Миссис Ормонд обратила внимание, что младшая дочь чахнет, упорно ищет одиночества, и после недолгих размышлений отыскала источник опасности: подготовка к экзаменам изматывает Эмили. Куда это годится — девочка утратила всю свою живость!

Воспитательная беседа с матерью обернулась для Эмили пыткой. Искушение переложить тяжесть и ответственность на чужие плечи было велико, но испытывать любовь и доверие родителей она не рискнула.

Несчастье произошло, когда родители Эмили гостили у знакомых, а Нэнси еще не могла покинуть Ньюкасл. Эмили отправилась на книжную ярмарку в Белфаст. Она выбрала и купила нужные учебники, добралась до автобусной остановки. Внезапно ее пронзила жгучая боль. Эмили выронила книги, инстинктивно схватилась за живот и упала, ударившись головой об асфальт.

Очнулась она в госпитале, в окружении рожениц и младенцев. Доктор выразил ей соболезнования и, используя непонятные медицинские термины, сообщил о предполагаемой причине выкидыша.

— Оставайтесь здесь, пока не оправитесь. Мы хотим убедиться, что нет осложнений, — вежливо сказал он.

Потом о ней как будто забыли. Никто не пришел проведать ее, не принес лекарства. Позже выяснилось, что в тот день при крушении поезда погибло несколько человек, и в больнице выхаживали пострадавших.

В суматохе упустили из виду, что родственников Эмили не уведомили о случившемся с ней несчастье. На следующий день ее выписали, и она благодарила бога, что все так удобно устроилось: не придется оправдываться, выслушивать гневные упреки. Но раскаяние и нечистая совесть не давали ей спать спокойно. Она еще больше ушла в себя, вздрагивала каждый раз, если с нею неожиданно заговаривали.

Никто не узнает, что с нею стряслось, она не выдаст себя. Раньше это было проблематично, теперь — само собой разумеется. Эмили содрогнулась: страшно подумать, чем могло завершиться ее «приключение». Давний урок она усвоила прочно: не следует пренебрегать своей репутацией. Но вопреки условностям и принципам, которыми Эмили напичкали в семье и в колледже, она отчетливо сознавала, что никогда не смирится с утратой. Часть ее души и тела умерла вместе с не рожденным ребенком…

Эмили босиком прошлепала по ковру, спустилась в кухню, вскипятила электрический чайник, заварила свежий чай и высыпала в вазочку пригоршню овсяного печенья. Вчера вечером она забыла о неизменном ритуале чаепития, вот почему ей не спится.

Эмили давно приняла твердое решение: ребенка у нее никогда не будет. Мыслимо ли допустить, чтобы все повторилось? И где гарантия, что другой мужчина не окажется таким же мерзавцем, как Гарри Богарт?..

Кто сказал, что время лечит? Изо дня в день на протяжении четырнадцати лет каждая деталь той безобразной ночи четко вырисовывалась в ее воображении.

Когда Эмили поняла, что происходит, она отбивалась и умоляла Гарри прекратить, но он схватил ее за запястья — после этого на руках еще долго не проходили синяки и следы от его острых коротко обрезанных ногтей, — швырнул на кровать и придавил всей тяжестью. Бессильные слезы застилали глаза Эмили, катились по вискам, она извивалась от раздирающей боли, но позвать на помощь не могла: Гарри зажал ей рот ладонью, к тому же музыка в доме гремела так, что стены дрожали.

Удовлетворяя свою грязную похоть, он со свистом часто дышал сквозь стиснутые зубы, все неистовее сжимая Эмили руки, и наконец оставил свою истерзанную жертву, поднялся, с победоносной ухмылкой глядя сверху вниз на ее распростертое тело…

Среди сверстников Эмили прослыла домоседкой, синим чулком. Она сосредоточилась на учебе, блестяще окончила колледж, поступила в университет. Навсегда отказавшись от фривольных развлечений и любви, она тешила себя мыслью, что компенсирует утраченные иллюзии осязаемым, устойчивым благополучием.

Прежде Эмили не строила планов, просто плыла по течению, теперь же в ее обособленном мирке соблюдался особый распорядок. Она не создана для семьи. Когда-то она идеализировала институт брака, но, наблюдая со стороны, ужаснулась, с какой невероятной легкостью нарушаются взаимные обязательства.

У всякого человека, зацикленного на собственной персоне, возникает неодолимый страх: вдруг кто-то станет тебе необходим как воздух? И Эмили возомнила себя самодостаточной. Но почему-то влюбленные парочки и резвящиеся детишки вызывали у нее смутное чувство, будто она обделена чем-то очень важным.

Эмили выплеснула остывший чай в раковину и к печенью не притронулась, кусок не шел в горло… К счастью, она не суеверна, ведь встреча с Тони — не самое благоприятное предзнаменование.

Эмили устало потянулась, зевнула и нехотя поплелась обратно в спальню. Приняла снотворное и юркнула под одеяло. Но еще долго она ворочалась, разгоряченной щекой прикладываясь к подушке в поисках холодного местечка, и задремала только на рассвете.

Громадная очередь на бензоколонке как назло образовалась именно сейчас, когда она опаздывает и нервничает. Эмили нетерпеливо поглядывала на часы и переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока освободится шланг. Вроде бы она не упустила ни одной мелочи, тысячу раз все перепроверила, и вдруг посреди дороги индикатор стал показывать, что бензин на исходе.

Эмили оттеснила нахального автомобилиста, который норовил ее опередить, и, когда завладела шлангом, от неловкого движения тот вывернулся, пахучая едкая жидкость брызнула ей на ноги. Всего несколько капель попало на колготки и туфли, но стойкий запах не рассеивался. Едва Эмили уселась в машину, вонь распространилась по всему салону, перебивая цветочный аромат духов.

Как правило, Эмили приезжала на деловые свидания с небольшим запасом времени. Однако этим утром все возможные препятствия одно за другим возникали у нее на пути. Пятнадцать минут потрачено на заправку, а чуть погодя на шоссе образовалась пробка: на повороте занесло грузовик, и на дорогу полетели железные листы. В итоге Эмили прибыла на место за пять минут до назначенного срока и с неимоверным трудом нашла место для парковки.

Эмили порылась в бардачке, отыскала лосьон — подарок Нэнси — с терпким, сладковатым запахом и протерла ватным тампоном пятнышки от бензина. Хорошо, если господин Бэдфорд не учует эту пакость прямо с порога и впустит Эмили в кабинет.

Через минуту она впопыхах влетела в лифт, абсолютно уверенная, что выглядит после такой сумасшедшей гонки пугало пугалом. Но, повертевшись перед зеркалом в кабине лифта, Эмили показалась себе на диво собранной и хладнокровной.

Интересно, установлена ли здесь скрытая камера? Любопытно понаблюдать за человеком, пока он не еще не успел изобразить дежурную улыбку и напустить на себя непроницаемый вид.

Автоматические двери бесшумно распахнулись, Эмили сделала глубокий вздох и шагнула в фойе.

Она не ошиблась, когда, предварительно договариваясь с мистером Бэдфордом по телефону, сделала вывод о его шовинистских воззрениях. Он любезно улыбнулся, но при этом наградил Эмили колючим, подозрительным взглядом.

Если бы она работала секретаршей или ассистенткой в его офисе, пожилой джентльмен наверняка вел бы себя обходительно и учтиво, возможно, даже попытался бы приударить за ней. Очевидно, он не имел ничего против Эмили Ормонд лично, просто считал избранное ею поприще не совсем подходящим для молодой привлекательной женщины.

Невзирая на предрассудки, господин Бэдфорд превыше всего ценил в людях деловую хватку и быстро смекнул, какие выгоды ему сулит сотрудничество с Эмили.

Он без околичностей приступил к делу:

— Значит, вы добудете для нас недостающую сумму?

Эмили отрицательно покачала головой. Она не поймается на эту удочку.

— Не зная всех подробностей переговоров между вами и страховым агентством, я не берусь что-либо предпринимать.

Эмили усмехнулась про себя: Бэдфорд стал мрачен как туча — наверняка намек о частной договоренности клиента и страховщиков попал в цель.

Недобросовестные фирмы вовсю пользуются приемами, недозволенными с точки зрения профессиональной этики: клиентов уговаривают продлить отсрочку выплаты страховки, изложить претензии в письменной форме… Словом, тянут время всеми доступными средствами и, когда загнанному в угол человеку позарез нужна хоть какая-то сумма, предлагают: либо подаете в суд и снова теряете время, либо получаете наличные на наших условиях.