Следует отметить, что некоторые авторы в ФРГ пытаются задним числом сузить задачи немецко-фашистского плана летней кампании 1942 г. Так, бывший гитлеровский генерал Меллентин пишет: "В летнем наступлении 1942 года наши армии на юге имели своей задачей разгром войск маршала Тимошенко и ликвидацию противника в излучине реки Дон между Ростовом и Воронежем, с тем чтобы создать трамплин для последующего наступления на Сталинград и нефтяные районы Кавказа. Наступление на Сталинград и Кавказ планировалось начать значительно позже, возможно не раньше 1943 года"{19}.
Абсурдность таких утверждений опровергают сами же гитлеровские генералы. К. Цейтцлер, после Ф. Гальдера ставший начальником генерального штаба сухопутных сил, свидетельствует: "Планируя летнее наступление 4942 года, Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение, если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение роенных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путем послать высокоподвижные соединения в Индию"{20}.
Объективная оценка замыслов немецкого верховного командования на лето 1942 г. несовместима с необоснованным сужением их действительного масштаба и целей. В рассматриваемом документе, как это ясно видно из его текста, перед войсками вермахта, помимо главной операции на южном крыле фронта, ставилась также задача "на севере взять Ленинград" и осуществить операции, необходимые "для выравнивания линии фронта на его центральном и северном участках". Игнорирование этой части директивы No 41 со стороны отдельных представителей буржуазной историографии, особенно западногерманской, можно объяснить лишь сознательным желанием умалить масштабы победы Красной Армии и всего советского народа в битве на Волге. Вместе с тем надо видеть и существенные отличия директивы No 41 от плана "Барбаросса".
Конечные военно-политические цели агрессивной войны фашистской Германии против Советского Союза, в связи с изменившейся зимой 1941/42 г. обстановкой на Восточном фронте даже самым оголтелым нацистам казались недостижимыми в рамках ближайшей кампании. Это обусловило известную противоречивость рассматриваемого документа и нечеткость постановки в нем главной цели стратегического наступления 1942 г. В общей форме (не указывая сроков) в нем излагаются намерения сокрушить Красную Армию, и вместе с тем там же содержится указание на то, что оборонительные позиции, создаваемые по правому берегу Дона для обеспечения северо-восточного фланга ударной группировки немецких войск, должны оборудоваться "с учетом их возможного использования в зимних условиях". Захват района Нижней Волги и Кавказа, при всем его крупном стратегическом значении, еще не мог привести к поражению СССР. Наиболее мощная группировка Красной Армии находилась в центральном промышленном районе. В этой связи следует напомнить о показаниях генерал-фельдмаршала Кейтеля. Он говорил, что немецкое верховное командование после захвата гитлеровской армией Сталинграда и изоляции Москвы от юга предполагало осуществить поворот крупными силами на север. "Я затрудняюсь назвать какие-либо сроки для проведения этой операции",добавил Кейтель{21}.
Таким образом, главная цель наступления противника на Восточном фронте, согласно приведенной директиве "No 41, заключалась в завоевании победы над Советским Союзом. Однако в отличие от плана "Барбаросса" достижение этой политической цели уже не основывалось на стратегии "блицкрига". Вот почему в директиве No 41 не устанавливаются хронологические рамки завершения кампании на Востоке. Но зато там говорится о том, чтобы, сохраняя позиции на центральном участке, разбить и уничтожить советские войска в районе Воронежа и западнее Дона, овладеть богатыми стратегическим сырьем южными районами СССР. Для решения этой задачи намечалось провести ряд последовательных операций: в Крыму, южнее Харькова и уже после этого на воронежском, сталинградском и кавказском направлениях. Операция по захвату Ленинграда и установлению наземной связи с финнами ставилась в зависимость от решения основной задачи на южном участке фронта. Группа армий "Центр" в этот период должна была улучшить свое оперативное положение путем проведения частных операций.
Подготавливая условия для окончательного разгрома Советского Союза, противник решил прежде всего захватить Кавказ с его мощными источниками нефти и плодородные сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа. Наступление на сталинградском направлении должно было обеспечить, по замыслу противника, успешное проведение "в первую очередь" главной операции по завоеванию Кавказа. В этом стратегическом плане врага весьма сильно отразилась острая нужда фашистской Германии в горючем.
Выступая 1 июня 1942 г. на совещании командного состава группы армий "Юг" в районе Полтавы, Гитлер заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной{22}. Вместе с тем Гитлер строил свои расчеты на том, что потеря СССР нефти подорвет силу советского сопротивления. "Это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после его окончательной катастрофической неудачи"{23}.
Выбор юга для наступления обусловливался и рядом других соображений, в том числе специфически военного характера. Войска противника на центральном участке фронта глубоко вклинивались в советскую территорию и находились под угрозой фланговых ударов Красной Армии. В то же время гитлеровские войска занимали нависающее положение по отношению к южной группировке советских войск. Красная Армия имела здесь не меньше сил, чем на западном направлении. Однако открытая местность - степные просторы Придонья, Поволжья и Северного Кавказа - создавала наиболее благоприятные возможности для использования врагом бронетанковых соединений и авиации. Определенное значение имело и то, что на юге гитлеровцам легче было сосредоточить войска своих союзников: румын, венгров и итальянцев.
Захват Кавказа преследовал, помимо указанных выше, и другие важные цели: по замыслам противника, это приближало немецко-фашистские войска к Турции и ускоряло решение ее правителей о вооруженной агрессии против СССР; Советский Союз с потерей Кавказа лишался связей с внешним миром через Иран; захват черноморских баз обрекал на гибель советский Черноморский флот. Наконец, гитлеровцы рассчитывали в случае удачного осуществления задуманного наступления открыть себе путь на Ближний Восток.
Готовясь к проведению намеченных операций, гитлеровское руководство провело ряд подготовительных мероприятий. В поисках необходимых для наступления сил и средств не были забыты и союзники третьего рейха. Варлимонт пишет, что за несколько недель до принятия окончательного решения о плане летней кампании 1942 г. начальник штаба верховного главнокомандования генерал Кейтель посетил по заданию Гитлера столицы европейских союзников Германии, которые должны были выделить для операции "все имеющиеся в распоряжении силы". В результате гитлеровцам удалось получить от правителей Италии и Венгрии обещание выделить по одной усиленной армии. В Румынии И. Антонеску предоставил в распоряжение германского командования еще 26 дивизий в дополнение к уже действовавшим на Востоке румынским войскам{24}. "Гитлер, который в данном случае отказался от личной переписки с главами государств и правительств, ограничился впоследствии лишь требованием, чтобы контингента! войск союзников находились в составе армий под их собственным командованием. Кроме того, уже в директиве от 5 апреля при определении полос для наступления союзных войск было оговорено, хотя и в завуалированных выражениях, что венгров и румын, которые были союзниками Германии, но враждовали между собой, нужно отделять друг от друга на значительное расстояние, вводя в промежутке между ними итальянские соединения. На все эти войска возлагались оборонительные задачи, для выполнения которых их нужно было усилить немецкими резервами, и прежде всего истребительно-противотанковыми средствами"{25}.
