Из всего этого ничуть не следует, что актер настолько чувствует свое превосходство над действительностью, что не может чувствовать себя ее частью; не обвиняйте меня в этой хвастливости. Но поймите, что всякий артист превратил для себя действительность в форму, которая всецело занята и заполнена его личностью. Там, где отпечаток его не оставляет следа, он не может жить, он каменеет. Мне нужно быть чем-то не для того, чтобы видели, кто я, но для того, чтобы ощущать, что я существую. В данную минуту я археолог, антиквар, нумизмат; потом я, пожалуй, сделаюсь натуралистом, или художником, или историком, или скульптором, романистом, земледельцем, и почем я знаю, чем? Мне всегда будет необходима какая-нибудь страсть, задача, любопытство; но я не буду никогда ни префектом, ни охотником, ни дипломатом, ни политическим деятелем, ни скопидомом, — словом, ничем из того, что составляет в наше время так называемого практика. Если создаваемое мною жилище не внушит мне интереса к себе, я оставлю его и пущусь в далекие путешествия; но я так же страшусь одиночества в пути, как я страшусь праздности в сидячей жизни. Чего мне было бы нужно, что свойственно моим летам, что мое сердце призывает и чего оно в одно и то же время боится, так это любви, семьи. Мне хотелось бы быть женатым, но я, наверное, никогда не сумею решиться на женитьбу. А между тем мысль о женитьбе приходила мне уже в голову несколько раз с тех пор, как я познакомился с моей соседкой; пора мне теперь рассказать вам об этой соседке.

Ее зовут Жанной. Волосы у нее темно-коричневые, волнистые, и это ее единственный недостаток, ибо это ее единственное сходство с Империа, а мне хотелось бы любить женщину, которая не напоминала бы мне ничем ту, что так много причинила мне страданий.

Впрочем, они составляют между собой полный контраст. Эта высока ростом и красавица — та была маленькая и только хорошенькая. Она не обладает звучным голосом и звонким произношением актрисы. Голос у нее мягкий, немного глухой, ласкающий и не заставляющий вздрагивать, ее произношение скользит по словам, не делая резких ударений, лишь оттеняя то, что глубоко прочувствовано. Я готов сравнить эту женщину с теми инструментами, что снабжены шелковыми струнами, не достаточно звучными для оперного оркестра, но поющими мягче и слаще их в камерной музыке.

Я уже сказал вам, что она высока ростом и красива, и добавлю, что она немного неловка, что мне чрезвычайно нравится. На сцене она не сумела бы сделать и трех шагов, не зацепившись обо все. Это объясняется также ее близорукостью, не позволяющей ей видеть издалека детали предметов. По-моему, источник инстинктов и вкусов заключается в чувстве зрения. Те, чьи зоркие глаза охватывают все вокруг себя, — широки и пластичны; те, кому приходится всматриваться во все близко, — узкие специалисты. Специальность моей соседки — это домашняя жизнь, кропотливая деятельность, незаметная извне, но затейливая и непрестанная, это внимательная, постоянная, деликатная и неистощимая заботливость о тех, которых она желает исцелить. Она совершенная противоположность мне, умеющему выказывать самоотверженность усилием воли, но, предоставленный самому себе, я не умею смотреть ни на что иначе, как через призму собственного «я». Она же забывает себя, она готова дать наложить на себя любую печать, она сумела бы воплотиться в другого, видеть его глазами, дышать его легкими, отождествиться с ним, потерять свою личность.

Вы видите, что это идеал спутницы, подруги и жены. Добавьте к этому, что она свободна, вдова и бездетна. Она приблизительно моих лет. Она достаточно богата для того, чтобы не придавать значения богатству, и происхождение ее не отличается от моего: ее дед был крестьянином. Она бывала в свете, но никогда его не любила. Она хочет совсем его покинуть, не встретив никого, кто внушил бы ей желание вторично выйти замуж. Она узнала, что аббатство Сен-Вандриль продается за довольно незначительную сумму, а так как она имеет достаточно вкуса и образования для того, чтобы ценить сохранность прекрасных вещей, она приехала на несколько месяцев сюда, чтобы посмотреть, годится ли здешний климат для ее здоровья и может ли она зажить в здешних местах той уединенной и спокойной жизнью, о которой мечтает. Нанятый ею домик стоит совсем близко от моего парка, и мы видимся с нею раз или два в неделю. Мы могли бы видеться и каждый день, препятствием тому — увы! — являюсь я сам, моя трусость, возвращение моих мыслей к прошлому, опасения, что я не сумею более любить, несмотря на охватывающую меня потребность любви.

Надо рассказать вам, как мы познакомились. Самым прозаическим образом. Я ездил на два дня в Фекан за одним мастером, который должен был починить старые удивительные деревянные обшивки стен, убранные в качестве хлама на чердак моим предшественником. Вернувшись вечером довольно поздно, я утром заспался и увидел из своего окна эту прелестную красавицу, разговаривающую с резчиком по дереву, начинавшим устраиваться для работы под открытым небом перед залой нижнего этажа. Она была так просто одета, что мне пришлось внимательно вглядеться в нее для того, чтобы узнать в ней женщину из хорошего общества. Я спустился в ту комнату, которую собирался обшить деревом, и когда рассмотрел ее обувь и перчатки, я перестал сомневаться. Это была парижанка и весьма изящная особа. Я вышел во двор, поклонился ей мимоходом и собирался уже не мешать ее расспросам, когда она подошла ко мне со смесью светской уверенности и застенчивости, придававшей большую прелесть ее поступку.

— Я должна, — сказала она мне, — попросить прощения у владельца Бертевилля (так называется мое аббатство) за ту смелость, с которой я вошла в открытые двери его замка…

— Прощения? — отвечал я. — Когда мне следовало бы благодарить вас за это!

— Это очень любезно, — продолжала она с игривым добродушием, не помешавшим ей, однако, покраснеть, — но я не стану злоупотреблять, я ухожу, и раз я знаю, что вы здесь — я этого еще не знала, — я не позволю себе более…

— Если мое присутствие мешает вам наблюдать здешние работы, я уеду опять сию же секунду.

— Но я закончила… Я приходила собрать кое-какие справки для самой себя.

Я предложил ей дать всевозможные справки как владелец, и она сейчас же сообразила, что я намерен вести себя серьезно и совершенно прилично. А потому она охотно сообщила мне, что ей хочется купить Сен-Вандриль, но что ее пугают те расходы, которые понадобятся на то, чтобы сделать эту развалину обитаемой. Она хотела узнать от моего мастера, что он берет за свои труды. В Сен-Вандриль имеется превосходная деревянная обшивка вроде моей, также требующая реставрации.

Я уже видел Сен-Вандриль, но не отдал себе тогда отчета, что можно из него сделать. Я предложил ей побывать там сегодня же, осмотреть его и сделать приблизительную смету расходов. Она приняла предложение с большой благодарностью, но сказала мне, что пришлет ко мне за сметой, а не пригласила меня занести ее ей лично.

Когда я остался один, я почувствовал себя немного ошеломленным ее красотой и прямодушием; но почти сейчас же спохватился. Я стал подсмеиваться над своей излишней услужливостью, ибо я намеревался потерять целый день и много повозиться для особы, не желавшей видеть меня; но я обещал, и потому через два часа был уже в Сен-Вандриль. Я застал там свою прекрасную соседку, которая подошла ко мне, благодаря меня за аккуратность. По пути я навел уже о ней справки. Я знал, что ее зовут мадам де Вальдер, что она живет обыкновенно в Париже, а пока поселилась совсем рядом со мной и живет в нанятом ею домике совершенно одна со старой ключницей, кухаркой и лакеем, не знакомясь или не желая знакомиться ни с кем из соседей, гуляя по утрам и вышивая или читая по вечерам.

Сен-Вендриль, подобно Жюмиежу, есть обширная развалина на маленьком участке земли. Вы, конечно, знаете Жюмиеж. Если вы его не знаете, то представьте себе церковь св. Сюльпиция — разрушенную, проломленную — посреди хорошенького английского садика, песчаные дорожки которого вьются среди красивых газонов под ажурными арками, увитыми плющом и другими вьющимися растениями. Две монументальные башни вырисовываются на ясном, богатом красками небе Нормандии, как два белых скелета. Целые стаи хищных птиц испускают хриплые крики, беспрестанно летая вокруг этих ажурных башен, под кружевными узорами которых скрыты их гнезда. У подножия развалившихся стен храма растут великолепные деревья и прелестные кусты. В сохранившейся части бывших служб теперешний владелец, человек ученый и со вкусом, устроил себе весьма обширное жилище, отделанное в прекрасном стиле. Из найденных в развалинах обломков он создал интересный музей. Это строгое, удобное и вместе с тем прелестное жилище, с видом на великолепный пейзаж, оживленный и благоухающий ароматами чудной, живописно рассаженной растительности. Осматривая Сен-Вандриль, мы говорили только о Жюмиеже, восстановление которого было шедевром в моих глазах и могло служить моделью для планов мадам де Вальдер.