– На том полотне он не со спины и видно лицо? – продолжала упражняться в догадливости обрадованная Ольга. – Ну мне-то покажешь? Мне-то можно, я его и так во всех возможных позах и ракурсах видела.

– Пойдем, – чуть поколебавшись, согласилась Диана. – А Зинь пока займется чаем.

– Ну вот! Как кому – так искусство, а как кому – так стряпня! Я, может, тоже хочу в позах и ракурсах!

– Не переживай. – Ответ Дианы был пропитан горьким ядом. – В ближайшую пару дней он от меня сбежит, так что можешь сесть у норки и караулить. Будут тебе и позы, и ракурсы.

Искомый набросок, заныканный в самом дальнем углу за двумя рядами обтянутых холстом подрамников, был раза в четыре меньше предыдущего и изображал только голову. Голова эта была чуть откинута назад, в широко раскрытых глазах застыла боль, плотно сжатые губы едва сдерживали рвущийся наружу стон. Ощущение боли было почти физическим, и Ольга невольно вспомнила известную легенду о несчастном натурщике Микеланджело, безвинной жертве искусства.

– Совести у тебя нету! – не удержалась она, передергивая плечами, чтобы избавиться от жутких мурашек по спине. – Во время приступа рисовала? Небось еще сидела рядом и требовала открыть глаза пошире? Как он от тебя в тот же день не сбежал!

– Сама удивляюсь, – вздохнула Диана. – Я так и думала, что он в тот же день сбежит, потому и торопилась набросать все, что можно. Ты посмотри, как здорово получилось, как точно мне удалось поймать боль… Честно говоря, жалко теперь ему продавать. Он же никому не покажет, а то и уничтожит, чтобы никто не видел. А я такого больше не напишу. Где я еще возьму больного натурщика?

– Так не продавай, – пожала плечами Ольга. – Не зарежет же он тебя. Подрисуй эльфийские уши и сделай из этого наброска какую-нибудь «Смерть великомученика Феандилля».

– Терпеть не могу нравоучительные картинки на религиозные темы!

– Так сделай светский вариант! Пририсуй рядом горюющих соратников, и будет не религиозный сюжет, а сцена из геройских суровых будней.

– Где? Тут же вот голова в центре композиции, и вокруг нее места нет! Да и не похож он на эльфа. Глаза-то человеческие, а трогать их нельзя, все испортишь.

– А на кого похож?

Диана вдруг замолчала, задумчиво прикусив черенок кисточки.

– Есть у меня на примете один сюжет. И он действительно очень похож. Но, боюсь, если я выставлю это сходство на публичное обозрение, он меня все-таки убьет.

– Ты о том портрете, копию которого я тебе заказывала пару лун назад?

– А, ты тоже заметила?

– Сходство замечают многие. А вот ты, как художник, можешь сказать: насколько оно велико?

– Почти идентично, – так же задумчиво отозвалась Диана, продолжая грызть несчастную кисточку. – Те черты, где есть сходство, одинаковы, как у близнецов Бандерасов. Даже с учетом разницы в возрасте. Если бы Эль Драко менялся с возрастом, он бы примерно так и менялся. Я бы сказала, что они тоже родные братья, хотя и не близнецы. Носы и рты разные, а глаза, брови, скулы, строение черепа – одинаковые.

Ольгины умозаключения немедленно подверглись самокритичному сомнению. А что, если они действительно братья? Если Диего вовсе не «мертвый супруг», а его сводный брат, никому не известный бастард любвеобильного придворного мага? Потому и знает о братце больше положенного, и Артуро у них общий враг, и картину не велел показывать… Но все равно проверить надо! Оба варианта возможны! Вот король, например, обязательно бы проверил.

– А ты ее пока спрячь и не доделывай, – посоветовала Ольга. – И не отдавай ему, ссылаясь на то, что не готово. А со временем либо шах помрет, либо ишак.

– Какой ишак? – недоуменно переспросила художница, и пришлось объяснять ей суть старой восточной притчи. – Попробую, – вздохнула Диана, выслушав, и вернула неоконченный шедевр за подрамники. – Все-таки жаль, что он сбежит так быстро. И недели не прошло.

– А он уже высказал намерения? – поинтересовалась Ольга со слабой надеждой, что еще хоть один сеанс успеет застать.

– Он сказал, что ненавидит позировать и больше я его на такое безобразие не уговорю. Лучше он наймет мне нормального натурщика, и уж с ним я могу делать, что захочу.

– И что, уже нанял?

– Не знаю. Если нанял, то сегодня вечером приведет. Если нет, сам придет. Видела, он мне даже дров привез, чтобы я натурщиков не морозила…

– То-то я смотрю, у тебя тепло! – наконец спохватилась Ольга, поглощенная похоронами своего гениального плана. – Но почему ты думаешь, что он сбежит?

– Да что, не видно? Он старается как-то смягчить свой будущий уход.

– А может, он, наоборот, нацелен на долгие и прочные отношения?

– Да нет… – Диана отвернулась и принялась расставлять кисточки по стаканчикам. – Он, конечно, замечательный парень, но все это у нас получилось как-то… несерьезно. Вот увидишь, и Зинь его надолго не удержит. С кем бы он ни был, он все равно будет думать о тебе. Зря ты его выгнала.

– Я? Да он сам сбежал! Не так быстро, как от тебя, но все равно сбежал. Может, он просто так устроен, что ему надо постоянно женщин менять.

– Хм… если они действительно братья, то ничего удивительного. Только не проболтайся, что я тебе это сказала. И что картину показывала.

– Молчу как рыба, – заверила Ольга. – Более того, как дохлая рыба.

– И долго вы там будете о высоком искусстве трепаться? – воззвала Зинь. – Если через пять секунд вы не вернетесь в общество, я начинаю есть свои честно выигранные пирожные! Все двенадцать!

– Подожди! – Ольга метнулась к столу, зная, что подружка вполне горазда выполнить подобную угрозу. – Еще не все гости пришли!

– А кто еще придет?

– Придет один почти бесхозный мистралиец, которого надо опять отдавать в хорошие руки. И советую тебе дождаться. Что-то мне подсказывает: если ты его сегодня упустишь, до завтра кто-то другой успеет подобрать.

– Ага, – опять принялась язвить хитрая Зинь. – Скажи уж правду, ты сама хочешь его дождаться, чтобы хоть мельком увидеть.

– А я вот как дам сейчас кому-то пирожным по башке!

– Оружие ты выбрала самое убийственное, куда бы спрятаться! – прыснула потенциальная жертва.

– Зато краси-ивая будешь! Взбитые сливки будут впечатляюще смотреться в твоих волосах…

– Если Ольга все-таки размажет на тебе пирожное, – совершенно серьезно заметила Диана, – не смывай сразу. Это надо будет увековечить. Только желательно делать контрастное пятно вот здесь, немного сбоку, где обычно носят цветок. Тогда будет смотреться.

– Ты еще мишень в этом месте нарисуй! – огрызнулась Зинь. – Я тут, понимаете, готовлюсь к важному моменту, изо всех сил думаю, как очаровать интересного мужчину, а мне предлагают украсить голову взбитыми сливками!

– А вдруг ему понравится? – не унималась художница.

– Кстати, в тот вечер, когда мы познакомились, он украсил мне платье живописными потеками соуса, – припомнила Ольга. – Так что пирожное – это вариант. Действительно может понравиться.

Диана посетовала на отсутствие соуса и предложила нарисовать фальшивые пятна прямо на платье. Зинь надулась и запихнула в рот почти целое пирожное, давая понять, что не желает поддерживать глупый разговор. И напрасно она это сделала. В следующий миг в дверь постучали, и, когда Диана впустила долгожданных гостей, Зинь все еще дожевывала, не имея возможности даже внятно поздороваться.

К удивлению Ольги, обещанным натурщиком оказался тот самый застенчивый русоволосый юноша, голос которого так потряс Диего сегодня на репетиции. Когда же они успели познакомиться и договориться, ведь ушли всего за пару часов до Ольги?..

– Вот, знакомься, – провозгласил Диего, обращаясь персонально к Диане, так как с прочими дамами гость уже был знаком. – Маэстро Тарьен, будущая звезда нашего театра. В ожидании грядущих поднебесных гонораров весьма нуждается в наличных.

– Мм… – неуверенно пробормотала художница, – так он раньше никогда не позировал?

– А кто из твоих несчастных любовников раньше позировал? С каких пор для этого требуются особые умения? Поставишь его, как тебе надо, и рисуй. Желательно не голым, а то у тебя тут хоть и топится, но все равно не южное побережье. Не приведи небо, простудится – маэстро Карлос нас с тобой самих распишет под эгинский мрамор.