Кент почесал подбородок.
– Почему именно мисс Сэди Блисс? Они знакомы?
– Не уверена. Но он пожелал видеть именно ее в роли автора статьи. И получит ее. Она могла бы, – Табита неопределенно махнула рукой, послышался мелодичный перезвон браслетов, – быть твоим штурманом.
Кент прищурился:
– Подожди-ка! Ты хочешь, чтобы она поехала со мной? – Три тысячи километров в одной машине с незнакомкой? Да он скорее удавится ремешком от своей камеры!
Табита кивнула.
– А как еще я заполучу дорожную историю?
Кент отрицательно мотнул головой:
– Нет.
Табита сложила руки на груди:
– Да.
– Из меня плохой попутчик.
Табита едва сдержала смешок:
– Ничего, тебе на пользу.
– Я всегда путешествую один!
– Ну, хорошо. – Табита вздохнула, придирчиво рассматривая маникюр. – Сэди и мой штатный фотограф слетают к Пинто и быстренько выполнят задание, с минимальными затратами, потом можешь отправляться в свою келью, или где ты там обитаешь, и продолжать делать вид, что работаешь на мой журнал.
Кент почувствовал, как у него свело челюсти, и осознал, что едва ли не скрипит зубами. За последнюю пару лет ему удалось порвать контакты практически со всеми нанимателями, и очень повезло, что Табита все еще отвечала на его звонки. Но несколько дней в машине с женщиной по имени Сэди Блисс? Двадцатичетырехлетней студенткой, мамочка которой назвала дочурку в честь одного из многочисленных фруктовых коктейлей!
– И я полагаю, – заметила, наконец, Табита, разворачиваясь к нему лицом и выкладывая козырного туза, – ты мне кое-чем обязан.
– Прекрасно. – Он с трудом приоткрыл веки, убеждая себя вернуться к реальности.
Табита так и лучилась довольной улыбкой, напоминая кошку, объевшуюся сметаной.
– Спасибо.
Подойдя к ее столу, Кент хмыкнул, не обращая внимания на хромоту, и присел на стул.
– Тебе нравятся ню Пинто?
Табита кивнула:
– Думаю, он великолепен. А тебе?
Кент покачал головой:
– Все его натурщицы слишком костлявы. Как андрогины…
– Да, но его героини балетные танцовщицы.
Портрет обнаженной Марианны Дэйли, знаменитой австралийской примы, снискал Пинто всемирное признание и был выставлен в Национальной галерее в Канберре.
– Его музы, мягко говоря, совсем не в духе Ренессанса.
Табита вздернула аккуратно выщипанную бровь:
– А ты любитель рубенсовских женщин?
Кент снова хмыкнул:
– Мне нравятся… выпуклости.
Табита улыбнулась. Забавно! Она подняла трубку, не сводя с него взгляда.
– Сэди еще здесь? – Главный редактор «Воскресного настроения» дважды кивнула невидимому собеседнику и одарила Кента улыбкой Моны Лизы. – Можешь мне ее прислать?
Кент прищурился:
– Мне не нравится твоя улыбочка.
– Да ты еще и подозрителен.
Сэди поправила свои непослушные волнистые локоны, желая лишний раз убедиться, что они все еще стянуты в строгий хвостик, и смело вступила в редакторский кабинет. Ну и что с того, что легендарная Табита Фокс могла довести до слез любого прожженного мужика-журналиста? Она взяла Сэди на работу, пусть даже на самую незначительную должность с испытательным сроком, но Сэди дождется своего звездного часа! Что бы там ни говорил Лео.
– Ах, Сэди, заходи, – любезно улыбнулась Табита. – Хочу тебя кое с кем познакомить. Это твой фотограф. Кент Нельсон.
Сэди повернулась, машинально оценивая взглядом широкие плечи мужчины. И лишь потом сконцентрировалась на имени. Ох!
– Тот самый Кент Нельсон?
И опять перед мысленным взором предстал образ, потрясший ее несколько месяцев назад. Замечательно! Еще и фанатка. Он обернулся на слова Табиты:
– Первый и единственный.
Сэди опешила. Легендарный гуру фотожурналистики Кент Нельсон едет с ней в богом забытые внутренние территории, чтобы сделать пару снимков ведущей отшельнический образ жизни знаменитости? Она едва не спросила, кому успел так насолить Нельсон, но вовремя сдержала сарказм. Кент и сам впал в ступор, стоило ему взглянуть на Сэди Блисс. А его не так-то просто потрясти. Периферическим зрением он отслеживал самодовольную улыбку Табиты, надеясь, что не напоминает сейчас мультяшного героя с выпученными на слове «сыр» глазами, не в силах отвести их от великолепия «выпуклостей» мисс Блисс. Выпуклостей, начинавшихся с пухлых губок и далеко ими не заканчивающихся. Да, попытка упаковать их в ужасный бесформенный деловой костюм налицо. Однако выглядит так, будто они в любой момент вырвутся наружу. Блисс… Блаженство. Вот уж точно! Да любой мужик с ума сойдет, желая отведать лакомый кусочек. Великолепно! Именно то, что ему сейчас нужно. Три дня в машине с репортершей-новичком, чьи «выпуклости» осталось только оснастить неоновой рекламой.
– Простите, возможно, я что-то не поняла… Кент Нельсон мой фотограф? – Сэди недоверчиво посмотрела на Табиту.
– Планы немного изменились, – обманчиво ласково протянула Табита.
Сэди почувствовала бешеное биение пульса и поняла, что тонет. Они хотят отобрать у нее историю.
– Изменились?
Она намеревалась действовать быстро и четко. Возможно, ей удалось попасть в этот проект не только благодаря собственным выдающимся журналистским талантам, однако Сэди собиралась всем показать, что умеет писать качественно и достойно. И если чертова Табита Фокс полагает, что она опустит руки и выбросит белый флаг, сильно ошибается! Сэди намеревалась закрепиться именно в «Воскресном настроении», лучшем в стране иллюстрированном приложении.
– Мы хотим, чтобы вы написали две истории. Одну посвятите Леонарду, другую… – Табита мельком взглянула на Кента, быстро переведя взгляд на амбициозную брюнетку, буквально завалившую ее электронную почту предложениями о различных репортажах и интервью, – другая будет репортажем в жанре дорожной истории о путешествии в глубь страны.
Сэди старалась не выдать радости. Даже не позволила себе намека на триумфальную улыбку от слов всесильной Табиты. Историй будет две!
– Дорожная история?
Сэди взглянула на Кента, тот смотрел на нее затуманенными глазами. С тринадцати лет, когда грудь выросла до размера «Е», ей приходилось постоянно ощущать на себе похотливые мужские взгляды. Но этот совсем другой. Задумчивый. Глубокий. Значительный. Да, он и сам значительный. Она и раньше видела его фотографии на выставке в Нью-Йорке. Сэди обратила внимание на портрет, сделанный, вероятно, во время одной из военных командировок. Камуфляжные штаны, футболка цвета хаки, под которой легко читались очертания атлетической фигуры. Широкие плечи, выпуклые бицепсы, плоский живот. Взлохмаченные длинные светло-коричневые волосы небрежно заправлены за уши. Щегольская бородка клинышком и усы. Пристально всматриваясь в глаза невидимого зрителя, мужчина улыбался в объектив. Он держал камеру с массивным объективом так, будто та являлась продолжением его руки. Как солдат свое оружие. Ей всегда не нравились подчеркнуто мужественные, грубые мужчины. Сэди предпочитала рафинированные, артистические натуры, как Лео, однако была более чем уверена, что оказалась в ничтожном меньшинстве среди блестящих посетительниц той самой нью-йоркской экспозиции. Черт возьми, да если бы этот мужчина присутствовал там лично, то вряд ли остался бы в одиночестве.
Правда, взглянув на него теперешнего, Сэди поняла, что вряд ли узнала бы бравого бунтаря, если столкнулась с ним на улице. Исчезли длинные волосы и эспаньолка, придававшие ему беззаботный мальчишеский вид. Нынешний Кент Нельсон отличался стрижкой практически «под ноль», обнажавшей правильный череп и высокий лоб. Растительность на лице ограничивалась легкой однодневной щетиной, подчеркивавшей угловатые скулы и подбородок и оттеняющей, надо признать, чертовски привлекательные губы, окруженные морщинками, которые в улыбке, вероятно, легко превращались в обворожительные ямочки. Если улыбался. Ясно, сейчас улыбки не дождешься. Уловив ее любопытство, он нахмурился и сложил руки на груди. Осознав, что засмотрелась на его губы много дольше, чем позволяют элементарные приличия, Сэди отвела взгляд. К сожалению, не совсем. Его руки лишь подчеркивали великолепную фигуру, вырисовывавшуюся под плотно облегающим торс пуловером. Широкая грудь, мощные предплечья.
