Сняв стазис с мальчишек, Лея, не оглядываясь, пошла вперед, на ходу отдав приказ помощнице:
– Олиет, выстраивай этих оболтусов в боевой порядок и за мной! – Сама учительница готовилась к бою, по дороге расчехляя лук и вытаскивая мешочек со стрелами.
Они спокойно добрались до безопасных границ Заслона. Сразу за ним начинались холмы у подножия склона – там располагались провалы, переходящие в гигантские ямы, которые во время Воды принимали редкую снеговую воду с хребта.
Лея остановила группу на очередную инструкцию «Как создать защитное богатырское дерево». Молодые эмирими превратились в слух, окружив учительницу и не обращая внимания на ленту пересохшей грязи, усыпанную обломками скал, – границу владений эмирими.
Райн хладнокровно выбил дух из строптивого помощника – последним ударом он снес Крафу оба клыка и ногой зашвырнул их подальше в скалы.
Клыки скоро вырастут новые, но сколько же будет насмешек! Без них лэры оскорбительно похожи на эмирими. Клыков не бывает только у женщин и мальчишек. Потерять клык даже почетно, но только в бою, тогда это приравнивается к доблести. Значит, воин ради победы ничего не пожалел, даже предмет мужской гордости – клыки!
Воевали у горных охотников только мужчины, так как все понимали, лэри – ценность, без которой племя быстро вымрет.
У охотников свободных женщин не было. Едва подросшую девушку отдавали замуж, а если лэри становилась вдовой, ее тут же поручали семье родственника, который заменял ей мужа, или, если она была против, возвращали отцу. Это был выверенный временем закон выживания, и женщин в таких случаях принимали как настоящий дар. Да и как не принимать такое положение лэрам-воинам?! Возвращаясь с боя измученными и ранеными, они попадали в теплые, уютные дома, их кормили вкусными и сытными блюдами из мароков – словом, лэры получали заботу и внимание.
Вот и мать Райна попала в дом к старшему брату мужа, старейшине Влеру, оставшемуся без жены. Тот был рад принять Мали. Ведь чем значительнее семья, тем больше уважения к ее силе. Но молодая лэри истосковалась по погибшему супругу и так и не прижилась в чужой семье, тихо сгорев в одиночестве.
Райн, почитавший Влера как отца, тогда уже был достаточно взрослым, чтобы все понимать. Наблюдая за страданиями матери, он дал клятву не жениться, пока не оставит профессию воина и не начнет учить молодняк охоте и прочим нужным для выживания вещам.
Райн с лэри никогда близко не общался, так как не был женат. Это постоянно служило причиной издевательств Крафа, имевшего уже трех детишек и красавицу-жену. Райн ему даже немного завидовал, но как только встречал в поселке вдову с грустным взглядом, его сожаления развеивались как дым. А вдов было много, как и страдающих матерей, ведь за последнее время погибло столько детей! Но из-за сезона охоты старейшины запретили мстить лесным магам, отложив праведный гнев на время Льда.
Сезон охоты за мароками длился недолго. Это время, когда пушистые зверьки, вырастив потомство, обрастали жиром и являли собой великолепное зрелище. В них ценилось все: серебристо-голубая меховая шкурка; косточки, идущие на производство клея для строительства новых домов; кровь, обладающая лечебными свойствами. Но особенно – жир, который использовали для приготовления пищи, врачевания, производства красок и мыла. Поэтому сейчас все силы племени были направлены на добычу столь драгоценного зверька. Мароков держали и в клетках, но таких зверьков было мало, охотники использовали этот «запас» в самых крайних случаях.
Во время Льда мароки спрячутся под снегом и будут спать. Поэтому от результатов охоты во время Запасов напрямую будет зависеть жизнь племени. Во время Воды мароки выкармливают детенышей, и закон запрещает на них охотиться до времени Тепла, тогда их сменяют красные толстые птички, не умеющие летать, но они слишком маленькие – целой стаи едва хватает одной семье на неделю…
Сейчас необходимо вернуться домой целыми, с охотой придется повременить. Райн холодно посмотрел на Крафа, валявшегося без сознания. И тут же с досадой окинул взглядом стоявших рядом воинов, невозмутимо наблюдавших за «воспитательным» процессом. Но бойцы молчаливо его поддержали: из-за глупой заносчивости Крафа в отряде не любили, а Райна слушались и уважали.
Командир, разобравшись со смутьяном, приказал:
– Скоро стемнеет, надо поторопиться и найти учеников и Марта. – И сухо добавил: – Оттащите этого к женщинам. Пусть отращивает клыки и делает, что ему скажут лэри!
Он проследил, как Локис и Тамп подхватили Крафа, затем развернулся и презрительно сплюнул. Было досадно, что в племени до сих пор не нашлось ему зрелой замены. Талантливые молодые лэры, которые могли бы его сменить, не подходили совету старейшин по возрасту. Самоуверенные глупцы вроде Крафа – по уму.
На одной смелости против многомудрых лесных магов долго не продержаться. Противника надо уважать и просчитывать его действия на шаг вперед, а командир, мыслящий мелко и самодовольно, на это не способен. По его глупости отряд погибнет в первом же самостоятельном бою.
Несмотря на бессильный гнев, Райн спокойно подал бойцам знак строиться и беззвучно пошел в сторону Скользкого ущелья, с тоской вглядываясь в вершины гор – за ними по зелено-серому небосклону стремительно неслись снежные облака. Вот и все… Это будет настоящая катастрофа, если снег повалит сейчас. Многие в племени умрут от голода. Уже заготовленных припасов надолго не хватит, самое холодное время станет и самым голодным. Райн с неприятием проследил за бурно меняющимся небом и про себя застонал – больше всего он не выносил детских смертей от голода.
Сейчас с ним было полтора десятка лэров. Они стояли на высокой скале недалеко от уступа Неблагодарных, с которого уже не одно столетие сбрасывали пленных эмирими. Это была еще одна из тысяч кровавых страниц войны на Эмилере. Практика захвата рабов из солдат противника не привела ни к чему, кроме огромных потерь с обеих сторон. Чтобы освободить захваченных в плен бойцов, к горным охотникам прямо на плато в укрепленное Стойбище являлась вооруженная армия лесных магов, снося все на своем пути. Правда, назад эмирими возвращались в куда меньшем количестве, чем вторгались в лагерь, но и у лэров потери были невосполнимы, а иногда поистине чудовищны.
И тогда охотники стали уничтожать пленных лесных жителей сразу после боя, скидывая с утеса Неблагодарных. Тогда враги могли удостовериться в гибели родных и близких, окончательно утратив надежду на их спасение.
Страшная несправедливость, но в поселок к магам горные охотники прорваться не могли. Мешала широкая полоса пограничных деревьев – Заслон. Деревья хватали всех, кто не имел отношения к племени эмирими, и корнями навечно затягивали под землю. По сути, хоронили живыми! Никакими силами и даже огнем невозможно было пробиться сквозь строй страшных и неподкупных стражей!
Правда, среди лэров ходила легенда, что давным-давно здесь жили гарххи[2] – раса, владеющая магией. Когда-то они смогли прорваться сквозь Заслон, но чем все это кончилось – об этом история умалчивает, так как позже гарххи были вынуждены покинуть этот негостеприимный мир. Для этого они открыли ныне неизвестные точки мгновенного перехода. С тех легендарных времен ни гарххов, ни точек перехода уже никто не видел.
…Кругом простирались горы. Тонкие тропки уводили под облака, каменные отвесы смотрелись в пропасти. Во время Тепла здесь разносились ароматы редких горных трав и свежести. Увы, сейчас вокруг был только холодный туман.
Лея наконец привела своих питомцев в лощину, расположенную перед входом в Скользкое ущелье. Оно было разбито мелкой густой сетью совершенно отвесных каньонов, где на нижнем плато ютилась почти вся растительность, добавляя ему какой-то дикой необузданной красоты и словно доказывая закон, что жизнь есть там, где есть вода.
Устроив подростков полукругом на одном из самых широких отвесов, Лея начала урок. От встречного ветра щеки учеников раскраснелись, волосы выбились из-под капюшонов, кто-то простуженно захлюпал носом.
