При таких разнообразных талантах и дарованиях И.П. Леман не успел сделать ничего цельного, законченного, оригинального. Он был одним из образованнейших людей своего времени, владел свободно несколькими иностранными языками.

Отец его, дед А.И., отдал И.П. в военную службу, в артиллерию. Но эта деятельность пришлась не по душе И.П. Он сорока лет поступил в Московский университет и кончил курс. Черта, достойная внимания. Энергия прямо выдающаяся. Сколько людей считают свое образование оконченным в двадцать лет.

Мать А.И. тоже женщина образованная и талантливая. Она происходит из старинной фамилии бояр Ртищевых, владевших огромными земельными угодьями в Калужской губернии. Дед А.И., П. Ртищев, был одним из крупнейших помещиков и имел много тысяч душ. Он дал своим детям тщательное домашнее образование, в котором первое место занимало знание языков и музыки. Полина Павловна, мать А.И., и теперь еще, в преклонные годы, хорошо играет на рояле и не утратила интереса к событиям текущей жизни.

Наш автор, А.И. Леман, был четвертым ребенком у этой выдающейся четы. Старше его были три сестры, моложе — сестра и брат. Тринадцати лет А.И. поступил в 1-ю Московскую военную гимназию, милюггинского типа, пансионером. Как раз в это время А.И. отлично выдержал экзамен во 2-ю классическую Московскую гимназию на Разгуляе. Родителям приходилось выбирать, куда отдать его: в классическую гимназию — он был бы приходящим, в военную — живущим. Стесненное положение большой семьи заставило предпочесть последнее. А.И. впоследствии часто и горько сожалел, что лучшие годы его детства прошли в «тюрьме». Так он называл военную гимназию, закрытое учебное заведение, преобразованное впоследствии в первый кадетский корпус. А.И. говорил, что закрытое учебное заведение — это нечто ужасное. Там человек лишен свободы, инициативы, оторван от жизни, и что бесчеловечно отдавать детей в закрытые учебные заведения.

Свои воспоминания о корпусе А.И. изложил в живых и занимательных «Очерках кадетской жизни». Эта книжка вышла отдельным изданием в 1885г. «Очерки» печатались раньше во «Всемирной иллюстрации» Г.Гоппе.

А.И. ребенком имел характер пылкий, стремительный, но в то же время мягкий и нежный. Он был очень исполнителен, аккуратен, точен, учился великолепно. Но тем не менее начальство не жаловало его, и из поведения он имел всегда дурную отметку.

В одном из писем к матери он пишет:

«Мама, ты не думай, что я действительно дурно веду себя. Я никогда не шалю в классе, не курю. Но воспитатель говорит, что от меня можно ожидать всего и что он опасается поставить мне хороший балл из поведения» (1875г, май).

Начальство в самом деле косо смотрело на А.И. Он был физически очень развит, отлично делал гимнастику и едва ли не превосходил всех в классе силой и ловкостью. Но, несомненно, он превосходил своих товарищей своим научным и литературным развитием. Дома в его семье получались газеты и журналы, брались книги из библиотеки. А.И. страстно любил чтение и читал медицинские и технические книги отца, романы, повести, путешествия. В 11 лет он писал без одной ошибки под диктант, чем несказанно удивлял учителя русского языка Боголепова.

Это духовное развитие давало ему влияние на товарищей, которые покорно слушались его. А.И. не злоупотреблял этим. По его словам, он никогда не ссорился ни с кем — факт почти невероятный в школьной жизни. Но начальство знало его решительность, смелость, его обаяние на товарищей и … ставило ему дурной балл из поведения, приписывая ему те шалости, которые делались или могли бы делаться в классе.

В 1879г. А.И. одним из первых кончил курс и перешел в 1-е военное Павловское училище в Петербурге. Здесь он поступил в 4-ю роту, а во 2-й был поэт С. Надсон, который в это время уже начал писать стихи. С. Надсон посещал поэта А.И. Плещеева, куда несколько раз приводил и А.И., обнаружившего еще в гимназии литературные наклонности.

Из Павловского училища А.И. перешел в Николаевское инженерное училище, откуда был выпущен офицером-сапером в 8-й саперный батальон, стоявший в крепости Ивангород в 1882г.

Когда А.И. записался в этот батальон, он стоял близ Варшавы в Кальварии, веселом бойком местечке. Каково же было огорчение А.И., когда батальон перевели в глухую маленькую крепость.

«Я тут задыхался,— пишет А.И.— крепость даже хуже корпуса. Представьте в сто верст болотистую равнину, среди нее громадная река (Висла), а у реки кирпичный мешок, в котором неизвестно за что заточен я. Нет, бежать, бежать отсюда».

Но бежать оказалось не так-то легко, и А.И. перевелся в другую крепость, Новогеоргиевск, лежавшую по ту сторону Варшавы. Здесь тоже А.И. пришлось нелегко.

В Ивангороде, по его словам, были месяцы, когда он получал 3р.30к. караульных. Это значило, что он был в карауле, т.е. на гауптвахте 11 раз, так как офицеру платилось 30к. за сутки дежурства. Как известно, караульная служба — одна из самых тяжелых. Бездействие в продолжение суток, невозможность заняться чем-нибудь, снять оружие, форму — все это было в высшей степени тягостно для художественной натуры А.И. Кроме того, ему попался немец командир, узкий, тупой, ограниченный формалист. Но пребывание в крепости не прошло для А.И. бесследно. Здесь, томясь и изнывая от бездействия, он принялся изучать бильярдную игру и скоро достиг значительных успехов. Он ежедневно упражнялся на стареньком бильярде в военном собрании и получил от товарищей офицеров название профессора. Он сам рассказывает об этом в ярком бытовом произведении, романе «В казематах».

Здесь в крепости он начал изучать бильярд всесторонне и прилежно, как делал все, на что обращал внимание, и, без сомнения, эти исследования легли в основание теории бильярдной игры, появившейся через два года. Но все-таки крепость угнетала его. При первом случае по болезни А.И. оставил военную службу и в 1884г. приехал в Москву.

Что делать, чем жить, и т.д..

Что делать, чем жить? Нет ни знаний, ни подготовки к жизни. «Все, чему меня учили в продолжение 13 лет,– пишет А.И.,— оказалось для меня негодным балластом. Да, я знаю лучшие способы убивать людей, взрывать их жилища, истреблять их имущество, но я этого не хочу и не буду это делать».

И впоследствии А.И. всегда говорил, что военная служба есть анахронизм. Быть военным значит ничего не делать. Все военное, науки, искусство, А.И. не любил и не уважал, считая их отрицательными знаниями, какими были, например, средневековые пытки, изучение которых было сложно и нелегко. Кто же бы в наше время стал изучать способы пытания людей? Однако написаны томы об этом, и знание их считалось обязательным для инквизитора. ^{note 2}

В Москве А.И. сделался скоро редактором журнала «Развлечение», перешедшего к А.В.Насонову от О. Миллера. В те времена, когда реакция свирепствовала, цензура немилосердно зачеркивала каждую живую, полную смысла строку. Писать и вести журнал было нелегко. В редакции «Развлечения» А.И. оставался недолго, года полтора. Но здесь он встретился и сблизился с замечательной девушкой, Лидией Алексеевной Лашеевой, ставшей впоследствии знаменитой писательницей, избравшей псевдоним Марк Басанин.

Ей было в то время двадцать лет. Живая, огненно-пылкая, неудержимостремительная, веселая, насмешливая, блестяще образованная, владевшая свободно чуть ли не всеми европейскими языками, она произвела сильное впечатление на А.И. Она бывала в редакции « Развлечения» как знакомая издателя и его жены, но от участия в юмористическом издании постоянно отказывалась.

«Как придет мое время писать, я буду писать в настоящем журнале»,— со смехом говорила она.

А.В. Насонов страстно любил игру на бильярде. Он и А.И. почти ежедневно отправлялись в соседнюю «Москву» и по целым часам играли на бильярде. Тут-то у А.И. родилась идея написать «Теорию бильярдной игры». Он ее вскоре и написал, а А. Насонов напечатал в «Развлечении», а затем издал отдельной книжкой.

Этот же самый А.В. Насонов имел некоторое влияние на А.И. и в другом отношении. Оба они любили играть на скрипке и часто устраивали дуэты. При этом разговор иногда касался того, почему утратилось искусство делать скрипки, в чем главные тайны– древних итальянских мастеров. Этот вопрос давно интересовал А.И. Беседы с А. Насоновым побудили его начать учиться делать скрипки, и он стал ходить к известному в Москве в 80-х годах мастеру Сальзару, а потом к его ученику Арну (Arnould). Эти французы впервые ознакомили с устройством скрипки А.И., и он впоследствии сделался в этом деле первым мастером в свете. ^{note 3}