются полковники, потому что я — голос Купола.

— А тебя не накажут?

— Пускай. Первый раз, что ли. Но завтра вечером, когда ударит колокол на ужин, отзовись, ладно? Я буду ждать. Я буду очень ждать. Ты не обманешь? Придешь?

— Дать сигнал «по машинам»! — скомандовал глава самоходного дивизиона.

Гудки протрубили «внимание всем экипажам», затем засверкали телеграфные мигалки.

Водокачные наряды бегом сворачивали рукава, машинисты дали пар в цилиндры, из труб тугими струями пошел дым. Громады, пыхтя движками и скрипя катками, задним ходом двинулись к речке. Смяв деревца на берегу, самоходки до осей погрузились в речную воду, форсировали преграду и как болотные чудовища начали взбираться на противоположный берег.

Была уже синяя звездная ночь. Огненные лучи прожекторов шарили по опушке, но изломанный строй громадных машин отодвигался все дальше от леса и реки, поднимаясь на холмы.

Ночная прохлада заволакивала долину стелющейся пеленой тумана. Электрические лучи вязли в молочной дымке. Наконец, перекличка гудков доложила, что новый рубеж достигнут, стоп машины.

— Кадет Хавер, можете доложить, что приказ выполнен.

— Гере штабс-генерал, — смело отчеканил Юг, пытаясь во тьме за рекой разглядеть хоть какое-то движение, — дивизион отведен на две мили от прежнего рубежа.

— Что такое, Юг? Почему дивизион сменил позицию?