– Куда вы смотрите? – Мерседес отложила книгу в сторону.

– На вас, – ответил Гриир. – Неизвестно, сколько времени нам придется провести вместе. Вот мне и пришло в голову, пока я сидел тут в тишине, скоротать утро, наблюдая…

– Наблюдая за мной, – поправила Мерседес.

– Хорошо, наблюдая за вами, – согласился Гриир. – Как я и сказал, мне пришло в голову, что я пустился в путь с двумя едва знакомыми мне людьми, хотя теперь мое ближайшее будущее тесно связано с их будущим.

Мерседес одарила его одной из своих понимающих улыбок.

– Похоже, вы даже больше игрок, чем считаете сами, капитан.

Гриир на минуту задумался.

– Думаю, да. Хотя нам не следует оставаться незнакомцами.

– Что вы предлагаете?

Гриир вытянул ноги, устраиваясь удобнее.

– Немного поиграть в вопросы и ответы, как мы называем это в армии.

– Ответы или догадки. – Мерседес украдкой улыбнулась. – Я знаю эту игру, капитан, вы не слишком оригинальны.

– Нет. Никаких догадок. Не ответить нельзя. На вопрос должен быть ответ. Отказаться невозможно. – Гриир положил руки под голову. – Дамы начинают. Спрашивайте меня, о чем хотите.

– Хорошо. – Мерседес немного подумала. – Вы всегда хотели стать военным?

– Меня всегда готовили к этому, с тех пор, как я себя помню. – Гриир отвечал честно, хотя сознавал, что его ответ не полон. – А вы всегда так хорошо играли в бильярд? Родились с кием в руке?

Прелесть игры заключалась в том, что участники могли прямо спросить о том, о чем никогда не решились бы говорить на светской беседе за обедом или чайным столом. Они задавали вопросы и отвечали на них несколько часов и, таким образом, лучше узнавали друг друга. Гриир узнал, что она путешествовала с отцом до одиннадцати лет, когда он отослал ее в закрытую школу. После этого она приезжала домой только на каникулы и, заинтересовавшись бильярдом, стала наблюдать и изучать игру, вокруг которой вертелась их жизнь. Он узнал, что ее мать умерла при родах, а ее имя по-испански означало «милость», это очень подходило для маленькой девочки, оставшейся на попечении одинокого отца, профессионального бильярдиста, который с легкостью мог сплавить ее дальним родственникам и больше никогда не оглянуться назад. Однако Локхарт этого не сделал. Он собрал ее в дорогу с колыбелькой и всем остальным и продолжил строительство своей империи, пока его маленькая девочка не оказалась окруженной всей той роскошью, которую он смог купить на свои неправедно нажитые деньги. Таковы факты. Когда Гриир собрал их все, он сделал то, за что его так ценили в армии, – сложил воедино. И увидел пламя, в котором закалялась Мерседес Локхарт, которое все еще продолжало закалять эту невероятную женщину с ее утонченностью, образованностью и стойкостью. Сделала ли она в отношении его то же самое? Ее вопросы касались только самого главного. Большая ли у него семья? Каковы его родители? Что он любил читать? Чем занимался в свободное время? Удалось ли ей сложить все воедино и докопаться до его сути? Гриира тревожила мысль о том, что она могла увидеть больше, чем он хотел показать. Но в этом риск игры, насколько глубоко один сможет проникнуть в суть другого. Чем дольше шла игра, тем больше вопросы отходили от удовлетворения общего любопытства, расспросов о семье и прошлом в сторону более личную.

– Кто была та девушка, которую вы поцеловали в самый первый раз? – Мерседес сверкнула лукавой улыбкой и тут же добавила: – В каком возрасте это случилось?

– О, несколько вопросов в одном, – добродушно съязвил Гриир. Впрочем, это нисколько не смутило его.

– Вопрос о первом поцелуе хорош только в привязке к возрасту. Это дает представление о перспективе. – Мерседес пыталась весело защититься.

– Ладно. Это была Кэтерин Деннингтон, – с теплой улыбкой вспомнил Гриир. – Мне было четырнадцать, а ей пятнадцать. Она дочь нашего деревенского булочника и в те годы отличалась прелестной округлостью именно там, где надо. – Он притворно вздохнул. – Увы, теперь она замужем за деревенским мясником, и у них двое детишек. – Гриир подмигнул Мерседес. – Как вам такая перспектива? – Он посмотрел на нее с преувеличенным вниманием оксфордского профессора. – И, возвращаясь к перспективе, мисс Локхарт, раз уж вы заговорили о поцелуях, будет справедливо, если вы расскажете о вашем первом интимном опыте.

Гриир спросил больше из озорства. Нельзя допустить, чтобы она разожгла огонь и сбежала прочь. Несмотря на нарочитую несерьезность, Гриир отчасти ожидал отповеди и готов был избавить ее от необходимости отвечать. Он не ждал ответа. Мерседес прищурила кошачьи глаза и ответила ему таким же испытующим взглядом, чтобы убедиться, что он внимательно слушает ее.

– Это было ужасно. Какой-то мокрый грязный наскок в ответ на подростковое любопытство. Все произошло так быстро и закончилось прежде, чем я успела сообразить, что к чему. А как с вами, капитан? Лучше или хуже?

Веселье исчезло, сменившись чем-то куда более серьезным. Теперь они говорили не о поцелуях. Гриир ответил коротко:

– Со мной лучше, гораздо лучше. – Это был не просто ответ, а предложение, которое не мог бы произнести ни один здравомыслящий джентльмен. Они оба понимали это.

– Отлично сыграно, капитан.

Мерседес откинулась на спинку сиденья, пораженная и испуганная. Вместо того чтобы смутиться от ее признания, он с отвратительной самоуверенностью отказался откровенничать и закрылся. Она могла бы поставить его на место, резко отозвавшись по поводу природного мужского высокомерия, стоило лишь завести речь об их сексуальной силе. Но такое возражение привело бы их на скользкую дорогу потрепанных острот.

– Теперь мы знаем секреты друг друга, – тихо сказал Гриир с подобающей моменту церемонностью. – Что дальше?

Мерседес выглянула из окна, стараясь выиграть время, чтобы подобрать подходящий ответ. Карета замедлила ход. Прекрасно.

– Ланч. Дальше будет ланч.

Лучше ничего не придумаешь. Остановка предполагала завершение игры, а значит, конец всем неловким попыткам заглянуть в ее прошлое. Лучше оставить его в покое. Она совершала ошибки. Была слишком доверчива. И ей не хотелось создать впечатление, будто это может повториться. Не следовало давать Бэррингтону возможность тешить себя неподобающими мыслями.

Мерседес знала, какими могут быть эти мысли: затеять флирт, затащить ее в постель, а потом оставить, когда различия в их положении станут слишком очевидны, чтобы их не замечать. Сыновья виконта могли предложить ей разве что небольшое развлечение, не больше. Но дело не в том, что возможный роман с капитаном смутил бы ее. Он уже продемонстрировал многообещающую склонность к постельным играм и, несомненно, был хорошо приспособлен к ним. Но бросаться в эту авантюру имело смысл только на ее условиях. Мерседес помахала на себя рукой. Здесь стало жарко или дело в ней? Она подумала, что неплохо бы выйти из кареты и размять ноги. Утренние облака рассеялись, уступив место редкому для апреля солнечному дню. Ее отец выбрал премилое место для остановки, недалеко от дороги, с зарослями полевых цветов вокруг высокого дуба, с протекавшим рядом ручьем, где можно напоить лошадей. Мерседес отошла подальше, чтобы некоторое время побыть одной, давая кучеру и груму время заняться лошадьми, прежде чем она начнет выкладывать еду. Однако, вернувшись, увидела, что опоздала. Кто-то уже позаботился обо всем, устроив привал без ее участия. Под дубом белела расстеленная скатерть, корзину с едой распаковали. Наиболее вероятный виновник этой активности стоял рядом. Его белокурые волосы упали на лицо, в то время как он с мастерством джентльмена, приобретенным в результате длительной практики, вытаскивал пробку из бутылки с вином. Это еще раз напомнило Мерседес о разнице в их общественном положении. Ее отец так и не овладел искусством самостоятельно открывать шампанское. Он всегда смеялся, говоря, что не имеет смысла себя утруждать, когда есть лакеи, которым за это платят. Слишком уж поздно приобщился к роскошной жизни, где шампанское считалось обычным делом. С Грииром все обстояло иначе. Он мог говорить что угодно о тяготах армейской жизни и нехватке денег у его семьи. Неизгладимые привычки джентльмена давали о себе знать в любых обстоятельствах. Чистильщики обуви из Бата не имели таковых. Гриир поднял взгляд и улыбнулся, завидев ее. Пробка с тихим хлопком вылетела из бутылки. Наполнив бокал, он протянул его Мерседес: